27 сентября 199 г. – 30 марта 222 г. Будучи первенцем брата королевы Андуры, Тиберий стал наследником престола после смерти своего отца. Он занял престол в смутные времена восстаний Красных и ухудшения отношений с Озёрным краем. Одним из его первых действий в качестве короля был созыв саммита с монархами Озёрного края. Но переговоры быстро потерпели неудачу, и между двумя государствами началась война. Она продлится более века и унесет миллионы жизней как Красных, так и Серебряных. Были предположения, что она разразилась как из чувства гнева, так и по необходимости – так как необходимо было сократить численность населения Красных как в Норте, так и в Озёрном крае. Леонора 30 марта 222 г. – 3 января 237 г. Как и ее бабушка, Леонора была первенцем монарха Дома Калор. Поэтому она села на трон раньше своего младшего брата. Она отказалась проводить обряд Выбора принца и так и не вышла замуж, но Марианна Нолле была ее консортом до самой смерти и получила звание принцессы. Леонора была первым правящим монархом Калором, который во время своего правления выехал за пределы Норты: она отправилась в путешествие по Пьемонту, чтобы навестить кузенов и различных высокопоставленных лиц. Она также много раз посещала Корвиум и осматривала Чок, быстро расширяющуюся пустошь, служащую линией фронта окопами Озёрного края и Норты. По указу Леоноры ее племянники и племянницы получили также военное воспитание на линии фронта. Тиберий Четвертый 3 января 237 г. – 2 сентября 270 г. Продолжая военную традицию, заложенную его предками, прежде чем стать королем, Тиберий Четвертый был генералом в армиях Норты. Унаследовав трон своей старшей сестры, он на протяжении более чем тридцати лет руководил военными действиями, а к концу своего правления начал еще одну кампанию против Озёрного края, отличавшуюся более высоким уровнем скрытности. Он использовал обширную шпионскую сеть, возглавляемую Домом Айрел, для проникновения в крепости Озёрного края, отслеживания перемещения войск, саботажа цепочки поставок и ликвидации ключевых фигур в их правительстве и вооруженных силах. В отместку за одну из подобных операций был убит второй сын короля, Эйрик. Во время смотра войск на границе с Озёрным краем он попал в засаду и был убит Озёрными, переодетыми в Красных. После смерти сына Тиберий Четвертый большую часть времени проводил на фронте, а его преемник оставался в столице, руководил государством вместо него и на практике обучался государственному управлению. Тиберий Пятый 2 сентября 270 г. – 1 августа 296 г. После проведения обряда Выбора королевы Тиберий женился на Анабель из Дома Леролан традиционных правителей Дельфи. У Тиберия Пятого также был супруг-мужчина, Роберт Айрел, которого он короновал как принца. Королева Анабель и принц Роберт были великими покровителями искусств во время правления своего короля. Хотя Тиберий Пятый был не так склонен к военной службе, как его отец, он частично воспитал своего сына на фронте, чтобы он был готов возглавить нацию в военное время. Несмотря на конфликт с Озёрным краем, во время его правления жители Норты жили в мире и процветании. Тиберий Пятый умер от изнурительной раковой болезни, несмотря на все усилия его личных целителей кожи. Тиберий Шестой 1 августа 296 г. – настоящее время Прежде чем взойти на престол, Тиберий Шестой отказался проводить обряд Выбора королевы и, к огромному удивлению двора, женился на Кориане Джейкос, даме из относительно низкого и бедного Серебряного Дома. Песнь королевы Джулиан по своему обыкновению подарил ей книгу. Как и в прошлом году, и в позапрошлом, и на каждый праздник или событие, которое выпадало между днями рождения его сестры. Целые полки в ее покоях были набиты его так называемыми подарками. Некоторые книги он дарил от чистого сердца, некоторые – просто для того, чтобы освободить место в библиотеке, которую называл своей спальней. Вся она была заставлена высокими стопками – такими неустойчивыми, что даже кошкам было трудно ориентироваться в этих лабиринтах. Книги были на самые разные темы: от приключенческих рассказов о рейдерах из Прерий до поэтических сборников о безвкусном королевском дворе, которого оба они старались избегать. «Эту лучше пустить на растопку камина», – говорила Кориана каждый раз, когда он дарил ей очередную скучную книгу. Однажды, на ее двенадцатый день рождения, Джулиан подарил ей древний том, написанный на языке, которого она не знала. И она предположила, что он только притворялся, что понимает, что там написано. Но, хотя большая часть его подарков ей не нравилась, на полках с постоянно растущей коллекцией томов не было ни пылинки, а сами книги стояли корешками вперед, чтобы было видно названия на кожаных переплетах. Большая часть из них осталась бы нетронутой, нераспечатанной, непрочитанной – трагедия, оплакать которую не хватило бы красноречия даже у Джулиана. Нет ничего ужаснее нерассказанной истории. Но Кориана все равно следила, чтобы они были в чистоте и безупречном состоянии. Сделанные золотым тиснением буквы поблескивали в лучах летнего или зимнего солнца. Почти на каждой книге было нацарапано «От Джулиана», и эти слова для нее были дороже всего на свете – почти всего. Больше она любила только те подарки, что он дарил от чистого сердца: руководства и упакованные в прозрачную упаковку учебники, спрятанные между страницами генеалогические древа или страницы из энциклопедий. Некоторые книги она любила особенно сильно. Их она прятала под матрасом и жадно читала по ночам, разглядывая технические схемы и изучая машиностроение. В них описывалось, как строить, ломать и чинить двигатели, самолеты, телеграфное оборудование, и даже лампочки и кухонные плиты. Ее отец бы это не одобрил – впрочем, как и всегда. Пальцы Серебряной леди, дочери благородного Высокого дома не должны быть испачканы в моторном масле, ее ногти не должны быть обломаны из-за работы с «одолженными» инструментами, а глаза не должны быть красными после ночей, проведенных за чтением «неподходящей» литературы. Но Харрус Джейкос забывал о своих сомнениях каждый раз, когда изображение на экране в гостиной начинало рябить, а от самого экрана начинали сыпаться искры. «Кори, почини», – говорил он. И она делала как он приказывал, каждый раз надеясь, что в этот раз сможет его убедить. Но через несколько дней он снова высмеивал и ее, и ее мастерство, позабыв о ее работе. Хорошо, что он уехал. Он был в столице, помогал их дяде, главе дома Джейкос. Так она могла провести день рождения с теми, кого любила, а именно – с братом Джулианом и Сарой Сконос, которые специально приехали на праздник. «Она хорошеет с каждым днем», – подумала Кориана, глядя на свою любимую подругу. Они не виделись уже несколько месяцев – Саре исполнилось пятнадцать лет, и она навсегда переехала жить ко двору. На самом деле времени прошло не так много, но девушка уже казалась другой. Ее черты стали какими-то более резкими, скулы – острыми и четкими, кожа почему-то была бледнее, чем раньше, словно иссушенная, а ее серые глаза, когда-то сиявшие как звезды, казались темными, полными теней. Но ее лицо озарилось улыбкой так же быстро, как это бывало всегда, когда она проводила время с юными отпрысками Дома Джейкос. По правде говоря, Кориана знала, что так бывает всегда, когда она рядом с Джулианом. И ее брат вел себя точно так же. Он широко улыбался и старался соблюдать дистанцию, которую не подумал бы держать незаинтересованный мальчик. Все его движения были тщательно отточены, а Кориана прекрасно знала своего брата. Ему семнадцать, и в этом возрасте он уже может делать предложение. Кориана ожидала, что в ближайшие месяцы он воспользуется этой привилегией. Джулиан даже не потрудился завернуть свой подарок – он был прекрасен и сам по себе. Красивый кожаный переплет в цветах Дома Джейкос – бледно-желтую и золотую полоску – с тисненой на обложке Пылающей Короной Норты. На лицевой стороне или корешке не было названия, и Кориана видела, что книга – незамаскированный учебник. Она слегка нахмурилась. – Открой ее, Кори, – сказал Джулиан, останавливая ее, прежде чем она успела бросить книгу в скудную кучу других подарков. Все они были завуалированными оскорблениями: перчатки, которые ей подарили, чтобы скрыть ее руки «простолюдинки», непрактичные платья, чтобы она носила их при дворе, который отказывалась посещать, и уже открытая коробка конфет – ее отец не хотел, чтобы она их ела. К ужину их уже не будет. Кориана сделала, как было велено и, открыв книгу, обнаружила, что в ней ничего нет. Ее кремовые страницы были чисты. Она сморщила нос, даже не потрудившись изобразить благодарность. Джулиан не нуждался в такой лжи и в любом случае бы все понял. Более того, здесь не было никого, кто мог бы отругать ее за такое поведение. «Мама мертва, отец уехал, а кузина Джессамина, к счастью, все еще спит». За столом в садовой гостиной сидели только Джулиан, Кориана и Сара, три бусины, позвякивающие в пыльной банке поместья Джейкосов. Это была ужасающих размеров комната, соответствующая вездесущей, пустой боли, ноющей в груди Корианы. Арочные окна выходили на густую рощу некогда ухоженных роз, которые уже десять лет не видели рук зеленого. Пол не мешало бы хорошенько подмести, а золотые драпировки потускнели от пыли и, скорее всего, паутины. Даже на картине над запятнанным сажей мраморным камином не было позолоченной рамы – ее давно продали. Человеком, который смотрел с обнаженного холста, был дед Корианы и Джулиана, Янус Джейкос, который, несомненно, пришел бы в отчаяние от состояния своей семьи. Бедные дворяне, что делают ставки на старое имя и традиции и с каждым годом довольствуются все меньшим. Джулиан засмеялся, стараясь, чтобы его смех звучал как обычно. «Сердится, но все равно любит», – знала Кориана. Так лучше всего можно было описать его отношение к младшей сестре. Она на два года младше него – и он всегда быстро напоминал ей о своем старшинстве и интеллекте. Мягко, конечно. Как будто это имело какое-то значение. – Это чтобы ты писала, – продолжил он, скользя длинными тонкими пальцами по страницам. – Записывала свои мысли и как проходят твои дни. – Я знаю, что такое дневник, – ответила она, захлопывая книгу. Он не стал возражать и даже не подумал обижаться. Джулиан знал ее лучше, чем кто-либо другой. «Даже когда я неправильно подбираю слова». – И в моей жизни нет ничего, достойного упоминания. – Чепуха, ты довольно интересный человек – когда этого хочешь. Кориана усмехнулась. – Джулиан, твои шутки становятся все лучше. Ты наконец-то нашел книгу, в которой написано, как улучшить чувство юмора? – Ее взгляд метнулся к Саре. – Или нашел кого-то? Джулиан зарделся, его щеки посинели от прилива серебряной крови. Сара же отреагировала очень спокойно. – Я целитель, а не чудотворец, – зазвенели колокольчики ее голоса. На мгновение в комнате пустого поместья прозвучало эхо их дружного смеха. Старые часы в углу пробили час гибели Корианы – а именно время прихода кузины Джессамин, которая могла появиться здесь в любой момент. Джулиан быстро встал. Он уже довольно высокий, и скоро он станет взрослым мужчиной – хотя ему все еще предстояло расти как ввысь, так и вширь. Кориана, с другой стороны, не менялась в течение многих лет и не проявляла никаких признаков изменения. Она была совершенно обычной – от почти бесцветных голубых глаз до каштановых волос, которые упрямо отказывались опускаться хоть немного ниже плеч. – Ты ведь не будешь вот эти, да? – спросил он, протягивая руку. Перегнувшись через нее, он выхватил из коробки несколько леденцов в сахарной глазури, заработав в ответ шлепок. «К черту этикет. Они мои». – Осторожно, – предупредил он, – я скажу Джессамин. – В этом нет нужды, – раздался пронзительный свистящий голос их пожилой кузины, эхом отразившийся от входа в гостиную с колоннами. С раздраженным шипением Кориана закрыла глаза, пытаясь избавиться от Джессамин Джейкос. «Конечно, это бесполезно. Я же не шепот. Всего лишь певец». И хотя она могла бы попытаться использовать свои скудные способности на Джессамин, добром бы это не кончилось. Как бы она ни была стара, ее голос и способности все еще оставались острыми, как хлыст, и были намного быстрее, чем у самой Корианы. «Если я попробую зачаровать ее, все кончится тем, что я буду с улыбкой драить полы». Кориана надела на лицо вежливую маску и, повернувшись, увидела, что ее кузина опирается на украшенную драгоценными камнями трость, одну из последних красивых вещей в их доме. Конечно, она же была одной из самых мерзких. Джессамин давно перестала посещать Серебряных целителей кожи, чтобы, как она выражалась, «стареть с изяществом». Хотя, по правде говоря, семья больше не могла позволить себе такие процедуры у самых талантливых представителей Дома Сконос или даже у учеников целителей кожи обычного, не высокого происхождения. Ее кожа теперь обвисла, посерела и побледнела, а на ее морщинистых руках и шее появились пигментные пятна. Сегодня она обернула голову лимонной шелковой накидкой, чтобы скрыть редеющие седые волосы, едва покрывающие кожу головы, и струящееся платье в тон. Изъеденные молью края платья были хорошо спрятаны. Джессамин преуспела в иллюзиях. – Будь добр, Джулиан, отнеси это на кухню? – сказала она, тыча пальцем с длинным ногтем в конфеты. – Слуги будут так благодарны. Кориане потребовались все силы, чтобы не усмехнуться. «Слуги» были всего лишь Красным беззубым дворецким, еще более древним, чем сама Джессамин, поваром и двумя молоденькими горничными, которые каким-то образом должны были держать в порядке все поместье. Может быть, им бы и достались конфеты, но Джессамин, разумеется, этого не допустит. «Они окажутся на дне мусорного ведра или, что более вероятно, будут спрятаны в ее собственной комнате». Судя по скривившемуся лицу Джулиана, он думал то же самое. Но спорить с Джессамин было так же бесполезно, как с деревьями в запущенном старом саду. – Конечно, кузина, – сказал он тоном, более уместным на похоронах. Он бросил на Кориану извиняющийся взгляд. В глазах его сестры сквозила обида. С едва скрываемой усмешкой она наблюдала, как Джулиан протягивает одну руку Саре, а другой подхватывает ее неподобающий подарок. Оба стремились поскорее покинуть владения Джессамин, но не хотели бросать Кориану. Но все же они поспешно вышли из комнаты. «Да, бросайте меня здесь. Как и всегда». Ее бросали на милость Джессамин, которая взяла на себя смелость сделать из Корианы достойную дочь Дома Джейкосов. Проще говоря, молчаливую дочь. Ее всегда оставляли с отцом, когда он возвращался со двора после долгих дней ожидания смерти дяди Джареда. У главы Дома Джейкос, губернатора региона Адеронак, не было собственных детей, поэтому его титулы перейдут его брату, а после него – к Джулиану. Точнее, у него больше не было детей. Близнецы, Дженна и Каспиан, были убиты во время войны с Озёрным краем. Их отец остался без наследников и утратил всякое желание жить. Отец Корианы займет престол их предков, это всего лишь вопрос времени, и он не хотел терять его даром. Кориана считала такое поведение в лучшем случае извращенным. Она представить не могла, как поступает так с Джулианом, как бы он ее ни злил. Не могла представить, как смотрит, как он чахнет от горя. Это уродливый, лишенный любви поступок, и от одной мысли об этом у нее скрутило живот. «Но у меня нет желания руководить нашей семьей, а отец – человек честолюбивый, хоть и лишенный такта». Что он планировал сделать со своим возможным возвышением, она не знала. Дом Джейкос был немногочисленным, незначительным, его глава занимал должность губернатора какого-то захолустья. У них ничего не было, и только кровь Высокого Дома согревала их по ночам. И, конечно, у них была Джессамин, которая усиленно делала вид, что они еще на плаву. Она села с грацией, достойной женщины вдвое моложе себя, и постучала тростью по грязному полу. – Как нелепо, – пробормотала она, ударяя по дымке пылинок, кружащихся в луче солнечного света. – В наши дни так трудно найти хороших помощников. «Особенно когда ты не можешь им заплатить», – мысленно усмехнулась Кориана.