− Я в этом уверен, и черт, я надеюсь на это. И, верь мне, Изабель, я не упущу ни одного мгновения. Даже тогда, когда мы будем трахаться уже тысячи лет. Положив ладонь на мои влажные волосы на затылке, он тянул мою голову за них до тех пор, пока я не наклонилась к нему. Целует меня снова и снова. Целует и целует. И я понимаю, что любовь − это болезненная эмоция. Она разрывает стенки, возведенные вокруг моего сердца. Требует честности от меня. Мужества. Уязвимости. Смирения. Это не тривиальное, вычурное, легкое бульварное чтиво, где герой и его леди смогут вместе уехать на закат. Дама тоже должна быть воином, готовой встретить тьму вместе с ним, она должна быть достаточно смелой, чтобы противостоять демонам и драконам рядом со своим героем, если она, конечно, хочет увидеть восход солнца, не говоря уже о закате. ГЛАВА 14 Сердце трепещет в горле, в одной руке я держу свои густые черные волосы, в другой − ножницы. Я моргаю и выдыхаю, уставившись на себя в зеркало парикмахера и на отражение Логана там же. Он стоит позади меня, руки в карманах, просто смотрит. Его подруга, Мэй, стилист, которой и принадлежит весь этот салон красоты, держит мою голову в своих маленьких нежных ручках. Держит меня крепко. Успокаивающе. Проводит проворными пальцами по моей голове сквозь волосы. Думаю, она все понимает, хотя я ничего ей не рассказала ни о себе, ни о своей жизни. Я сказала ей только то, что мне нужно радикально изменить свою внешность, и, встретившись со мной взглядом, она долго смотрит на меня с пониманием, а потом просто улыбается. Сажает меня в свое кресло, проводит пальцами по моим волосам, расправляет, взбивает, резко оттягивает их назад, чтобы оценить форму моего лица, подворачивает концы, чтобы получить приблизительное представление о том, как я могла бы выглядеть с более короткими волосами. А потом протягивает мне свои ножницы. − Первый локон ты должна отрезать сама, − говорит Мэй. Несмотря на то что несколько часов назад я была готова побрить голову наголо, сейчас, с волосами в руках и ножницами наготове, чтобы их остричь, я начинаю сомневаться. Я медлю. Логан ничего не говорит. Просто смотрит. Мэй забирает у меня ножницы. Подходит и встает передо мной. Она низенькая и миниатюрная, волосы выкрашены в лавандовый цвет, сбоку выбриты, но оставлены длинными сверху, скручены и откинуты назад. Она свободно говорит по-английски, но с ярко выраженным азиатским акцентом. − Это твой выбор. Ты можешь сделать это, или не делать, здесь только ты можешь принять решение. Но я думаю, что ты хочешь решиться на подобный шаг. Мы передадим волосы в «Locks of Love». − Ее пальцы почти навязчиво пробегают по моим волосам вновь. − Ты делаешь первый срез, а я делаю тебя красивой. Делаю тебя еще красивее. Ты уже красива. Она снова протягивает мне ножницы, поднимает мои волосы, закрученные между ее пальцами толстым жгутом, с небольшим промежутком между ее двумя руками. − Режь между моими ладонями. Я выдыхаю. Раскрываю ножницы и закрываю... щелк-щелк... а потом, прежде чем успеваю передумать, я широко открываю ножницы и режу между ладонями Мэй. Я чувствую, как тяжесть покидает основание моей шеи. Голове становится легче и светлее. Мэй отнимает у меня ножницы и поворачивается так, чтобы встать передо мной, не давая мне увидеть себя в зеркале. Я качаю головой, и это странное ощущение. Никакой густой гривы волос, падающей мне на спину, никаких длинных прядей, заправленных за ухо, лежащих на плечах. Ничего нет. Я хочу плакать, а еще смеяться. Я не уверена, что больше. − Дай мне посмотреть, − говорю я. Мэй только качает головой. − Только когда я закончу. Закрой глаза. − Я закрываю. Она разворачивает меня и похлопывает по плечу. − Хорошо, теперь открывай, но не подглядывай. Она застегивает черную накидку на моей шее, и ее пальцы пробегают по моим волосам несколько раз. О боже. Это коротко. Совсем коротко. Там осталось так мало волос, чтобы ее пальцы едва проходят сквозь них. И она начинает стричь. Щелк... щелк-щелк... щелк-щелк. Я чувствую, как локоны ложатся на пол и черную накидку, на плечи и колени. Немного тут, немного там. Волосы становятся все короче и короче. Ее ножницы такие быстрые, безошибочные, они не сомневаются. Как будто она определенно знает и представляет, что нужно воплотить в реальности. Как художник уверен в мазках кистью. Я гляжу на Логана, сидящего спокойно в центре опустевшего салона. Колени расставлены, руки скрещены на широкой груди, внимательный взгляд сосредоточен на мне и Мэй. И лицо совершенно каменное, отчего я начинаю нервничать. О чем он думает? Ему нравится? Не нравится? А мне понравится? Не представляю. Хотя ощущения мне нравятся. Не тяжело, легко, свободно. Такой, какой я хочу быть, такой, к которой я стремлюсь. Кажется, стрижка продолжается целую вечность, но она отходит и жестом показывает, чтобы я встала. − Идем, идем. Почти готово. Помоем, уложим − и все увидишь. Она ведет меня к раковине с выемкой буквой U спереди, усаживает в отклоняющееся кресло и укладывает меня туда, шеей прямо в выемку. Теплая вода, сильные руки. Она не просто моет мне голову, она массирует кожу головы, и крепкие пальцы разминают кожу и затылок, снимая напряжение, расслабляя. Добавляет шампунь на подрезанные волосы. Смывает его. Вытирает насухо. − Отлично, обратно в кресло. − Она выдавливает немного пены на ладони, несколько раз потирает руки, затем наносит мусс на волосы. − Через какое-то время ты запомнишь, что теперь тебе нужно совсем немного средства. Шампунь, кондиционер, мусс − всего чуть-чуть. Раньше было много волос − много средства. Поначалу ты будешь использовать слишком много. Просто посмейся, каждая подстригшаяся коротко так делает. Когда-то у меня тоже были длинные волосы как у тебя, − показывает она на свою голову. − Это чтобы позлить отца. Я уже несколько месяцев наношу слишком много шампуня. Так и не запомнила. Она включает фен, проводит пальцами по моим волосам, направляя их вперед, приглаживая на висках. Мне становится щекотно − на лбу, макушке, бровях. Чтобы помыть, высушить и уложить мои волосы, ей потребовалось около четверти часа. Ощущения волшебные. Раньше мне требовалось пятнадцать минут, чтобы намылить всю голову, еще пятнадцать, чтобы смыть шампунь. И еще примерно двенадцать часов после мытья волосы оставались влажными. Иногда и весь день, и даже больше. А сейчас она моет, сушит и укладывает в течение пятнадцати минут. Никаких часов расчесывания. Это делает меня легкомысленной. − Да, очень хорошо. − Мэй кладет руки мне на плечи, немного сжимает их и наклоняется к моему уху. − Готова? Нервно выдыхаю. − Я думаю, что да. − Выпрямляю спину. − Да, я готова. Закрываю глаза, и Мэй разворачивает кресло.