‒ Серьезно, детка, потерпи еще немного. Я почти перешел к самому интересному. Так вот, когда все мои приобретенные компании стали приносить прибыль ‒ я их продал. Меня не интересовало реальное ведение бизнеса, лишь покупка, улучшение и продажа. Правда, одну отрасль бизнеса этого парня я сохранил. Своего рода, его наследие. Он умер спустя несколько месяцев после того, как я выкупил все активы, но все еще владею их частью. ‒ В любом случае, я продолжал инвестировать. Скупка огромных корпораций для получения колоссальной прибыли после их продажи. В конце концов, бизнес привел меня в Нью-Йорк. Научно-исследовательская компания, занимающаяся разработкой инновационных технологий для мобильных телефонов и прочих гаджетов. Более качественные сенсорные экраны, голографические дисплеи, всевозможные вещи, которые мы не увидим годами. Сразу после подписания сделки, владелец компании отвел меня в сторонку. Сказал, что у него есть для меня просто золотая рыбка. Что не может сказать много, но есть на примете компания с реальной потенциальной прибылью. Миллионами. Сотнями миллионов долларов. ‒ Настрой у меня, конечно, был довольно скептическим. Когда кто-то выплескивает на тебя дерьмо, подобное этому, ты явно будешь косо на него смотреть, понимаешь? Мол, а тебе-то какой резон с этого всего? Он свел меня с Калебом. Я должен был сделать его партнером, чтобы тот инвестировал во фьючерсную торговую компанию. Основной капитал. Тяжело объяснить, когда ты не в бизнесе. Дело в том, что во фьючерсных компаниях крупный денежный поток, если все правильно провернуть. Казалось, Калеб все правильно делает. Для меня это было в новинку. По сути, я был всего лишь строителем. Только вместо зданий, я строил бизнес. Акции, фьючерсы, биржевые рынки? Все это было ново для меня. Наступает долгая пауза. Вздох. ‒ Я оказался накрепко связан с Калебом до того как понял, что он занимается фальсификацией результатов, инсайдерскими сделками, промышленным шпионажем. Всеми видами грязного дерьма. Я взбесился. И все ему высказал. На протяжении долгих нескольких минут он смотрит в никуда. ‒ Он хитрый ублюдок, который обожает манипуляции. Обвел меня вокруг пальца. Наверно, это было несложно. Я хочу сказать, что делал колоссальную прибыль. Мои доходы возросли в раз десять, у меня никогда не было такого, за всю жизнь. Я не был глупцом, поэтому распределял деньги по многим счетам. Скрывал прибыль под налоговыми льготами, оффшорными счетами, обычное дело. Ничего противозаконного, просто не держишь деньги в одном месте, на одном счете. Но он крепко держал меня за яйца, понимаешь? Прижал меня по полной. И пойди что-то не так, мы оба оказались бы на крючке. Просто смирись с этим, сказал он мне. Это временно. Он копил деньги для огромного слияния, которое принесло бы нам обоим миллиарды, миллиарды с большой буквы «М». Итак, я принял это. Очевидно, что я сначала сделал, а потом подумал. Так что, Изабель, запомни основной жизненный принцип: если что-то кажется чересчур хорошим, чтобы быть правдой, скорее всего, так и есть. В моем случае слияние было лишь подставой. У меня за спиной он работал вдвое больше, подставляя меня. Мир, в котором мы живем, думаешь, здесь игра идет по крупному, весь бизнес, активы на Манхэттене? Это маленький мирок. Нельзя вести игру, которую вел Калеб, и не привлекать внимания. Он поднялся слишком быстро и слишком высоко, заработал слишком много и слишком легко. Это вызвало подозрения. Но это был его мир, его игра, а я был новичком во всем этом. Ты должна понять, что я пропускаю подробности, потому что в реальности мелочи, которые помогли Калебу меня подставить, ‒ лишь скучная волокита делового мира. Это вовсе не захватывающая история. Он управлял всей схемой, которая включала весь спектр преступлений белых воротничков: хищение, отмывание денег, инсайдерская торговля, корпоративный шпионаж. Он умен и осторожен. Практически ничто, может лишь мелочь, может привести к нему. Смею заметить, что я тоже был виновен. Знал, что участвую в чем-то грязном. Так что не буду нести тебе чушь на этот счет. Однако, я не был посвящен во все части бизнеса, я был лишь звеном, мелким игроком. Но я был хорош в организационных вопросах, был хорош в подборке нужных кадров, наблюдал, что и как, следил за всеми. Знаешь, какими деньжищами он крутил? Но все было спланировано так, что между ним и самой грязной работой, были миллионы слоев. Скорее всего, КЦББ получили наводку. Не знаю. Они пришли, стали вынюхивать, и все пошло к чертовой матери. Многие загремели в тюрьму. Его структура была тщательно продумана, участвовало много людей, и каждый, в той или иной степени, были в курсе грязных делишек. Думаю, тогда арестовали около дюжины людей за разные преступные деяния белых воротничков, в том числе и твоего покорного слугу. Молчание, после которого он махнул рукой. ‒ Я был идиотом и поплатился за это. Никто не виноват, лишь я сам. Поэтому и пел, как канарейка, обо всем, что знал, не втягивая в это Калеба. К сведению, я его не защищал, но рассказывая истории о призраках, ты сам того не замечая превращаешься в одного из них. Я рассказал им все, что знал, в обмен на смягчение приговора и перевод в тюрьму с менее строгим режимом. Мне дали пять лет вместо десяти. ‒ И единственная причина, по которой ты сидел в тюрьме, это что Калеб не предупредил тебя? ‒ Дело не в том, что он не предупреждал меня, просто он кинул меня, чтобы подставить, чтобы меня взяли. Это всегда был его план. Всегда есть козел отпущения. Он подставил меня, и за это я провел пять лет в федеральной тюрьме. ‒ Чего я не понимаю, прежде всего, зачем ты с этим связался? Я имею в виду, если знал, что это не законно, зачем пошел на это? Логан не отвечает в течение нескольких минут. ‒ Ты выросла не так как я. Я выгибаю на это бровь. ‒ Я не знаю, как росла. Резкий выдох… ‒ Черт, прости. Ты права. Но я хочу, чтобы ты знала, ‒ я вырос в бедности, как ничтожество. Пропускал уроки, курил травку, состоял в местной банде. Я наблюдал за парнями из нашей группировки, видел, как умирает от передоза мой лучший друг. И понимаю, у всех этих деяний есть жертвы. Я вижу их. Эти жертвы неминуемы. Ты продаешь кому-то кокс, значит, кто-то сидит на коксе. И если ты когда-нибудь видел обратную сторону этого бизнеса ‒ это невпечатляющая картина. Я никогда не буду наркодилером. Но перепродавать дома было моей тяжелой и по-своему честной работой. Я зарабатывал приличный кэш, и никто не хотел пристрелить меня, наводить на меня ядерные боеголовки или запустить ракету в борт моего вертолета. Но это было не самым большим кушем. Я хорошо зарабатывал, но все подталкивало меня к следующему этапу. Когда я совершил свою самую крупную сделку и заработал реально большие деньги, я захотел сорваться. У меня маячила сделка на крупном заводе, и я явно чувствовал запах прибыли, понимаешь? В этих заводских технологиях всегда крутятся бабки. Всегда. Ты просто должен поймать суть, понять, как выгоднее вложить средства. Я заключил сделку с Калебом с тяжелым сердцем, на тот момент сделка казалась мне законной. И это дело сулило большие деньги. Идея о чистой прибыли, с двумя или тремя регистрами в нулях и баснословные цифры на твоем счете? Для никчемного и скрывающегося от всех мелкого брокера это была возможность, которую нельзя было упустить. И он виртуозно повел меня к этой сделке, это как готовить лягушачьи лапки, знаешь? Замачиваешь их в воде, держишь в комнатной температуре, а потом медленно добавляешь огня, пока они не сварятся в кипятке. И они не осознают этого, эти лапки. Калеб поступил со мной так же. Мало-помалу он подсадил меня на деньги. ‒ Как хорошо ты его знал? ‒ спрашиваю я. Пожимает плечами. ‒ Не очень хорошо. Он всегда был таинственным котом. Ты редко видишь его лично, в основном разговариваешь с ним по телефону или получаешь от него электронные письма. Знал ли я его лично? Нет. Я встречался с ним возможно раза три, и эти встречи длились максимум двадцать минут. Он был... крутой и надменный. ‒ Он остановился, вдохнул и продолжил. ‒ Таким образом, я оказался в продажном бизнесе и сел за это в тюрьму. ‒ И ты обвиняешь в этом Калеба. Он качает головой. ‒ И да, и нет. Я понимал, что то, чем я занимаюсь ‒ неправильно, но к тому моменту, как это произошло, я зарабатывал так много денег, что не мог заставить себя завязать с этим. Когда ты получаешь чистой прибыли по несколько миллионов, трудно остановиться. Так что, если в этом смысле, то я не виню Калеба. Не могу. Это все я. Но я виню его за то, что он подставил меня, позволил мне и еще двенадцати парням отправиться в тюрьму, свалив всю свою вину на нас. Но опять же, мы были глупцами, которые сами позволили, чтобы нас подставили, так что некого винить в этом, кроме нас самих, в конце концов, верно? ‒ Я понимаю твою точку зрения. Я даже скажу: это очень зрелый взгляд на подобное. Сдавленный смешок. ‒ У меня было пять лет, чтобы обдумать все это. Сначала да, естественно я обвинял во всем только Калеба. Я часами думал о том, как наказать его, когда освобожусь. Но со временем я задумался глубже и пришел совершенно к выводам, которыми только что поделился с тобой. Да, он виновен, я считаю его ответственным за мое заключение под стражу. Но настоящая вина на моих плечах. За грязные делишки и за то, что я полный идиот. Не пойми меня неправильно, я все еще зол на него, и моя ярость была еще сильнее, когда я освободился. Я сразу отправился на его поиски, желая отплатить ему той же монетой. ‒ Как ты его нашел? ‒ Это было нелегко. Его данных не было в телефонной книге. Как и данных о всех его законных фирмах. Кроме того, я не мог посвятить все время его поискам. Мне нужно было начинать все сначала. Знаешь, когда я работал на него, я вывел свои деньги на разные счета, без возможности их отследить. Поэтому, когда я освободился, у меня был стартовый капитал. Начал снова. С истоков. Удостоверился, что все данные обо мне похоронены настолько глубоко, насколько это возможно. Не светился, скупал акции компаний через фиктивные предприятия и перепродавал их раз за разом, наращивая прибыль. И все это время я параллельно продолжал поиски Калеба. В конце концов, я уловил слухи, в основном о некоем эскорт-сервисе для очень обеспеченных. На самом деле это не было эскортом в прямом понимании этого слова, я так понял, было что-то типа программы по подбору пары. Ничего противозаконного, все на поверхности. Вы не покупаете пару, вы платите за услугу. И эта услуга может быть свиданием на мероприятии, долгосрочными отношениями или даже потенциальным партнером по браку. Это дико, чрезвычайно дорого, супер секретно и эксклюзивно. «Первое правило Бойцовского клуба ‒ никогда не говори о бойцовском клубе». ‒ Он смотрит на меня. ‒ И это еще одна аналогия с фильмом, которая прошла не замеченной тобой. Разницы нет. Подтекст услуги в том, что можно купить девушек для любых целей и намерений. Не напрямую, и они не для секса. Ты не можешь позволить себе секс во время оформленного контракта, такого рода правило. И эти правила хорошо скрывают, трудно было узнать о многих вещах, потому что никто не говорит о них. ‒ Он задумчиво смотрит на меня. ‒ И когда я приблизился к самой Сути, к настоящему Кольцу Индиго, я услышал о еще одной стороне этого бизнеса, еще более эксклюзивном сервисе, который был еще более секретным. Ты. ‒ Кольцо Индиго? ‒ Да, его зовут Кольцо Индиго, с заглавной буквы оба слова. Вряд ли он сам так его назвал, но так его называют в известных кругах, среди которых я мог поговорить о нем. Я разыскал парня, который женился на одной из девушек Калеба. Он сорокапятилетний мультимиллионер, я не знаю, как он разбогател. Он был неловким, одиноким и тяжелым человеком, работал двадцать четыре часа в сутки семь дней в неделю. Его жене двадцать девять лет, красивая, темпераментная, умная, просто сногсшибательная. Но, по всей видимости, она бывшая наркоманка и проститутка: она сама мне сказала. Она каким-то образом оказалась в программе Калеба, освободилась от зависимости, прошла через весь курс. Я не знаю, где она познакомилась с ним, и она уклончиво рассказывала о том, что подразумевала под словом «программа», она так и не ответила мне искренне. ‒ Он пожал плечами. ‒ Мне кажется, она была благодарна Калебу и действительно любила Брайана, своего мужа. Он помог ей получить какое-никакое, но высшее образование. Понятно, что она достаточно умна, но те условия, в которых она выросла, помешали ей преследовать какие-либо академические интересы. Как только она закончила секретную программу Калеба и слезла с наркотиков, она смогла получить Дженерал Эдьюкэйшн Девелопмент и изучать то, что ее интересовало. А ее Брайан ‒ компьютерный гений, который разработал программное обеспечение или что-то там еще. Он отправил ее учиться, и она получила-таки свой диплом. Не помню, по какой специальности, то ли по политике, то ли по социальной работе или экономике. Что-то в этой сфере. На самом деле, это круто. Я имею в виду, это два человека из совершенно разных кругов общества. Он родом из зажиточной семьи среднего класса из пригорода Коннектикута, а она латино-американка из Квинса, всю свою юность потратившая на наркотики и грязные делишки. Но они встретились через Калеба, и по-настоящему влюбились друг в друга. Это странно. Мне вспомнилась Рейчел. ‒ Я знаю одну из девушек, участвующих в программе в данный момент. Когда я в первый раз сбежала от Калеба, я скрывалась в ее номере. Девушки, участвующие в программе, живут в небоскребе, каждая в своей квартире. Они все похожи на эту латинос, которая вышла за обеспеченного компьютерщика. Наркоманки и проститутки, катящиеся под гору. Калеб находит их и проводит через свою программу. В основном, это отказ от наркотиков, образование, обучение манерам, допустимым в обществе, как быть экскортницей, партнером, невестой. ‒ Значит, они на самом деле не проститутки? Я качаю головой.