Логан тянется к заднему карману своих джинс и вытаскивает сложенный квадратом листок бумаги. Держит в руках, смотрит на него. Порыв ветра ударяется об него, развевая уголки по сторонам, словно хочет вырвать из его рук, чтобы я никогда не узнала, что там написано. Он оборачивается и смотрит на меня. Подходит ближе. У меня перехватывает дыхание. Меня бьет дрожь. Мое тело помнит ощущения его прикосновений, вкус его губ. Мне нужно прекратить. Это не тот выбор, который я сделала. Но... Я не могу это забыть. И в глубине души мне не хочется забывать. ‒ Икс, когда я сказал, что мне так много нужно тебе рассказать, я не сказал лишь одно, что я попросту не знаю, как это сделать. Я вновь хочу увезти тебя отсюда. Сбежать вместе с тобой, чтобы ты стала моей. Но для меня этого будет недостаточно. Я гордый человек, Икс. Я хочу, чтобы ты сама выбрала меня. И... Думаю, однажды ты так и сделаешь. Он прижимается ко мне, я ощущаю каждый сантиметр его тела, твердый, подтянутый, теплый. Мои груди упираются в его груди, а бедра плотно прижаты к его. Что-то во мне пульсирует, болит. Узнает его, чувствует, что меня тянет к нему. Я все забываю в такие моменты, кроме того, что меня постигает ощущение того, как меня крадет и уносит прочь по ветру, вместе с ним. Бумага мнется о мой бицепс, когда он хватает меня, его рука держит мою, ладонь прижимается к моей щеке. Нет... не нужно. Я пытаюсь что-то сказать. ‒ Нет, Логан, ‒ шепчу я, но, возможно, слова ‒ это только дыхание, только вздох, мимолетное касание ресниц по моим щекам, едва ощутимое движение его губ по моим. Но он продолжает. Целует меня, целует, целует. И я не останавливаю его. Мое предательское тело желает переплестись и слиться с его телом, хочет обвить его. Мои руки поднимаются к его волосам, зарываются в его белокурых завитках, и из моего горла вырывается вздох и, возможно, стон, взволнованный, отчаянный звук. Это лишь мгновение нашего поцелуя, одно мгновение. Сороковая часа. Но именно за это время я чувствую, что полностью меняюсь, словно слишком объемную кожу срывают с моего скелета, и появляется истинная я, словно его прикосновение, его поцелуй, само его присутствие может повлиять на то, что я могу стать более истинной. Я хочу зарыдать. Мне хочется повиснуть на нем, умолять продолжить целовать до тех пор, пока я не смогу дольше выдерживать этот нежный и ласковый накал. Он отстраняется, вытирая запястьем губы, его грудь вздымается, словно отчаянно сражается с внутренним демоном. ‒ Вот, ‒ он отдает мне лист бумаги. ‒ Это твое настоящее имя. Я чувствую, словно меня поразила молния, меня связало и накрыло слишком многим, слишком жарко, слишком страшно, слишком сомнительно и слишком необходимо. Он опирается о полустенку, словно поддерживая себя, словно он готов перепрыгнуть ее и улететь. ‒ Логан... ‒ Больше я ничего не могу сказать. ‒ Ты должна решить, хочешь ли знать, ‒ говорит он. ‒ Поскольку, как только узнаешь... возврата назад уже не будет. Как только начнешь задавать вопросы, уже не сможешь остановиться. ‒ Мне нужно знать это сейчас, не так ли? ‒ спрашиваю я его почти злобно. ‒ Ты задал вопрос, и теперь я должна на него ответить. ‒ Да. ‒ Он выдыхает, проходит мимо меня, но останавливается на расстоянии вдоха, едва касаясь меня. Его глаза синего цвета смотрят мне в глаза. ‒ Ты можешь пойти со мной. Мы можем покинуть Нью-Йорк. ‒ Он поднимает взгляд на покрытое тучами небо. ‒ Я могу увезти тебя очень далеко и показать звезды. Мог ли он слышать то желание? Может ли он проникнуть в мою голову, прочитать мои мысли? Иногда мне начинает казаться, что может. ‒ Но... ты этого не сделаешь. ‒ Он проводит большим пальцем по моим губам. ‒ По крайней мере, не сейчас. Кажется, что он собирается еще раз поцеловать меня, и я совсем не уверена, смогу ли пережить еще один украденный поцелуй, еще один бездыханный момент слишком близкий к мужчине, который для меня, кажется, слишком сильным искушением. ‒ Икс, если начнешь задавать вопросы... Ты не сможешь уклониться от ответов, когда они прозвучат. Я не гляжу ему вслед, когда он уходит. Не могу. Не стану. Я попросту не посмею сделать это. Долгая, очень долгая и болезненная тишина растягивается, словно эластичная резинка, готовая хлестнуть в любую минуту. Когда я уверена, что осталась одна, я наконец-то отрываю взгляд от горизонта, от темных очертаний небоскребов и многоквартирных домов, облаков и тусклых приглушенных огней. Крыша снова пуста, здесь только я и призрак поцелуя Логана. Я разворачиваю квадратный лист бумаги. Забытая мной сигарета тлеет на белых кирпичах рядом со мной. На смятом бело-сером клочке бумаги написано неразборчивым мужским почерком, наклонными прописными буквами. Буквы образуют имя. Мое имя. Если бы я только могла заставить себя не читать, если бы попыталась. Но я не делаю этого.