— Поужинаешь со мной, фея? — мягко урчит Леша, огибает меня и протягивает руку. Я вкладываю свою ладонь в его и безмолвно киваю. Изо всех сил пытаюсь быть нормальной. Принять широкий жест без дурацких подколов, поверить, что я этого достойна. Спасибо, мейбелин! — Обычного кафе было недостаточно? — с улыбкой спрашиваю я, едва он усаживается напротив. — После нашего феерического знакомства? Мне все кажется недостаточным! Хотел сразу отвести тебя в замок и заставить сказать "да" старому священнослужителю, но вот беда, мы в России, а замки нужно бронировать заранее! На лице моего ухажера расцветает очаровательная улыбка, и я отвечаю на нее. — Какое упущение! — насмешливо говорю я. Мой бокал заполняется шампанским, до уха доносится ненавязчивая музыка. Я оглядываюсь и замечаю потрясающий вид, открывающийся с крыши: Поклонная гора, смотровая площадка на Воробьёвы горы, подсвеченное здание МГУ. Поверить не могу в происходящее. Солнце начинает клониться к закату, горизонт окрашивается в алые оттенки, по городу зажигаются огни. На нашей крыше тоже включается освещение — сотня лампочек над головой и десяток светильников под ногами. Из меня вырывается восторженный вздох. — Так вот как выглядят настоящие свидания, — тихо выдыхаю я, переводя взгляд на мужчину напротив. — Неужели думала, что я способен только на горизонтальные подвиги? — насмешливо выгибает брови. — Это камень не в твой огород, маньяк, — усмехаюсь я. — А! — откидывается в кресле с бокалом шампанского. — Значит, настал тот самый момент, да? — Какой? — беру свой бокал. — Тяжёлый рассказ о бывших. — Предпочту его миновать и сразу перейти к травмирующим рассказам о детстве! — А это предпочту миновать я. Так что, получается, остаются только разговоры о будущем? — Получается, — улыбаюсь я. — Тогда за будущее, фея, — снова наклоняется ко мне и тянет свой бокал на встречу моему. — Яркое и блестящее, как ты. — Ты ужасный подхалим, — закатываю глаза, но встречаюсь с его бокалом в громком звоне. Отпиваю глоток ровно на словах: — Ты предпочтешь осеннюю или зимнюю свадьбу? — и шампанское идёт носом. Я закашливаюсь, устрашающе кривясь, шампанское льется оттуда, откуда не должно, слезы наворачиваются на глазах. Хватаю со стола белоснежную салфетку и прячу в нее лицо. Вот черт! Меня разбирает дикий хохот. Хана моему тщательно продуманному образу, да? — Вопросы тебе лучше задавать, когда твой рот ничем не заполнен. Окей, я запомнил. Хохот переходит в ржач. Обоюдный. Теперь слезы льются от смеха, воздуха в лёгких не хватает, и живот начинает болеть от сокращения мышц. Я распрямляюсь в кресле, вытягивая ноги, и перевожу дыхание, обмахиваясь все той же салфеткой. Нога касается какого-то предмета, звучит звон стекла, а потом странное шипение. Перевожу взгляд под стол и тут же цепенею. ‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍ — Леша, Леша! — хватаю ртом воздух, все ещё не способная вдохнуть на полную ширину лёгких. — Огонь. — Что? — он успокаивается и тоже смотрит под стол. — Твою мать! Мы вскакиваем с места и панически озираемся. Да кто такой умный придумал у ног ставить эти фонарики??? Красивая скатерть уже наполовину охвачена огнем, языки пламени сжирают ее с несусветной скоростью. Это почти красиво. Почти. Леша хватает со стола ведерко со льдом и высыпает его на пожарище. Я в это время сгребаю со стола все содержимое и уцелевшей половиной скатерти прикрываю ту, что сейчас объята пламенем. Леша подключается к моему плану, скидывает кусок ткани на пол и топчет ногами. Ликвидировав непоправимое, мы валимся прямо на холодную поверхность крыши. Картинка перед глазами в духе постапокалипсиса: разбросанная посуда, раздавленная еда, разбитая бутылка дорогого шампанского, перевёрнутые кресла и в довершение — обугленная скатерть, медленно дотлевающая на фоне заката. — Зачем они ставят эти фонарики с живым огнем? — негодую я. — Почему у них нет огнетушителя на крыше? — недоумевает Рижский. — Идиоты, — одновременно выдаём мы. И снова смеемся. — Скажи мне, фея, хоть одна встреча с тобой может пройти без эксцессов? — Вчера, вроде, было ничего, — бубню я, скрещивая ноги. Бедные кроссы слегка пострадали, когда я помогала тушить скатерть. — А душевая шторка? — Первая встреча? — делаю слабую попытку. — Ты заехала мне по яйцам, а потом сбежала в неизвестном направлении. — А… — Даже не начинай! Все дни, что ты на меня работала, я боролся с кровавыми сценами в голове. — Тогда, думаю, о свадьбе не стоит и заикаться, — толкают его локтем в ребро. Пытаюсь сгладить ту его странную шутку. Он разворачивается ко мне, сжимает ладони на талии и резким рывком усаживает к себе на колени. — Ну уж нет. Я женюсь на тебе, несносное создание, я своих слов на ветер не бросаю! — прижимается к моим губам в коротком жёстком поцелуе. — Представить не могу, что ты будешь украшать чьи-то чужие будни. Сердце колотится сильно-сильно, отзываясь на эти искренние слова. Я не верю в них, но не могу не растаять от красивых обещаний. — В смысле, крушить? — Нет, лисичка, украшать. Я знаю, о чем говорю. Столько жизни, как с тобой, я не чувствовал еще никогда. Наши губы снова сцепляются в поцелуе, но уже другом: медлительном и чувственном. Мы танцуем ими, вкушаем, говорим. Мужские ладони бесцеремонно наглаживают бедро с его любимым зверем, я сжимаю пальцами его плечи и льну к нему сильнее. И пусть все его слова — просто красивая сказка, я рада ей обмануться сегодня. Придет новый день и он, наконец, рассмотрит меня настоящую, увидит все недостатки, спадет флер гормонов и эндорфинов, и он возьмёт свои слова обратно. Но пока мы в нашей идеальной вселенной, где каждый шаг — только навстречу друг другу, каждое прикосновение — разряд тока по венам, каждое обещание — крылья за спиной. И я буду просто наслаждаться этим. Я буду наслаждаться им. Напугав бедного парнишку из агентства, организовавшего наш неудавшийся ужин, мы быстро ретируемся в сторону дома. По пути заезжаем в ресторан и берём ужин с собой. Леша привозит меня в свою квартиру и начинает раздевать ещё на лестничной клетке, паршивец. До еды мы так и не добираемся. Я засыпаю счастливая в его руках, в его постели, в его прекрасном мире. Но один звонок, разрезающий темноту сладкой ночи, меняет решительно все. — Я приехал, Агги, — звучит сводящий зубы голос. — Свадьбы не будет. Ты же этого хотела? Глава 27. Путь к сердцу мужчины… Рижский Будильник — беспощадное зло. Фея гневно фырчит, уходя под одеяло с головой, а мне ничего не остается, как вытрясти себя из кровати. Понедельник кладет конец сказке, возвращая в суровые будни. За последние два дня произошло столько, что впору всю следующую неделю отходить, но бизнес беспощаден — отсрочки не дает. Особенно, когда накануне выпуск нового каталога. Контрастный душ с утра — мой личный рецепт пробуждения — сегодня дает сбой. Сначала из-за треклятой занавески: заставлю безумную девчонку отработать порчу имущества в самых не благородных позах. А потом потому, что из-за всплывших перед глазами картинок вся кровь отливает от мозга, вводя в странную прострацию. Какая на хрен работа, когда объект бесконечного кайфа в твоей теплой постели? Или нет. Выхожу из ванной под звуки звенящей на кухне посуды. В одном полотенце шлепаю туда, чтобы получить очередной прилив эндорфинов или чего посерьёзнее прямо в печень. Ладно, повыше и левее. — Что ты делаешь? — спрашиваю сонное создание, которому безумно идёт моя потрепанная футболка. Она оборачивается с мягкой улыбкой на губах. Я очерчиваю взглядом ее красивые изгибы, которые не спрятать за вытянувшимся балахоном, и безумные голые ноги, переминающиеся на холодном полу. Ей нужны носочки. Или теплые мужские руки. Полотенце предательски натягивается под напором хлынувшего настроения. — Завтрак, — комично закусывая губу, произносит она и снова отворачивается к плите. — Зачем встала? Могла еще поспать, — делаю шаг в ее направлении и прижимаюсь сзади.