Я оборачиваюсь и… Синие глаза-прожекторы мгновенно ощупывают мое лицо, волосы, ухо, до отказа заполненное штангами, и замирают на рыжей лисе, приглушенной черным капроном. Улыбка медленно сползает с красивого лица. И почему Илон Маск до сих пор не изобрел телепорт? [1]Капитан Марвел — героиня комиксов, в блог визуализации (ссылка в аннотации) добавлены арты. [2]История про Майю и Медведя все ещё ждёт вас во "Взрывной Шипучке", если до сих пор ее не читали;) Глава 21. История Золушки Рижский. Громкие басы за стеной напоминают, что сегодня там празднуется новоселье, и я приглашен. Примерно полчаса я решаю, что соблазнительнее: матч Россия — Испания по телеку или постебаться над ревнивым идиотом-соседом. Последнее побеждает, ибо настроение премерзкое и скрасить его небольшой пикировкой — самое оно. К тому же там слышны задорные девичьи голоса и смех, что явно настраивает на пикантный вечер. Да и выпить не помешает. Неделька выдалась жаркой. И это не беря в расчет криворукую помощницу, подкинутую мне судьбой. Прекрасная Света, к счастью, с легкостью ее заменила, при этом сотворив, казалось бы, невозможное: сделалась невидимой. Реально, как горшок с фикусом, стоит себе, воздух очищает, меня не тревожит. Не чета той чокнутой… Я, конечно, подостыл, и кровавые сцены с острым оружием в руке мягко сошли на нет, но все же искренне надеюсь не встретить это лицо за соседней дверью. Не стоит ковырять лопнувшую мозоль и бередить едва сросшиеся кости. Да и что этому чудилищу там делать? Разве синие чулки умеют веселиться? К тому же вряд ли они с розоволосой Барби такие уж подружки: слишком несовместимые образы. Снимаю надоевший за день костюм, принимаю быстрый душ, облачаюсь в лёгкий свитер и джинсы. Оставив ещё влажные волосы высыхать в своем вьющемся беспорядке, хватаю пару бутылок шампанского и направляюсь в соседнюю квартиру. Ещё на подходе слышу, как переключаются мелодии в плейлисте, едва начиная звучать. Кто-то явно заморачивается с выбором аккомпанемента. Дверь мне открывает хозяйка квартиры — навеселе и раскрасневшаяся. — А-лек-сей, — игриво растягивает она мое имя. — С шампанским и кудрями. Была бы я свободна… — Барби, я за тебя уже дважды получил, в третий хотелось бы заслуженно, — пикирую ее остроты самоуверенной улыбочкой. Она явно над образом не заморачивалась: простая майка, шаровары, распущенные волосы. Эффектные. Может у нее еще и подружки такие же найдутся? Пора признать свое поражение в игре "найди блестящую фею" и начать подыскивать варианты попроще. Без изысков. Не идеальные. Я разуваюсь, примечая по ходу разбросанные у двери кроссы. У меня на них безусловный рефлекс: хочется сразу ворочать головой в поисках владелицы, высунув язык, вдруг та самая? — Проходим на кухню, там основное веселье, — делает приглашающий жест рукой Барби. — Кстати, как вам с моей протеже работается? Правда, она класс? — попутно щебечет безумная девица, любительница лазать по балконам. Хочу было открыть рот, чтобы развеять флер идеальности ее подружки и жёстко приложить фактами, что руки у той растут оттуда, откуда не положено. И вообще, мы с ней распрощались, так и не проникнув теплыми чувствами друг к другу, хотя та неистово пыталась превратить мою жизнь в горящее пепелище. Но в этот момент в поле зрения попадает нечто феерическое. Такое красочное и сочное, что даже дыхание спирает. Длинные, длинные ноги, заканчивающиеся высокой округлостью в кожаной юбке, перехваченной на тонкой талии, и острое голое плечо, забавно двигающееся в такт музыке. Так вот кто тут главный меломан! Я впитываю детали образа, вкушая каждый лаконичный изгиб, каждую линию силуэта, но не успеваю дотянуться взглядом до лица вполоборота, когда звучит разрывное: — Гусь, смотри кто здесь! Имя — катализатор оползня внутри: какие-то булыжники с грохотом валятся в желудок, подкашивая колени, вызывая тремор рук. Девушка "с плечом" оборачивается и застывает, обдавая меня знакомой энергетикой. Внутри все приходит в движение: какие-то гайки, шестеренки, они закручиваются, смещаются, впиваются в жизненно важные органы. Глаза пересыхают от того, как долго я не моргаю, исследуя представший передо мной феномен. Радужку выжигают факты: многочисленный пирсинг, яркий макияж, идеальные пропорции и… Скольжу взглядом вниз — да — она прячется, но вот же она — лисичка. Выглядывает из-под юбки, игриво сверкает яркими красками, наотмашь бьет меня хвостом по лицу, оглушая. — Да черт, — летит в меня раздраженное. Эта словесная пощёчина со стороны феи выводит из странного транса. На смену отупению приходит долбанная эйфория. Затапливает по самые ноздри, заставляя пульс ускориться, грудь потяжелеть, дыхание участиться. Никогда не пробовал тяжёлых веществ, но наверняка именно так и ощущается приход. А после наступает жутчайший отходняк: что-то не стыкуется. Например, голова. Какого хрена она от моей бывшей помощницы? — Что за…? — не удерживаюсь я. Звуки и картинки, замершие, пока я получал под дых, снова оживают. Из рук выскальзывают бутылки шампанского, заботами гостеприимной Барби; мне в руку вкладывается бокал с чем-то, что на вкус, как вода. Я не отрываю глаз от лица девушки напротив. Исследую, выискивая схожести с тем, что осталось в моей голове с того памятного дня, состыковываю с тем, что видел каждый день на протяжении последней недели. Это прикол какой-то? Шиза? Подстава? Без основного атрибута, служившего мне маяком в море разыскиваемых фей, пазл до конца не стыкуется. Почему блондинка? Что за стрижка? Вновь опускаю взгляд на бедра девушки, чтобы еще раз подтвердить — она. Но девчонка развернулась ко мне полубоком, пряча очевидную улику. В голове снова каша. Пытаюсь поймать ее взгляд, чтобы увидеть хотя бы в глазах правду, они же не лгут. Но маленькая чертовка притворяется, что меня здесь нет. А может, и правда нет? Может, я стою в кухонном проёме уже так долго, что слился с интерьером, и все забыли о моем существовании? Запускаю пятерню в непросохшие волосы, прочесываю пряди пальцами и громко выдыхаю скопившийся в легких воздух. Да к черту все! Мне нужно знать. Преодолеваю разделяющее нас пространство в два шага, нагибаюсь, подхватываю девчонку под колени и закидываю на плечо. Разносится громкий визг. А потом отборнейший мат. Не знал, что она так умеет! — Живо верни меня на место! — орет девица на плече, пока я несу ее на выход. ‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍ За спиной звучит мужское: эй! И я уже было готовлюсь обороняться, но следом летит задорное хихиканье Барби и короткое: сработались! Маленькие кулачки довольно ощутимо колотят меня по спине. — Да не ерзай ты, это похищение! — с громким шлепком ладонь амортизирует от кожаной юбки. Звучит полу-всхлип, полу-стон, отзывающийся сжатием тугой пружины пониже живота. Тело буквально орет, борясь с глазами: оно! — Какой же ты… засранец, — тем временем не успокаивается моя добыча, трясет ногами и впивается когтями мне в шею. — Сейчас лицом пол пропахаешь, — усмехаюсь я, доставая ключи от своей квартиры, крепче сжимая бедро на плече. Пальцы проскальзывают под юбку. Почти сами. — Ах, — звучит сдавленное. — Да лучше лицом об пол, чем с тобой… опять… Значит, фарс окончен? Сдается? Признает? Заношу ценную ношу в темный коридор и опускаю на комод, зажимая между коленями. Тусклое освещение с улицы добирается сюда едва-едва, лишь маленькие прорези тусклых фонарей, через незакрытые двери комнат. Темнота сейчас — мой друг, она окончательно стирает различия между той девушкой и этой. Возвращает блеск на ее лицо, меняет цвет волос. Каким же идиотом я был в ее глазах все это время. И почему… Так много этих чертовых "почему"! В груди назревает настоящий пожар. От маленькой искорки недоумения разрастается настоящий гнев. — Что за представление устроила? — шиплю, сквозь сжатые губы. — Не понимаю о чем вы, Алексей Викторович, — надменно задирает подбородок и складывает руки на груди, чертовка. — Арр, — меня несёт. Прямиком к коленям и пальцами под юбку. Прямиком к губам. Но девчонка уворачивается, выскальзывает, стоит мне ослабить капкан. Вскакивает на ноги и, пылая яростью, делает выпад к двери. Я успеваю перехватить ее, заключить в объятия. Чертов ад сейчас горит не так, как все мое нутро. Как же мало ее было тогда. Как же я изголодался. Все мимолетные подсказки тела, так по-идиотски игнорируемые мной последнее время, теперь кричат сквозь каждую клетку кожи, что соприкасается с ней. Она. Она. Она. Ладони скользят по хрупкой спине, задирают мягкий свитер, соприкасаются с тонкими позвонками. Ее трясет. Меня трясет. Ощущения такие правильные, что здравый смысл, рассудок, доводы, вопросы, все исчезает под их напором. Я отыскиваю ее губы. По наитию. Просто помню, насколько нужно опустить голову, как повернуть лицо, чтобы сложить этот пазл. Сопротивляется. Не пускает дальше плотно сжатых губ, царапается. Но я хороший ученик, овладел инструментом с первого раза, знаю, как заставить его звучать. Дрожащими пальцами левой руки обвожу оголенное плечо, скольжу по шее вверх, очерчиваю маленькое ушко. Металлические сережки, как клавиши: белая, черная — инструмент взрывается звуком. Первое рваное "ах", позволяет мне проникнуть дальше. Углубить так желаемый мной поцелуй. Всколыхнуть все воспоминания. Не показалось, не накрутил, не приукрасил. Атомные бомбы взрываются одна за одной, смывая взрывной волной все к чертям. Она. Она. Она. Глухо дышу, отстраняясь. Хочу ещё, больше, мне нужно, она противоядие, а я отравлен. Жалю поцелуями ее лицо, шею, плечо. Лисичка — боже, это действительно она — жалобно всхлипывает, зарываясь пальцами мне в волосы, притягивает ближе, делает почти больно.