— Что? — Яна остановилась и испуганно уставилась в пол. — Нет, стоп! Пароль безопасности «1667d1fg2». Слышишь? Стоп! — В команде отказано, как противоречащей самосохранению. До начала консвервации систем 10 минут. Яна зажмурилась от бессилия, помотала тупеющей головой и понеслась дальше. Уровень заряда рельсы медленно полз вверх. Жилой отсек сменил ангар строительной техники, затем — роботов обслуги, человекоподобных, с одинаковыми детскими лицами. Яна увидела стену тумана: задержалась на миг и нырнула в ледяной омут. Выли дальнобойные пушки, визжали пулеметы. Казалось, стена пуль и энергосгустков отталкивала Саева и Эда от пяти боевых машин. Беззвучных, изъеденных тленом, чем-то неуловимо похожих на костяные алтари туземцев — среди них Яна с оторопью заметила роботов Юма и Пепла, и тех «Волков», с которыми ее взвод должен был встретиться в точке сбора. Она побежала еще быстрее, чувствуя, как немеют руки и ноги. Все равно не успевала — один из призраков пустил плазму, оторвав машине Савина левую ногу. Корпус «Зимородка» завалился набок, сверху ударила ракета, другая, третья — разметали кроваво-металлической изморосью ошметки кабины и человеческого тела. «Легионер» Эда ухнул пушкой и заметно пошатнулся, но зато «Волка» отнесло в сторону, точно кеглю, сбитую огромным шаром. Четверо против одного. Неужели такое возможно? Чтобы погибшие вернулись под властью тумана? Чтобы их пули били как настоящие, чтобы их ракеты разрывали, как настоящие, бронированные пластины? Эд, видимо, отвлекся, потому что один из врагов ударил под щит машины, и «Легионеру» отрезало ноги. Робот тяжело рухнул на пол. Теперь снаряды и сгустки плазмы били прямо в щит перед кабиной. «Легионер» извернулся и пустил навесную ракету в батарею «Волка» — та взорвалась, раскидывая части робота в стороны и сминая соседнего. Казалось, теперь двое против одного, но тут щит Эда лопнул, и кабину больше ничего не защищало. Яна достигла обломков первых роботов, едва не выломала себе стопу об металлолом — настоящий? — и запрыгнула на ногу юмового «АТ-64». Затем на пояс, на выступ руки — пока не оказалась над самой кабиной. Яна увидела изуродованного смертью Юма и растерянно замерла. Ей захотелось улыбнуться или позвать его, поговорить. Почему они раньше ни о чем толковом не говорили? — До консвервации систем 6 минут, — отрапортовал бот. Яна дернула спуск заряда, но рельса засигналила «недостаточная мощность», и шкала рухнула в ноль. Юм посмотрел наверх — безразлично, без тени узнавания, — а Яна судорожно меняла настройки и наблюдала, как заполняется индикатор. Еще немного — и Эда добьют или «АТ» ее скинет, или раздавит плечами, или бот отрубит к черту все-все-все. Заревела пушка «Легионера», и еще один призрак кубарем полетел в сторону. Не дождавшись 56 %, Яна запустила сброс и что было сил ударила кулаком в кабину. Сверкнул шаровой разряд, вверх брызнули осколки, металл и собственные, Яны, кровезаменитель, кости, сплавы. Робота пробило насквозь, до пола, и две половины рухнули на манер карточного домика. — Потеря кровезаменителя 62 %. Потеря имплантов правых плеча, кисти и предплечья. Грудная клетка повреждена. Время подготовки к коме сокращено до 1 минуты. Яну шатало, она на дрожащих ногах поползла вниз. Хотела опереться и с ужасом поняла, что руки нет, ничего справа нет — только ребра торчат, провода и сосуды, и хлещут технические жидкости. В глазах потемнело, голос бота еле слышался: — Отключаю моторику. Пол извернулся и ударил Яну в лицо. Она сообразила, что лежит напротив упавшего робота помощника, и тот оскалился своей горе-улыбкой манекена. Туман ненадолго отступил, растворяя лже-машины и их останки, но на радаре расцветали сотни красных точек. — Отключаю дыхание. Во мгле проступали силуэты галлейцев, роботов, колонистов — снова целых, готовых. Только не живых, как те модульные города по дороге к 'матке'. Редкие мысли разлетались и гасли, как искры от костра. Яна удивленно смотрела в стандартное лицо робота-помощника: отчаянно хотела увидеть что-то другое, но тело не слушалось. Так могло быть. Должно было. Обязано было. Так не случилось. Потому что Яна не отправила лифт вниз и не пошла за туманом, а выбралась на этаже управления, где в ореоле мониторов, в обнимку с робоовцой лежал бледный худой мальчик. — Нори? — позвала Яна, и овечка открыла глаза, сканируя нового хозяина, а ребенок так и не пошевелился. Не отреагировал на прикосновение, не поддался реанимации. Не законсервировался и не воскрес, как могла бы Яна на его месте. Яна, которая полгода спустя покатится по межпланетному экскалатору, пьяная в усмерть, и погладит робоовечку, и чему-то тяжело, безысходно улыбнется, пока вокруг танцуют пять умирающих звезд.