Не получалось совместить эти слова сдавшегося человека с отцом, которого помнил несгибаемым и холодным, как камень. — Нет, отец. Тебя сожрали, а ты не заметил. Ты переложил все свои планы на меня и даже не сказал мне, ради чего все это было. Если бы я знал… — запнулся, оглянувшись на приоткрытую дверь. Улыбнулся невольно, думая о тех, кто шел в этот миг к храму. — Хотя мне нравится то, что вышло. — Я не думал, что Ямао осмелится! После моего изгнания ты — единственный законный наследник. Я представить не мог, что он захочет избавиться от тебя, пресечь род… Отец оправдывался. Акайо слушал его со странным чувством пустоты и робкой нежности, начинающей рождаться в сердце. Этот человек лишил его детства, превратил целые годы в одну нескончаемую тренировку. Но благодаря его ошибкам Акайо узнал Эндаалор. Узнал Таари. И… — Вы оплакивали меня? Отец тряхнул головой, отвернулся, прерванный на середине фразы. Помолчал, поджав губы, затем указал подбородком: — Выйди во внутренний двор. Сам увидишь. Акайо чуть склонил голову, но вставать не стал. Без того знал — во дворе домашний алтарь самым почетным предкам. Если отец отправляет его туда, значит, среди немногочисленных имен теперь есть и его. Может быть, какая-то вещь. Может быть, благовония. Он не хотел видеть себя мертвым. Они допили чай молча, отец снова наполнил чашки. Хана Ичиро, странно было думать о нем, как о наследном принце, человеке, который мог быть императором. Он смотрел только на доску, руки двигались плавно, почти как в танце Симото. Акайо всегда действовал так же. — Ты не учил меня варить чай, — сказал тихо. — Но я научился, глядя на тебя. Помолчали еще. Вздохнули одновременно. — Как ты выжил? — тихо спросил отец. И Акайо начал рассказывать. *** Он ждал удивления. Проклятий, возможно. Презрения наверняка. Но отец просто выслушал его, хотя Акайо говорил так откровенно, как только мог, и даже сейчас ему тяжело было признаваться во многом. — Я хотел бы познакомиться с ней, — только сказал отец. — Они сейчас в храме, — отозвался Акайо. — Я не знаю, придут ли сюда. Я не знал, что ты будешь делать. Отец раздраженно вздернул подбородок, но ответить не успел. Чья-то фигура мелькнула в проеме, постучали в тонкое дерево рамы. — Я могу войти? В дверях стояла Таари. Акайо улыбнулся, собираясь представить их, но отец встал первым, шагнул прямо через доску, с лицом одновременно пораженным и радостным. Протянул руку, будто собираясь коснуться щеки Таари... Замер. Поклонился сдержанно. Сказал: — Вы спасли моего сына. Я сделаю все, чтобы отдать этот долг. Она смотрела на него с мягким, сочувственным и лишь чуть насмешливым интересом. — Вам кажется знакомым мое лицо, верно, господин Ичиро? Вы не ошибаетесь. Я дочь Сакуры. Он коротко кивнул, прикрыл глаза. Спросил, помедлив: — Она жива? — Нет. Умерла двенадцать лет назад от болезни. Это врожденное, здесь она умерла бы еще раньше. Акайо с удивлением смотрел, как они говорят — на равных, и отец знал мать Таари, и сожалел о ее гибели так, словно любил ее. Стало ревниво обидно — а мама? Никогда и ничто в жизни семьи не вызывало у отца таких поджатых губ, такого неприкрытого выражения боли. Или это только потому, что он знал, с кем говорит? Решил, что если все летит в море, то можно даже показывать свое страдание? И ведь все полетело из-за него. Из-за Акайо. — Сын! Он обернулся к внутренним двери, распахнул объятия. Маленькая женщина влетела в них, прижалась к груди со счастливыми слезами. Шептала в складки куртки: — Живой, живой, — крепче стискивая в кулаках ткань. Он коснулся губами черной макушки, обнимая. Подтвердил: — Живой. Только это очень долгая история. Я был в Эндаалоре, мама. По ту сторону границы. У них все совсем иначе. Хотел добавить "и я туда потом снова вернусь", но не стал. Слишком все было зыбко. — Здравствуйте, — мягко сказала за спиной Таари. — Рада познакомиться. Ваш сын назвал меня в вашу честь, Сугаваро Тамико. Мама чуть отстранилась, вытерла глаза краем рукава. Поклонилась всем смущенно: — Простите. — Все в порядке, — отозвался, не оборачиваясь, отец. — Не каждый день сын воскресает из мертвых. Качнул головой, предложил: — Оставайтесь. Вам нужен отдых, а в моем доме вы в безопасности. Даже если вас станут искать, меня предупредят заранее. Акайо неуверенно посмотрел на Таари, но та кивнула без сомнений. — Благодарю за гостеприимство, господин Ичиро. Мы с радостью им воспользуемся. *** Странно было сидеть за этим столом сейчас. Понимать, что на самом деле дом всегда был намного меньше, чем помнилось, что в комнате отца можно разместиться разве что вдвоем, и то только когда скатана постель, а чтобы устроить всех, нужно убирать все внутренние перегородки. Акайо отодвигал легкую стену вместе с отцом, помогал матери накрывать на стол, знакомил всех друг с другом и чувствовал себя странно, обманчиво счастливым. Но оставаться не хотелось. Это был дом его родителей, а не его собственный. Миг покоя, возвращения в детство, которого у него не было, оказался почти болезненно приятным, но Акайо понимал — если он пробудет здесь дольше, чем один вечер, неловкость перевесит тепло. Вокруг говорили, Иола пересказывал отцу суть одной из эндаалорских книг, мама делилась с Юки каким-то рецептом. Таари сидела рядом, улыбалась, глядя на всех. Чувствовалось, как она отдыхает, открыто принимая участие в разговоре, не пытаясь скрывать саму себя. Акайо с удивлением смотрел, как отец, всегда очень строго относившийся к этикету, говорит с Тэкэрой, словно не знает, кто она, и ничего не понимал. — Хана Ичиро, — шепнула на ухо Таари. — Вот таким он был. Потянулась к стоящему на столе чайнику, подлила чай себе и Акайо. Улыбнулась. — Ты на него похож. Наверное, я сразу почувствовала. Он посмотрел на нее, взглядом прося рассказать, но она покачала головой: — Потом. Не бойся, там нет никаких страшных тайн. Просто моя мать знала его до того, как пришла в Эндаалор. Отец в этот момент кашлянул, призывая к тишине, поднял чашку выше. Посмотрел на Таари. — Я еще раз благодарю вас за спасение моего сына. Моя жизнь принадлежит вам. Она засмеялась, перехватывая его руку, не позволяя закрепить клятву. — Не стоит. Мне достаточно жизни Акайо, а ваша принадлежит Тамико и вашему дому. Он склонил голову, соглашаясь. Попросил: — Расскажите о цели вашего пути. Мой сын рассказал столько, сколько понимает сам, но, возможно, ваш рассказ объяснит мне некоторые детали. Я хотел бы вам помочь, но сложно сделать это, если не понимаешь. Обидные, но по-своему справедливые слова. Таари так и сказала, прежде чем взяться объяснять свою работу. Отец слушал внимательно, они постоянно уточняли друг для друга сложные понятия, даже рисовали что-то. Акайо помог матери расстелить циновки, расспросил Тетсуи про Рюу. — Они остались в храме как паломники, вдвоем. Монахи не имеют права их выдать, а когда Рюу выздоровеет, они придут сюда. Таари предложила прийти к твоему отцу, чтобы договориться об этом. Вдвоем оглянулись на все еще бурно обсуждающие что-то тени за бумажной ширмой. Тетсуи неловко заметил: — Наверное, она не забудет. Акайо решил не рисковать. Поднялся, подошел к ним, постоял рядом. Вклинился в паузу. Таари, услышав позабытую просьбу, смутилась. — Да, верно. Вы ведь сможете их устроить? Ичиро подтвердил, явно спеша вернуться к прерванному разговору. Оставалось только уйти, чтобы не чувствовать себя лишним. Уже ворочаясь на циновке, Акайо думал — если бы ты учил меня так, как учили тебя, я бы тоже смог вот так говорить с ней. Но если бы он не стал генералом, то не стал бы и ее рабом.