Взгляд снова приковал планшет. Не удержалась. Взяла и утащила на кухню. Включила дрожащими пальцами и, разумеется, наткнулась на пароль. - Да, нечего тебе там делать, Рита, - сказала сама себе, но пальцы автоматически ввели "21 октября". Её день рождения и трагичная для Льва дата. Всегда удивлялась, почему день несостоявшейся свадьбы мучает его больше, чем день гибели Эльзы. Экран моргнул. Доступ получен. Галерея с какими-то снимками. Фото пожелтевших от времени листов, исписанных сверху до низу аккуратным почерком с забавными завитушками. Рита заметила нарисованные ручкой на полях сердечки. Это женские записи. Мужчины же сердечки не рисуют, правда? Хотела отложить в сторону, но выцепила взглядом слова: “Представляешь, мама, Лев сказал, что мои глаза цвета неба и поцеловал. У меня никогда такого не было, никогда еще сердце так не билось. Я влюбилась, мама. По-настоящему!” Это все изменило, отбросило в сторону этику, мораль и другие глупости. Лев будет злиться, но она должна знать. Что именно? Всё. Что выгрызает его изнутри? Каким был Лев до трагедии? Возможно, на этих страницах не только яд, но и лекарство. Возможно, ей удастся найти способ вернуть его к жизни. Одержимая этой идеей, Рита впивалась взглядом в каждую букву, оживляла в голове каждую строчку и, как в кроличью нору, все глубже проваливалась в прошлое Льва. Туда, где он был счастлив, влюблен и совершенно очарован блондинкой с глазами цвета неба. Эльза “Мама, как жаль, что ты не можешь быть рядом сегодня! Такое случилось! Мне не терпится тебе рассказать. Я влюбилась. Я влюбилась, и он рыжий. Совершенно, ярко и безумно рыжий. Представляешь? Никогда не думала, что влюблюсь в рыжего! У меня было мерзкое настроение. С папой опять поссорилась и ушла в парк. Гоняла целый день на велосипеде, как сумасшедшая. В общем, я его чуть не сбила!! Представляешь?! А когда решила увернуться, то рухнула на асфальт. Он не ругался и не ушел! - Вы, девушка, просто оружие массового поражения, - вот, что он мне сказал. У него такой голос, аж мурашки по коже. Представь? Приятный, бархатистый, как будто кто-то перышко по руке ведет. Потом он лечил мне коленку. Очень нежно и осторожно, даже подул. Когда закончил, купил мороженое, огромный шоколадный рожок. Забыла написать его имя! Его зовут Лев. И у него даже есть грива, волосы взлохмаченные и обросшие. И он военный. Кажется. Я пока не до конца поняла, он сказал, что недавно закончил Академию. ” Рита Эмоции на страницах такие яркие, что ими можно захлебнуться, но это не то. Рите нужно что-то из привычек, любимое блюдо там или любимый фильм. Что-то же Залесский любит? Как-то его можно впечатлить? Или только на велосипеде в парке рухнуть к его ногам и разбить коленку? Кусая до боли губы, девушка читала дальше. Несколько страниц сумасшедших эмоций и первых свиданий. Лев ухаживал по классике, не придраться: цветы, небольшие приятные подарки и никогда не опаздывал на свидания. Пунктуальный романтик. У Риты сложилось впечатление, что все это не по-настоящему. Как будто Лев просто взял инструкцию: “Идеальные отношения” и следовал ей пошагово. Вот, третье свидание. Набережная, кафе-мороженое, букет роз и то самое, с чего началось знакомство Риты с дневником. Глаза цвета неба. Поцелуй. И окончание: “Знаешь, мам. Я сказала, что ему очень пойдет борода. Интересно, отрастит?” Так вот откуда это рыжее недоразумение у него на подбородке! Рита улыбнулась, ей борода не нравилась категорически. Она скрывала те маленькие, едва заметные сигналы мужских эмоций: движение губ, напряжение желваков, в конце концов, даже улыбку толком не видно. - Давай, Эльза. Подскажи мне хоть что-нибудь, - шептала Рита, перелистывая страничку за страничкой. Она соизволила это сделать только еще через пару страниц хрестоматийных ухаживаний, идеальной любви и хождений вокруг друг друга. Эльза “Я все-таки сделала это, мама! Познакомила Льва с отцом. Знаешь, все произошло случайно. Забыла ключи от дома у папы в книжной лавке, пришлось возвращаться вместе. Я даже удивилась. На пару минут оставила их вдвоем, они о чем-то мужском поговорили и, кажется, подружились. Отец рассказывал ему о книгах, Лев поддерживал разговор. Я и не думала, что он так много знает обо всем… А потом мы поехали ко мне… Он безумно нежный. Я чувствую себя рядом с ним хрустальной статуэткой богини. Его поцелуи и шепот, даже не знаю, на что это похоже. Кажется, я много для него значу, слишком много. Это был мой первый раз. Почти без боли и безумно приятно. Я чувствую себя обновленной, мама. Чувствую себя рядом с ним особенной, каждую минуту. Я не смогла стать особенной для мира и для отца, зато для него смогла. Сейчас он спит рядом, а я парю в облаках и пишу тебе. Готова говорить тебе раз за разом, как сильно его люблю” Рита Таким она Льва не знала. Их единственная близость казалась совсем другой. Сила, страсть, огонь, безумие - никакой нежности. Именно это тогда свело с ума, вырвало самоконтроль с корнем и раз за разом приводило к ярким, выжигающим невидимые руны на теле, вспышкам удовольствия. Вспоминая обо всем сейчас… В тот день они оба были похожи на голодных псов, одичавших в лесу без еды и тепла. Именно поэтому набросились, вырывали себя друг у друга, как единственную возможность выжить. Снова почувствовать в легких тот воздух, которым не дышали много лет. Она стала его воздухом, а он её. Ни о каком хрустале и преклонении речи не было. Только о необходимости чувствовать друг друга рядом, проникать друг в друга и переплетаться до боли крепко. Что из этого настоящие чувства? Хрустальное преклонение или болезненная необходимость? Рита боялась узнать ответ. Она боялась даже об этом думать, читая дальше. Зато понимала, что сблизило Льва и Эльзу. Им хотелось стать для кого-то особенными. Эльза “Его мама меня ненавидит. Я старалась быть с ней мягкой, скромной. Настояла, чтобы мы купили подарок и торт. Я сделала комплимент её красивому дому, а она… За час общения столько раз кусала меня своими шуточками, иногда очень фривольными. Как-то все у нас быстро, как-то сразу серьезно. Даже радости от моей первой работы никакой. Кстати, да, забыла написать. Я устроилась помощником руководителя. Ладно, не совсем помощником, секретарем:) Но в большую компанию. Босс у меня хороший, старше года на три-четыре. Не обижает, не пристает. Лев не ревнивый, но я все равно переживаю. Наталья тут же на это намекнула, что секретарши часто заводят романы с боссами. Лев очень строго с ней поговорил, но, думаю, ничего у нас с ней не сложится. Жалко, что у моего любимого такая мать. Я думала, профессия - это просто профессия, а человек она хороший. Увы. Все-таки есть отпечатки. Через пару дней мы едем к отцу. Он хочет о чем-то поговорить со Львом… Не знаю как, но думаю, он связан с папиной работой. Меня очень злит, что все, чем занимается Лев, засекречено” *** “Мама! Представь, я так старалась готовить всякие особенные блюда, когда он приходит в гости. А оказывается, он обожает пюрешку с котлетами! У нас одинаковое любимое блюдо, такое простое и вкусное)))) Просто чудо! Последнее время Лева стал много работать, очень много. Редко его вижу и безумно скучаю…” Рита Она выписала смешной факт про картошку с котлетами. Почему бы и нет? Можно попытаться как-нибудь приготовить. Хоть какая-то зацепка от бестолковой Эльзы. Рите все заметки про Льва казались какой-то пустой болтовней. Ничего по делу, даже раздражает. Понятно, что Эльза старалась излить эмоции, а не изложить факты. От этого розового флера влюбленности, который временами смешивался с грустью, начинало подташнивать. А по факту? Что она дарила ему на день рождения? Какие фильмы они смотрели? Ничего! Просто “были в кинотеатре, целоваться в темноте так сладко” или “сегодня у Левы был день рождения! Приготовила ему вкусный ужин”. Явно же были какие-то подарки! Почему ни слова о них? Скоро Рите надоело, и она начала просто пробегать глазами строчки, пока не дошла до последнего листа. Эльза “Я чувствую это! Сегодня будет особенный вечер. Наша годовщина. Лев давно намекал на 21 октября, что это будет и наш день тоже. Тот самый, особенный для нас день. Сегодня звонил и обещал весь вечер провести со мной, никакой работы. Мама, думаю, он сделает мне предложение сегодня. И мне...мне страшно мама. Мы вместе почти два года. Он любит меня.