— …тендентов на трон, — договорила Ново прерванную стуком фразу. — Да? — оглянулась ко входу Селестия. — Ваше Величество, к вам некие гиппогрифы прибыли, хотя самой делегации нет, их только двое, в броне. — Мои ребята это, стало быть, — кивнула Ново. — Впустите их сюда, — распорядилась Селестия. — Приветствую, королева, мы с добычей! — жизнерадостно провозгласил вошедший гвард-гиппогриф. За ним вошел и второй, с большим мешком на спине. «И что же они раздобыли в Кантерлоте?» — озадачилась Селестия, прикидывая размеры добычи — в мешок можно было упаковать среднего пони. Оживившаяся Ново встала с дивана. — Мы нашли отличный грифоний бар с большим выбором всего-всего, — поведал гвард, опуская мешок со спины напарника и развязывая. — Слегка подкрепились сами, и принесли вам. И мы благодарны Ее Величеству Селестии за возможность закупиться всем стольким вкусным. Усевшись вокруг мешка, хищники с нескрываемым наслаждением принялись изучать его содержимое. «Грифоний бар? Я чего-то не знаю о собственной столице», — к такому неутешительному выводу пришла Селестия, вполуха слушая радостные реплики о копченой рыбе и нежной свиной нарезке. — А самое интересное, — продолжал рассказывать гвард, — что этот бар расположен на улице, уже названной вашим именем, королева. Новорассветная улица, восточная окраина города. Очень удобные подлеты сверху. — Неожиданность, однако. Я в столице всего-то второй раз, первый неофициальным был. А в мою честь уже улицы называют. «А, бывшая Старопегасья улица, много лет назад переименованная по просьбам жителей», — внезапно вспомнила аликорн, и подала идею: — Мы можем наведаться туда, Ново, если те… Неожиданный дробный стук — явно кто-то очень спешил. И Селестия, прервавшись, просто молча открыла дверь. На пороге, левитируя перед собой кипу листов и держа в зубах карандаш, стояла Твайлайт Спаркл. Как и всегда, юная принцесса взяла на себя организацию торжественного мероприятия. — Здравс… Карандаш упал изо рта удивленной пони. — Здравия желаю, принцесса, — полушутливо козырнул один из гвардов королевы. — Заходи, Твайлайт, — пригласила Селестия. — Ты пришла сообщить о готовности столицы ко встрече делегации? Гварды, завязав мешок, отсели в сторонку, пропуская докладчицу. — С организацией ты справилась отлично, — резюмировала Селестия, выслушав Твайлайт и просмотрев листы. — Теперь, моя лучшая ученица, позволь спросить тебя кое о чем. — Разве мы что-то забыли? — удивилась та, листая записи. — Все схвачено, тут даже есть свежая пометка о кубках для гиппогрифов. — Нет, Твайлайт, мой вопрос не относится к празднику, — вздохнула Селестия. — Но это касается королевы Ново. И твоего к ней отношения. Мельком обернувшись, Твайлайт заметила многозначительный взгляд королевы и невольно сглотнула, поняв, что по-королевски влипла. Ново, уютно лежащая на диване, ювелирно точными движениями клюва отрывала кусочки от жареной куриной ножки. И заметив замешательство Твайлайт, величественно отмахнулась лапой: — Что? Я всего лишь королева, не обращайте на меня внимания. Муж-«брони» Мой муж - отъявленный понилюб! Сам ходит в куртке с радужной молнией на спине, а летом - в кепке, где прямо на лбу написано: «Я ♥ Поней!». Вся его комната увешана плакатами, постерами с изображениями цветных лошадей. Диван засижен плюшками всех цветов радуги, полки шкафа забиты фигурками и поделками умопомрачительных форм и расцветок. На экране компа при простое мелькает понячья порнуха, а из динамиков постоянно звучит что-то веселенькое. Зайдешь к нему и олошадеваешь в этакой атмосфере. Более того, лошадейная атмосфера расползается и по квартире. Меня всякий раз бросает в дрожь, когда к нам звонят гости, и коридор оглашает конское ржание, а муж ответно ржет и галопом несется открывать. Вешалка в прихожей выглядит как зебра, стоящая одной передней ногой на вертикальном шесте и раскинув для баланса остальные ноги, на которые гости вешают одежду. Одним лишь звонком эти понесчастья не ограничиваются. На шторах в ванной нарисована смущенная розово-желтая лошадь с бабочками на заднице. Мусорное ведро похоже на дракона, разевающего пасть, куда еще надо умудриться попасть мусором. Кухонный стол накрыт скатертью с фиолетовой лупоглазой животиной, поедающей гамбургеры. Розовый электрочайник при закипании вопит как буйнопомешанный: «Веселье! Веселье! Веселье! Веселье!», пока его не выключишь. А самое страшное тут - облепленный поньгнитами интеллектуальный холодильник. Хочу я торт съесть, и этот демон холода ласково советует: «Тортик? Скушай лучше яблочко, сахарок, а то попа в джинсы не влезет!» Фигурные книжные стеллажи в гостиной выполнены в виде некоей лошади по кличке Спаркл, а столик обжил массивный светильник-дракон, то ли давно разбитый и кое-как склеенный, то ли изначально слепленный из разных кусков игрушек и какого-то мусора. Любимая гитара мужа стоит на подставке в форме серой пони, эту самую гитару обнимающей, а на музыкальном центре высится белая плюшевая пони в красных очках. Причем очки были моими, но муж безжалостно выиграл их у меня в карты и пришил на эту игрушку, заявив, что они идеально сочетаются. А что это флагманская модель «Нокии» с дополненной реальностью - его не колышет, эстет диванный. Архаичные с виду, старинные часы-сова басовито ухают каждый час, оповещая всех присутствующих о проходящей жизни, бездарно ими проживаемой. Но у меня кровь в жилах стынет всякий раз, когда в полночь из пустой гостиной доносится надтреснутый потусторонний хохот, замирающий на высокой ноте. Муж почтительно кличет эти часы «Совелием» и ни в какую не желает продать их в музей или хотя бы поковыряться в механизме и отключить загробный смех. Апофеозом квартирного лошадняка можно считать потолок в спальне, разрисованный в стиле ночного неба и летящей среди звезд огромной крылатой кобылой, светящейся в темноте. Особенно меня впечатляют ее развевающаяся космическая грива, хищно прищуренные глаза, острый окровавленный рог и крокодильи зубищи. Сие зрелище, преисполненное непревзойденной мощи, очень помогает быстро и спокойно заснуть. По утрам муж желает мне селестийного утра, а по ночам иногда зовет во сне какую-то Луну. Если на улице непогода, он ворчит: «снова пегасы напортачили». Поход в магаз достоин отдельной песни. Что могут искать взрослые бородатые мужики в детском разделе среди товаров для девочек? Правильно - поней. А также в вино-водочном разделе затариваются вместо обычного пива - яблочным сидром. У меня, в силу бурного характера, частые смены настроения. Муж зовет меня чейнджлингом. Не знаю, что это такое, но звучит страшно. А иногда еще, в моменты особой моей злости - обзывает дырколошадью. Очередная выходка мужа переполнила чащу моего терпения, и так не бездонную. Украв у меня любимого пуделя, муж утащил его в собачью парикмахерскую, и вернул лишь после пятого настойчивого звонка. Меня чуть инфаркт не хватил, когда я увидела, во что превратилась собака: прелестные кучеряшки расчесаны в волнистые пряди и покрашены вместе с ушами в красный, зеленый и голубой цвета, хвост превратился в жалкую тряпку, а на попе золотисто сияли два лучезарных солнышка. И восторженный муж заявил, что теперь наш пудель идеально косплеит принцессу Селестию. Конечно, ни о каком участии в нормальных выставках собак и речи быть не могло. Всегда подозревала, что мой благоверный различает лишь три основных «RGB»-цвета. Взяла я любимого дальтоника за грудки, бросила на диван и потребовала: реально, или он объясняет, что все это значит. Или развод. *Через неделю после скандала, объяснений и продолжительных раздумий* Отложив помаду, склоняюсь к зеркалу и придирчиво осматриваю губы, окрашенные в черный с блестками. Изящная черная полумаска скрывает глаза, не позволяя угадывать намерения. Длинные темно-зеленые волосы ниспадают густой гривой. Черное платье, облегающее, глянцевое и гладкое словно хитин. Фигура чуть полновата, но широкий зеленый пояс отлично скрывает этот недостаток. Отступив от зеркала, поправляю чулки и длинные перчатки, следя, чтоб вырезанные в них дырки располагались аккуратно и ровно. Вот теперь все идеально. Я выгляжу сильной, быстрой и хищной. Усмехнулась, представляя, как муж опонеет, увидев среди своих плюшек изголодавшуюся Королеву Чейнджлингов. Этот вечер будет просто чудесным! Я мстю и мстя моя страшна! Готовься к жаркой королевской ночи, Шайнинг ты мой армористый. Я те покажу, где у лошади дырки... На звук и цвет Как-то раз богатый пони организовал концерт, на который пригласил знаменитого композитора. Вход был свободный, и в назначенное время роскошный зал оказался заполнен до отказа. Пони всех возрастов и сословий пришли услышать возвышенную, трогательную, чудесную музыку. Пока композитор вдохновенно исполнял шедевральной красоты арии, богатый пони неприметно стоял за кулисами, всматриваясь в зал. Он словно искал кого-то в притихшей пестрой толпе. Когда смолкли последние чарующие отзвуки, исполнителю преподнесли букет цветов, и опустился занавес, богатый пони вышел из-за кулис, счастливо улыбаясь. - Вам тоже понравилось? - Спросил композитор, поедая цветы из букета. Богатый пони отрицательно покачал ушами: - Я глухой. Посему, увы, не могу оценить. - Как же вы общаетесь? - Угадываю речь по губам, мимике. - Досадно, весьма досадно. - Композитор передал обертку от букета пробегающей мимо служанке. - Не слышать столь прекрасную, величественную музыку. И при этом - вы счастливы. - Я счастлив, потому что видел счастье в глазах всех тех пони в зале. Многие из них не сдерживали слез. Их радость была и моей радостью. Спасибо вам за исполнение. - Спасибо и вам за приглашение. С удовольствием посетил этот город, здесь много слушателей. Попрощавшись «брохуфом», собеседники разошлись. Раздав автографы нескольким поклонникам, композитор вышел в город. С самого утра накрапывал мелкий теплый дождь, окрашивая здания и улицы в спокойные серые тона. Народ помалу вытекал из недр театра вязкой, тягучей, не желающей рассасываться массой. Все еще находясь под впечатлением «Лунной Арии», пони негромко переговаривались. Композитор неспешно шел по парку, вслушиваясь в тишину, где изредка, словно искорки тлеющего костра, мелькали дробные жеребячьи шаги и веселый смех. Мир этого пони был наполнен умиротворяющим серым туманом: серо-черные стволы деревьев, окутанные колеблющейся дымкой листьев; серые здания, перемежаемые серыми улицами; серая лента реки, испещренная бликами света, сверкающими на пляшущих волнах; серое небо, затянутое пеленой серо-ватных туч. Лишь Солнце было белым, слепяще-ярким. Именно таким воспринимал этот мир композитор, через призму врожденной монохроматии. Но его идеальный слух позволял улавливать тончайшие нюансы происходящих вокруг событий, и жизнь кипела ключом, наполняемая стуком копыт, скрипом колес, звоном капель дождя, бормотанием речной воды, шелестом листьев, пением птиц. Даже тучи в небе этим днем шуршали как-то особенно. Единорог задумчиво замер на полушаге, вспоминая пегаса, заказавшего концерт. Как можно жить не слыша? Жить в вечной тишине?.. Но ведь он может видеть краски этого мира, видеть сияющие от радости глаза других пони, и он счастлив тем, что дарит счастье им.