Филипп (как он и предсказывал) довольно скоро, в 1905 году, покинул этот свет. И царица еще раз убедилась: не зря она ему верила, его пророчества воплощались в жизнь... Она никогда его не забывала. Спустя много лет она напишет мужу: «Наш Первый Друг дал мне икону с колокольчиком, который предостерегает меня о злых людях и препятствует им приближаться ко мне...» Теперь Филиппу оставалось исполнить свое последнее обетование – «вернуться в другом облике». Как он нужен был ей теперь! Ибо случилось ужасное – она оказалась причиной неминуемой и, возможно, скорой смерти долгожданного сына. Принц из сказки был болен наследственной болезнью семьи Аликс – гемофилией. Хрупкие сосуды наследника не выдерживали напора крови. Впрочем, подобной болезнью была поражена сама империя. Ее сосуды износились, стали слишком хрупкими. В самодержавном царстве пролилась кровь. КРОВАВЫЙ ПРОЛОГ ПЕРЕД ЕГО ПРИХОДОМ Сначала Николая убедили начать войну с Японией. Военные объяснили, что можно спокойно занять земли в Маньчжурии, и Япония не осмелится на ответный удар. А если и посмеет, то «будет маленькая война и большая победа». «Маленькая война» стала большой и кровавой, «большая победа» обернулась позором поражений. «Больно и тяжело», – записывал царь в дневнике. Но это было только начало... Наступил страшный 1905 год. Болезнь мальчика, катастрофы на фронте... И новое испытание – невиданная в России за все 300 лет его династии революция! Воистину – «Иов Многострадальный»... Ужасный год начался с расстрела манифестации рабочих, шедшей к Зимнему дворцу. Семья была в Царском Селе. В их отсутствие перепуганный великий князь Владимир Александрович, командовавший петербургским гарнизоном, отдал приказ стрелять... 9 января Николай записал в дневнике: «Ужасный день... Много убитых и раненых. Боже, как больно... как тяжело». Революционеры ответили террором. Первая кровь Романовской семьи в XX веке – в Москве разорван бомбой великий князь Сергей Александрович. Теперь Николая преследовало видение: ползающая на коленях в крови, среди останков мужа, простоволосая Элла... А далее – страшные дни, хаос в стране, забастовка на железных дорогах, отрезавшая Петербург и Москву от губерний, митинги с призывами к вооруженному восстанию... Для черногорских принцесс наступил звездный час. Роман Станы с Николаем Николаевичем был в разгаре, а «Грозный дядя» должен был получить полномочия диктатора – казалось, что это единственный шанс усмирить революцию. Экзальтированным черногоркам грезилась корона, которую сам передаст спасителю слабый Ники... Но подвел Николай Николаевич – не решился стать диктатором. Армия была далеко, на войне с Японией, и сил подавить восстание у него не было. Вместе с новым премьером, Сергеем Юльевичем Витте, великий князь уговаривает Ники согласиться на Конституцию. Семья жила в Петергофе, отрезанная от столицы. При дворе уже поговаривали, что на рейде стоит корабль, на котором они готовятся бежать в Англию... Как нужен был царице заступник перед Богом! «СЦЕНА БЫЛА ГОТОВА ДЛЯ ПОЯВЛЕНИЯ ЧУДОТВОРЦА» Так написал в своих воспоминаниях Сандро (великий князь Александр Михайлович), друг юности Николая и муж его сестры Ксении. Черногорские принцессы неутомимо искали русского чудотворца. И Милица привела во дворец епископа Феофана. Из показаний Феофана: «В дом бывшего императора... я был приглашен впервые для беседы по церковным вопросам... Впоследствии меня стали приглашать как для духовных бесед, так и приобщать часто болевшую императрицу Александру Федоровну». Но прямодушный аскет Феофан не смог заменить лукавого Филиппа. И во дворец Милицы все чаще зовут протоиерея Иоанна Кронштадтского – тогдашнюю всероссийскую знаменитость. Его глубоко почитал отец Николая – протоиерей стоял у постели Александра III в минуту его смерти. Жизнь Иоанна проходила среди народа – в храме и на улице. Ему была ниспослана высшая сила христианина – дар исцеляющей молитвы. К нему за помощью шли те, кто достиг последней черты страдания, когда уже не спасало могущество науки. Он исцелял людей самых разных вероисповеданий – православных, иудеев, магометан. Влиятельнейшая петербургская газета «Новое время» выпустила целый номер (20 декабря 1883 года) с благодарностями исцеленных. Иоанн исцелил и будущую почитательницу Распутина, юную Анну Вырубову, и Зинаиду Юсупову – мать будущего убийцы Распутина... Но Иоанн слишком суров, слишком обременен обязанностями перед своей паствой. И тогда Милица решилась познакомить Аликс и Ники с человеком, который непременно должен был произвести на них впечатление, которого она давно готовила к этой встрече, – с «братом Григорием», странником из Сибири. Но умная черногорка уже почуяла опасность, и прежде, чем представить Распутина, потребовала с него честное слово, что без нее он не будет встречаться с «царями». Он по-прежнему должен был остаться при Милице, стать новым Филиппом, с которым «цари» будут встречаться только в ее дворце. «По словам Милицы Николаевны, Распутин обещал сам не знакомиться с царской семьей», – показал в «Том Деле» Феофан. Милица была уверена в успехе мужика. Недаром «брат Григорий» понравился самому Иоанну Кронштадтскому. Недаром Феофан, которого так уважают в Царской Семье, благоговеет перед ним. И как все сходится: прорицатель, врачеватель, человек из народа – воистину посланец Святой Руси! В середине октября 1905 года наступил самый страшный миг: Николай решился подписать Конституцию. Рушилось трехсотлетнее самодержавие его предков. И все эти дни рядом с ним – черногорки и Николай Николаевич... Из дневника царя: «17 октября... Завтракали Николаша и Стана (романтическая пара! – Э. Р.)... Сидели и разговаривали, ожидая приезда Витте... Подписал Манифест в 5 часов. После такого дня голова сделалась тяжелою и мысли стали путаться... Господи, помоги нам... спаси и умири Россию...» «20... обедали Николаша, Милица и Стана...» 21, 22, 23, 24, 25 октября – все эти дни, согласно дневнику Николая, в гостях черногорские принцессы. Видимо, в эти дни Милица и рассказывает Аликс о чудесном сибирском мужике, готовит впечатлительную царицу к встрече с народным пророком. В рассказах Милицы возникала столь радостная для царицы мистическая перекличка между Распутиным и Серафимом Саровским. Как и святой Серафим, «брат Григорий» (так все его зовут, стараясь не употреблять неблагозвучную фамилию) бросил дом и много странничал. Как и святой Серафим, он ходил по деревне, окруженный последовательницами. Как и на святого Серафима, был на него наговор, и святая тайна стала предметом расследования... Как должно было забиться сердце Аликс! Все совпадало. Филипп их не оставил, он прислал им защитника, как и обещал, «пришел в другом облике» – именно тогда, когда все вокруг уже советуют подумать о корабле, который унесет их из хаоса в Англию. Наконец-то закончился страшный октябрь. Как ждала Аликс, что минувший месяц унесет все их беды! И как знаменательно, что в первый день нового месяца они должны увидеть у Милицы удивительного мужика... Из дневника Николая: «1 ноября... В 4 часа поехали в Сергеевку. Пили чай с Милицей и Станой. Познакомились с человеком Божьим Григорием из Тобольской губернии... Вечером укладывался, много занимался, провел вечер с Аликс»... «22 ноября... Поехали... в Царское Село, куда прибыли в 5. 20... Приятно было попасть в старые, уютные комнаты». Часть вторая «НАШ ДРУГ» Глава 4 РЯДОМ С «ЦАРЯМИ» ОБОЛЬЩЕНИЕ В «Том Деле» епископ Феофан показал: «Мне лично пришлось слышать от Распутина, что он на бывшую Государыню произвел впечатление при первом свидании с нею. Государь же подпал под его влияние лишь после того, как Распутин его чем-то озадачил». Распутину, этому знатоку человеческих душ, вряд ли трудно было понять, как нуждается в нем царица, как измучена она обрушившимися на них бедствиями, и как действуют на нее его речи о простом народе, который не даст в обиду своего царя. Видимо, это и было главным в их первом разговоре. Об этом он говорил потом Илиодору, который (хоть и весьма примитивно) изложил речи Распутина в своей книге: «Когда революция подняла высоко голову, то они очень испугались... и давай складывать вещи... А я долго их уговаривал плюнуть на все страхи и царствовать». На царицу это произвело сильное впечатление. С царем сложнее – Николай был «в себе»: слишком погружен в решение сложнейших проблем и, видимо, плохо слушал Распутина. Чтобы «озадачить» царя, нужно было встретиться с ним еще раз... Но Милица, тотчас оценив впечатление Аликс, еще раз предупредила мужика, что он не должен стремиться сам встречаться с «царями» – иначе «он попросту погибнет». «Предупреждение ее, что Распутин погибнет, я объясняю тем, что при дворе много соблазнов, зависть, интриги, и что Распутин, будучи простым непритязательным странником-богомольцем, в такой обстановке духовно погибнет», – показал Феофан. Но у Распутина были совсем другие планы. И пребывание на квартире Феофана, связанного с Милицей, его более не устраивало. Ему теперь нужна была свобода действий. ОЧАРОВАТЕЛЬНАЯ ГЕНЕРАЛЬША Впрочем, у него уже была возможность выбирать себе пристанище. Его успех в Петербурге был стремительным, со времени своего появления в городе он многое успел. Его почитательница Е. Казакова показала в Чрезвычайной комиссии, что «видела много важных барынь... которые за ним ухаживали, считали его великим праведником, стригли у него ногти и... зашивали их себе на память». Одной из таких «важных барынь» была петербургская «светская львица», хозяйка модного салона Ольга Лохтина. Ей тогда было уже за сорок, но была она еще очень хороша. В то время она заболела, и лечить ее пригласили Распутина. Так они встретились – всего через два дня после его свидания с Царской Семьей. В «Том Деле» Лохтина показала: «Распутина я увидела первый раз 3 ноября 1905 г. К тому времени я разочаровалась в светской жизни, у меня произошел духовный переворот, к тому же я сильно болела неврастенией кишок, приковавшей меня к постели. Я могла передвигаться только придерживаясь рукой за стену... Священник отец Медведь (один из верных тогда почитателей „старца“. – Э. Р.) пожалел меня и свел с Распутиным... С момента появления в доме отца Григория я сразу почувствовала себя здоровой и с тех пор освободилась от своего недуга...» На квартиру к исцеленной и решил перебраться «отец Григорий». Так теперь называет его Лохтина, и так будут называть его почитательницы... Из показаний Феофана: «Жил у меня недолго, так как я по целым дням пропадал в Академии. И ему стало у меня скучно, и он куда то переехал, а затем поселился в Петрограде у чиновника Владимира Лохтина». «Это был прекрасный семейный дом. Сама Лохтина была красивая, светская женщина и имела прямо очаровательную дочку», – показал в «Том Деле» полковник Ломан, друг Лохтиных. Распутин точно выбрал дом – удобный плацдарм, чтобы попасть в Царскую Семью. Муж Ольги Лохтиной – инженер и действительный статский советник (что по табели о рангах соответствует чину генерала, поэтому Лохтину часто называли – и мы будем называть – генеральшей), заведовал дорогами в Царском Селе. Там проводит большую часть времени затворившаяся в «уютных комнатах» Александровского дворца Царская Семья. Болезнь наследника, сделанная государственной тайной, заставляет их жить полузатворниками, оберегая этот секрет. Проживая в семье Лохтиных, Распутин был теперь в курсе всех слухов из дворца. Пройдет несколько лет, и фотографии Лохтиной будут печатать крупнейшие российские газеты. Журналисты будут гадать, что произошло с этой очаровательной женщиной, как петербургская красавица превратилась в странную юродивую, разгуливающую в фантастическом одеянии по улицам столицы... Мужик потряс ее сразу. «Он очень интересно рассказывал о своей страннической жизни, а в разговоре подсказывал грехи слушателей и заставлял говорить их совесть», – показала Лохтина. Он открыл ей мир Любви и Свободы, где не было быта и денег – только жизнь духа. Всего через несколько дней после знакомства с «отцом Григорием» петербургская барыня отправляется с ним в Покровское. Муж с радостью отпускает ее, чтобы она могла окончательно излечиться у удивительного целителя. Ему и в голову не приходит подозревать влечение красавицы жены к корявому мужику. «По его приглашению я отправилась к нему в гости в Покровское, где я пробыла с 15 ноября по 8 декабря 1905 года... Ехать с Распутиным большое удовольствие, ибо он давал жизнь духу... Дорогою он предсказал забастовку и все говорил: „Только бы доехать“. Как только доехали, она началась». Впрочем, забастовку тогда предсказать было нетрудно – ими была охвачена вся страна. Но генеральша так жаждала чудес!.. И в Покровском «жизнь духа» продолжалась. Лохтина увидела смиренную крестьянскую семью: «Уклад его жизни мне очень понравился. Жена, встретив мужа... упала ему в ноги... Смирение его жены меня удивляло. Когда я бываю права, я никому не сделаю уступки. И вот как-то жена Распутина в споре с мужем уступила ему, хотя было ясно – права она, а не он. На высказанное мной... удивление, Распутина сказала: „Мужу и жене надо жить одним сердцем – где ты уступи, где тебе уступят“... Спали мы где придется, очень часто в одной комнате, но спали очень мало, слушая духовные беседы отца Григория, который как бы приучал нас к ночному бодрствованию. Утром, если я вставала рано, то молилась с отцом Григорием... Молитва с ним отрывала от земли... Дома проводили время в пении церковных псалмов и песнопений...» Но у следователей были большие сомнения в невинности ее жизни в Покровском. И она им отвечала: «Да, он имел обыкновение целоваться при встречах и даже обнимать, но это только у людей дурных появляются дурные и грязные мысли... Совершенно справедливо также, что при одном из посещений села Покровского я мылась в бане с Распутиным и его семьею – женою и двумя дочерями. При отсутствии дурных мыслей это никому из нас не казалось ни неприличным, ни странным... Что Распутин был действительно старец, убеждает меня и мое исцеление, и те предсказания, которые мне пришлось услышать и которые оправдались». Так она отметала все подозрения о сексуальных отношениях между ней и Распутиным. Но каковы в действительности были отношения мужика с Лохтиной – его воистину ярой поклонницей? Знать это очень важно, чтобы понять и его учение, и всю дальнейшую его историю. Тем более что в исследованиях новых почитателей «отца Григория» утверждается: все истории о сексуальных связях Распутина со своими поклонницами выдуманы его врагами. Но мы дадим слово другу – и одному из самых ближайших. В «Том Деле» есть показания издателя Филиппова: «Будучи у него в 1911 году на Николаевской улице, я неожиданно оказался свидетелем очень тягостной сцены. Придя к Распутину по обыкновению рано утром чай пить... я увидел его за ширмой, которая отделяла его кровать от остальной комнаты. Он отчаянно бил одетую в фантастический костюм – в белое платье, увешанное ленточками, – госпожу Лохтину, которая, хватая его за член, кричала ему: „Ты Бог!“... Я бросился к нему... „Что ты делаешь! Ты бьешь женщину!“ Распутин мне ответил: „Она пристает, стерва, – грешить требует“. А Лохтина, скрывшись за ширмами, кричала: „Я овца твоя, а ты – Христос!“... Только впоследствии я узнал, что это – госпожа Лохтина, поклонница Распутина, имевшая с ним роман... Она подавала мне такие остроумные, свидетельствовавшие о ее большом уме и светскости реплики, что я был очень удивлен увиденным». О ее уме и злом остроумии будут с изумлением говорить и другие свидетели. Как же сумел мужик навсегда приковать к себе эту блестящую женщину? Как родилась эта яростная страсть, которая навсегда останется у несчастной генеральши, даже когда мужик уже не будет испытывать к ней ничего, кроме отвращения? Ответ на эти вопросы – в главной тайне этого человека, речь о которой впереди...