Сонливость исчезла. Я все-таки встала и выключила лампочку, заняла свое место и попыталась хотя бы лежать с закрытыми глазами, чтобы отдохнуть. Но вдруг Коша заговорил, все так же глядя вверх и не меняя позы: – Откуда это вообще взялось – Кощей? Я удивилась: – Ты у меня спрашиваешь? Мне-то откуда знать? – Меня так никто никогда не называл, кроме вас. Задумалась. Наверное, и правда, не называли. Просто как-то в голову пришло еще в начале знакомства, так в ней и осело. – Ну… я решила, что Коша – это сокращение. Он долго помолчал, как будто переводил мои слова в уме: – А, ну примерно так и есть. Я в первый раз увидел Ивана Алексеевича в изоляторе – он своих ребят вытаскивал. Заметил меня и спросил: «А это что еще за кошак задрипанный?». И зачем-то отмазал вместе со своими. Пацаны за ним подхватили, мне было насрать, и приклеилось намертво. Я не смотрела на него, даже глаза не открывала – казалось, что любой взгляд собьет его откровенность, и больше ничего не прозвучит. – То есть ты служишь ему за то, что он когда-то вытащил тебя из СИЗО? Коша промолчал. Я осторожно спросила снова: – А за что ты туда попал? – За тупость, – неожиданно он все-таки ответил. – Люди вообще попадают в неприятности только из-за тупости. – Исчерпывающе! – Спокойной ночи, Елизавета Андреевна. – Спокойной. Надо же, я все время считала тебя псиной, а ты предполагался кошаком. Разница невелика, с подвидом ошиблась. – Вы думаете, я про тупость просто так намекнул? Или вам нравятся неприятности? – Ты мне угрожаешь? – я тихо рассмеялась. – Если не заткнусь, то ты мне шею свернешь? То есть тебе даже за такое ничего не грозит? – Покричит, конечно, Иван Алексеевич, расстроится, – Коша словно всерьез над моими словами задумался. – Но будет знать – раз я так поступил, то у меня не было другого выбора. Я со вздохом перевернулась на другой бок и язык не прикусила – понимала, что он даже не раздражен, просто пытается закончить этот день и жаждет поскорее избавиться от моей компании. – Как интересно узнать такие подробности о моем браке. Спасибо, Коша, за искренность. То есть если мне свернет шею кто-нибудь, то его в порошок сотрут. Но если ты, то все в порядке, заслужила. Так и женился бы Ваня на тебе, а не мою любовь на прочность проверял. – На мне никак не получится. Я снова не поняла, юмор это или нет. От Коши любая шутка звучит с подтекстом. – Из-за отсутствия закона, запрещающего однополые браки? – хмыкнула я. – Вас еще какие-то законы останавливают? Сколько откровений! – Нет, из-за того, что я не глупенькая маленькая девочка, о которой можно заботиться и которая во всем от него зависит. Ивану Алексеевичу всегда нужна была такая женщина, которая просто обнимет и будет любить всяким, не задавая лишних вопросов. Тихая гавань, в которую он может возвращаться, навоевавшись со всем миром. На фоне переживаний мое веселье было неестественным: – Какая прелесть! Радуйся, Лизонька, ты оказалась достаточно жалкой, чтобы муж тебя искренне любил. Но смирись – тебя при необходимости заменить проще, чем верную собаку. Таких, как ты, Лизонька, жалких и никому не нужных, в одной столице сотню можно найти, а Коша один. Кошу специально выращивали так, чтобы он стал незаменимым. Как сына, которого у Ивана никогда не было, хотя у него их два. – Вы еще ревновать начните, в самом деле. Хотя суть изложили почти верно. Показалось, что он бесшумно смеется, но я не стала поворачиваться, чтобы удостовериться. Больше ничего не говорила – хватило. Странно немного, что я именно в разговоре с ним окончательно сформулировала все свои неясные мысли. Ваня позвонил в девять утра, когда мы снова собирались заказать пиццу. Звонок поступил на мой номер и сразу меня оживил: – Ваня, ты где? Все в порядке? – Конечно, красивая моя девочка. Возвращайтесь уже. И прости за хлопоты. Когда я вошла в дом, там ничего не намекало на недавний обыск – идеальный порядок. Ваня кивнул Коше, тот сразу прошел в кабинет, а меня муж крепко обнял и отпустил наверх, чтобы приняла душ и отдохнула. Он даже не спросил, где мы были всю ночь. Степень его доверия к верному человеку переоценить невозможно. А вечером обрадовал меня покупкой новой кобылицы в нашу конюшню – гнедой красавицы, обозначенной моим подарком. Я благодарила и радовалась. Не сказала вслух, что поняла значение такого ценного подарка без повода: это и извинения, и признание, что в ближайшее время ни в какой отпуск мы не поедем, и демонстрация, что дела его идут прекрасно – все мои тревоги не имеют оснований. Последнее было хотя бы настоящим поводом для облегчения. И верно. Не прошло и пары недель, как дело закрыли – я даже не в курсе, какое обвинение выдвигали Ивану, а в нашем доме все чаще появлялись люди из новостных каналов. Жизнь прекрасна! Мой муж способен решить любую проблему деньгами или угрозами. Кто-то за прокол и обыск поплатится жизнью – что ж поделать, он сам заслужил, ведь никто не вправе делать глаза жены Морозова грустными на целые сутки. Дышать. Выбежать куда-нибудь подальше и продышаться как следует. Или дать себе слабину и прореветься, проораться в полную глотку. Записаться еще на десять курсов или забеременеть. Увидеть улыбку Саши, за которой не скрывается цинизма, или уволить Сашу, потому что он даже рядом со всем этим не должен находиться. Хоть что-нибудь сделать, чтобы вдохи и выдохи не сопровождались счетчиком в голове: раз-два, раз-два, раз-два-два, в такт «Кузнечика». Я долго думала, прежде чем решила не делать ничего. И причина тому одна – мой дефект, который заключался в любви к мужу. Ваня поглотил меня, поработил, затмил собою всех – я на самом деле очень похожа на Кошу в том, что с самого начала не умела сопротивляться нашему общему хозяину. Глава 5 – Зеля, а научи меня драться? – Зачем вам, Елизавета Андреевна? – парень удивился. В последние пятнадцать минут я наблюдала боксерский спарринг, ребята часто устраивали их на небольшом ринге в тренажерном зале. Вот только что Зеля уложил Славку, а такого гиганта еще поискать. – Просто так, – я пожала плечами. – Вот захочу я тебя ударить и не смогу. – Сможете, – разрешил он и неловко улыбнулся. Имеет в виду то, что мне позволит. Вот залеплю сейчас по роже, он даже глазом не моргнет. – А Кошу? – я перевела взгляд на вошедшего. – Кошу – не знаю, – задумался громила. – Это у него спросить надо. Кош, ты как к пощечинам? Елизавете Андреевне очень требуется. Коша сегодня даже не переодевался, а в зал явился уже в конце тренировки. После вопроса затормозил возле нас и приподнял бровь. И я решила пояснить, пока он меня и к психиатру заодно не записал: – Попросила Зелю потренировать меня драться. Мало ли что. Меня урод какой-нибудь схватит – я даже вырваться не смогу. – А, – Коша отреагировал коротко. Потом окинул меня взглядом, как если бы в первый раз увидел. – Без шансов, Елизавета Андреевна, тренированному бойцу вы не соперница с вашим весом. – Это приговор? – я сузила глаза, поскольку и самого Кошу здоровяком назвать было нельзя. Но вряд ли кто-то из ребят захотел бы его разозлить – значит, дело в другом. – Вообще безнадежна? За последние несколько недель мне удалось заново смириться со своим положением. Но помог именно Ваня – он, увидев мое состояние, стал уделять мне больше времени и чаще заходить в нашу общую спальню. В его ласке растворяться было проще, чем в его проблемах. Но и вывод я сделала – надо заниматься вообще всем, но не так, как занималась раньше, а в полную силу. И не помешает почувствовать в себе силу физическую, чтобы меня хотя бы в глаза впредь постеснялись называть жалкой тряпкой. И все же тревоги дали свой результат: если Ваню когда-нибудь прижмут, то я останусь никчемной мышью, которую растоптать сможет любой желающий. Но Коша покачал головой: – Что за абсурд, Елизавета Андреевна? У вас шанс будет, если только с пистолетом в виде перевеса. – Так дай мне пистолет и научи! – я пока не сдавалась. – Уже дали – пользуйтесь, – он кивком указал на Сашу, который сидел возле раздевалки и ждал, когда мы закончим. Поначалу был разговор о том, чтобы в тренажерку телохранителя не таскать, но Ваня легко поддался моим уговорам – ему-то какая разница, если моя безопасность не страдает? А мне нужен был какой-то ориентир, на который я смотрю и больше не теряюсь в приоритетах, – улыбчивый Саша ориентиром и стал. Однако позже сам муж и пояснил с досадой: «Времена изменились так сильно, дорогая, что только эта твоя модная сумочка может легально носить огнестрельное оружие. Только для того я его и нанял. Не будем раздражать власти лишний раз. Ты ведь этого хотела?». За это Иван получил от меня долгий и нежнейший поцелуй, ведь все-таки моя надежда окончательно не умерла. Вряд ли все его парни разоружились, но уже точно давно не щеголяли на улицах автоматами. – Зеля, Морж! – окликнул от входа Хребет. – Айда на второй этаж – там девочки таким фитнесом занимаются, у меня чуть шары не лопнули! Несколько ребят со смехом утащились наверх, кто-то пошел в душ, а я вернулась к тренажеру и сделала еще два подхода на бабочке. Коша что-то обсуждал со Славкой, пока я переодевалась, только Саша постоянно выглядел собранным. Мы выходили не всей компанией – не стали звать фитнес-казанов, пустившихся во все тяжкие. Коша вынырнул первым, но под козырьком остановился, задрав голову и вдохнув весенний воздух. Я уж было подумала, что впервые видела в нем проявление каких-то человеческих эмоций, но он выдал: – Тихо сегодня как-то. Что изменилось? – Да ничего, Кош, – гоготнул Славка, опережая нас и щелкая брелоком, чтобы отключить сигнализацию на своей машине. – Автобусы со стоянки отогнали – может, проверка у них какая. – Может, – отозвался Коша, но пошагал почему-то рядом со мной – с другой стороны от телохранителя. – Пусто как-то. – Это кошачья интуиция разыгралась? – расхохотался Пижон. Парковка для фур располагалась справа, а за ней какое-то здание, похожее на склад. Саша молчал, внимательно осматривая едва освещенную сторону. А потом резко вытянул руку передо мной, не позволяя выйти вперед него. – Что такое? – Коша заметил его жест. – Не знаю. Возможно, показалось, – напряженно ответил Саша.