Руканезе снова заглянул в отодвинутые было листки. Потом покачал головой и спросил: – А это точно? Откуда сведения? – Списаны из листов успеваемости. – Это хорошо, Арни, что у тебя так поставлена разведка. Хотя это дело Хаммерта… Он тебе помогает? Шапиро отвел глаза, не зная, как сказать, чтобы не навредить Хаммерту, ведь тогда скажут, что он, Арнольд, стукач. – Ну, ты хотя бы обращался к нему? – понял ситуацию Руканезе. – Сэр, у начальника отдела внешней разведки слишком длинная процедура согласования действий. – Но ведь мы же его финансируем. А на что шпионишь ты? – Я изыскиваю резервы. К тому же вы личным распоряжением дали нам надбавку в пять процентов к бюджету. – Понятно, – кивнул Руканезе, подавляя вздох. Племянники его совсем не радовали. Совсем. Они уже почти не пытались имитировать какую-то полезную деятельность для компании, и все чаще ему приходилось пускать в ход свои личные связи, чтобы вытаскивать их из скандалов, связанных с полицейскими расследованиями. – Хорошо, Арни. Что ты предлагаешь в создавшейся ситуации? – Мы не знаем, как далеко продвинутся эти суперохранники и когда они будут готовы для рекламы перед заказчиком. А если они действительно продемонстрируют что-то особенное, этот сказочно выгодный контракт может быть передан «Рекс-стандарту» в монопольное выполнение. – И? Я не слышал предложений… – Нужно действовать жестко и срочно. В стиле нашей компании времен ее становления. – Эк ты витиевато разводишь! – усмехнулся Руканезе. – Наши ребята говорят попроще. Ну хорошо, наводка за тобой, а вот исполнением пусть займется Хаммерт. Работать, конечно, следует как можно аккуратнее, но, полагаю, среди его персонала найдется дюжина подходящих специалистов. Как думаешь? – Я надеюсь, сэр, – пожал плечами Арни. – Ладно, иди и готовь все, что необходимо, а я прямо сейчас переговорю с Хаммертом, чтобы был как шелковый. 29 Арнольд Шапиро уже достаточно хорошо знал принципы внутренней политики компании, поэтому явился к Хаммерту подготовленным – принес небольшой портфель. – Мистер Шапиро? – поднялась со своего места смуглая фотомодель, исполнявшая обязанности секретаря. – Да, это я. Мне назначено. – Но у меня… – она нагнулась над столом, сверяясь с записями и демонстрируя почти полностью открывшуюся в декольте грудь. – Мы договаривались устно, – сказал Шапиро и толкнул дверь, не ожидая разрешения секретаря. – А, это ты, Шапиро? – лениво отреагировал Хаммерт Руканезе, его рабочее кресло было поставлено в режим релаксации. – Как же ты… не вовремя… – Мы созванивались, – напомнил Шапиро, садясь на гостевой стул и ставя на стол принесенный портфель. – Что… у тебя? – усталым голосом спросил Хаммерт. – Наличные. – Наличные? Услышав желаемое слово, Хаммерт отключил режим расслабления, и кресло приняло рабочее положение, а вместе с ним и сам Хаммерт. – Слушаю тебя, брат Шапиро, – сказал он и засмеялся. Арнольда это не удивило. С момента появления в компании он выслушал сотни всяческих шуток и издевок. И понял, что за своего его тут никогда не примут. – Тебе звонил дядя, а потом звонил я. – Помню, Арни, я все помню. Старый Боно распространяет россказни, что его племянники – дерьмо ископаемого тирмокрута, но это не так – мы тянем службу, мы спасаем компанию и… Что ты принес и чего от меня хочешь? – Я переслал тебе информацию об объектах, по которым следует провести работу. – Ну да, приходила какая-то шняга, и я что-то там просмотрел. Дальше давай. – Чего дальше? Начинай работу лучшими силами. – А бабло? – Скажешь, кто пойдет работать, получишь бабло, – ответил Шапиро, похлопав по портфелю. Босс Руканезе предполагал, что все оплаты пойдут через бухгалтерский сервер, однако его племянники давно организовали собственную систему. И Шапиро о ней знал. – Ты чё, прям имена от меня услышать хочешь? – Прям имена. Я же наличные принес. Ты ведь этого хотел, Хаммерт? – Бабло покажи… Шапиро провел пальцем по замку, и тот сработал, получив запрограммированный биоскан. – Вот. Хаммерт подался вперед и заглянул в распахнутый портфель, откуда сверкнули голограммы с золотой лилией. Это были чипчеккеры банковских упаковок. – Сколько тут? – Мне нужно двенадцать специалистов, умеющих работать в команде. Здесь восемьдесят тысяч. Двадцать тебе, остальные команде. Хаммерт кивнул и отодвинулся от стола, стараясь не показать свою радость. Приближался конец недели, и он собирался оторваться по полной, но после прошлого отрыва в его личном бюджете зияла пробоина. Он уже и так прикидывал, и эдак, откуда взять деньги на личный праздник, но выходило, что все источники он уже использовал, и некоторые даже вперед. – Хорошо, давай план мероприятия и установочные данные. – Тут все, – сказал Шапиро, кладя на стол чип в ярко-оранжевой упаковке, такой яркой, что это вызвало у Хаммерта секундный приступ тошноты. – Что с тобой? – спросил Шапиро, заметив пробежавшую по лицу Хаммерта судорогу. – Ничего, – отмахнулся тот. – Пустяки. Внезапно неподалеку раздался грохот, так что в окнах заскрипел кристаллопластик. – Шароиды, так их разэдак… – пожаловался Хаммерт, убирая деньги в сейф. – Еще три года назад о них тут даже не слышали, а вот теперь поди ж ты… – Да, привыкнуть трудно, – согласился Шапиро и, подойдя к окну, посмотрел на бухту, из окна кабинета видна была лишь ее часть. Сами зенитные «геликоны» отсюда не видны, однако радужные переливы газовых линз, возникавших при каждом выстреле, в воздухе еще оставались. Линза распадалась через пару секунд, исчезая, словно мираж. – Я буду ждать подтверждения о выходе группы к старту операции, – сказал Шапиро. – Разумеется, бро, – кивнул Хаммерт и поморщился от этого заискивающего «бро», ведь на самом деле он презирал чужака, влезшего в их родню, и ненавидел за его чрезмерное усердие, которое всех членов родственного клана ставило в неловкое положение. 30 Донован вышел из такси, не будучи уверенным, что сможет добраться до порога дома, где по результатам сетевого поиска должен находиться менеджер, отвечавший за блокировку его счета. Машина с молчаливым водителем уехала, а силы оставили Донована окончательно, и он опустился на бордюрный камень, обрамлявший круглую клумбу с синтетическими растениями. Мимо проезжали автомобили, проходили равнодушные пешеходы, и лишь некоторые из них бросали быстрый взгляд на бледного парня, который сидел на бордюре.