– Когда вы воевали. Я набил трубку табаком и зажег. Дым поднимался перед моим лицом. – Я не воевал, – сказал я. – Не воевали? – повторил он, и его голос повысился от удивления. – Нет. – Почему? – Потому что меня не взяли. Сказали, не подхожу по здоровью. Из-за болезни, которую я перенес примерно в твоем возрасте. – Что за болезнь? – Дифтерия. – Ого. А мистер Спунер и мистер Джейкобс воевали. – Да, знаю. – Вам было очень грустно, что вы не можете воевать? – Да, очень. – Все ваши друзья, наверное, ушли. Я кивнул. – Многие погибли? – Шестьдесят один человек только из моей деревни. Теперь мы оба сидели и смотрели в чай. Сквозь щели в полу виднелись полоски травы – зеленее и тоньше, чем обычно. – Если придут немцы, мистер Браун, как вы думаете, они поплывут вверх по устью реки и высадятся в Вудбридже? Я рассмеялся и сказал: – Это вряд ли. – А они могут. – Почему ты так думаешь? – Так раньше уже так делали. – Кто? – сказал я, улыбаясь. – Викинги. И он был совершенно прав, конечно, хотя я никогда не думал об этом раньше. Должно быть, я слишком застрял в прошлом, чтобы соединить его с настоящим. Теперь же я жалел, что так произошло. – Ну, пойдем, – сказал я. – Не можем же мы оставаться здесь и болтать весь день. Я выплеснул остатки чая. Роберт последовал моему примеру. Однако в его кружке осталось больше чая, чем у меня, и он забрызгал мои ботинки. Когда мы вышли, я решил, что можно спуститься по трапу в корабль. Даже вблизи не было ничего серьезного. Ничего, кроме нескольких незначительных повреждений. Песчаные ребра все еще были довольно твердыми, а розовые пятна виднелись так же отчетливо, как и раньше. Я размышлял над идеей начать работу в центре корабля. Но без Уилла и Джона, которые могли бы помочь сдвинуть грунт, мало что мог сделать. Вскоре я обнаружил то, от чего заныло мое сердце – следы засыпанной ямы. Она спускалась прямо из середины кургана, прямо к месту, где могла находиться погребальная камера. Останки флейты грабителей. Можно было ясно видеть изменения в почве. Это было похоже на дымоход, опускающийся в землю. Значит, здесь они были. Как я и боялся. Однако на этом этапе невозможно было определить, простиралась ли дыра до самого корабля или нет. С одной стороны от него находились остатки сгоревшего столба. В центре было черное ядро, окруженное красной пепельной полосой. Я решил, что это, вероятно, остатки костра, который разожгли грабители. Мои подозрения подтвердили несколько черепков керамики, которые я нашел неподалеку. Они не были англосаксонскими – даже близко не походили. Когда я закончил затирку и зачистку, столб торчал в воздух на восемь дюймов, гораздо более узкий у основания, чем у вершины. Когда я убирал последний песок, я поднял голову и увидел Рида-Моира на фоне неба. – Вот вы где, Браун, – сказал он, как будто меньше всего на свете ожидал меня найти. Он не проявил никакого желания спуститься вниз в траншею. Вероятно, беспокоился, что запачкает одежду. Вместо этого он ждал наверху, пока я поднимусь. – Значит, вот оно? – сказал он, когда я уже был наверху. – Да, – подтвердил я. Рид-Моир кивнул, его голова плавно двигалась вверх-вниз, как рукоятка насоса. – Значит, больше, чем Снейп? – О да. Больше, чем Снейп. Определенно. – А Осеберг? – Еще слишком рано говорить. – Хм… Вы ведь понимаете, что это значит? Нам, то есть Ипсвичу, будут завидовать все музеи страны. Даже Европы. Только подумайте об этом. – Я знаю, – сказал я. Он улыбнулся: – Браун, я надеюсь, вы никому ничего не рассказывали. – Что вы имеете в виду, мистер Рид-Моир? – Я имею в виду, надеюсь, вы никому не рассказали о том, что здесь было обнаружено. – Нет, – сказал я. – Кажется, нет. – Хорошо. Это облегчение. – Кроме моей жены. – О… – сказал он. – Вашей жены? Ей можно доверять, она не поднимет шум? – Думаю, не поднимет. Честно говоря, археология ее не очень интересует. – Тем лучше. Последнее, чего мы хотим, это чтобы кто-то еще вынюхивал и попытался присвоить себе нашу славу. Я подумал, что Рид-Моир уже закончил, но ошибся. – Я полагаю, вы вели полевую книгу. Там все подробно описано. Наброски, замеры и так далее? – Конечно. – Покажите мне ее, пожалуйста? Я принес полевую книгу из пастушьей хижины. Рид-Моир начал листать страницы. Сначала медленно, потом все быстрее. В один момент он остановился. С открытой книгой в руках он поднял голову. – Но, Браун, у вас тут все в ужасном беспорядке. Только посмотрите на эти рисунки. Они же очень грубые. А некоторые записи сделаны карандашом. Неужели вы не понимаете, что это важный документ? Он важен для всех, кто имеет отношение к раскопкам. Просто подумайте! Конечно, мне не нужно напоминать вам, на кого вы работаете. – На миссис Претти, – сказал я. – На кого? Нет, нет… Не надо казуистики, Браун. Вы прекрасно понимаете, что я имею в виду. Надо лучше все записывать. Вряд ли стоит говорить о том, что мы находимся в очень деликатном положении. Нам не нужна критика со стороны коллег. Закрывая книгу и возвращая ее мне, он сказал: – Я видел, что вам помогает ребенок. Я объяснил, что Роберт – сын миссис Претти. – Понятно… Тем не менее это создает небрежное впечатление. Постарайтесь, чтобы в будущем его было не так видно, хорошо? Весь оставшийся день я продолжал сокрушаться по поводу замечаний Рида-Моира. Я был так зол, что даже рано закончил работать. Когда я вернулся в коттедж, там лежала посылка от Мэйнарда. Внутри был большой том в зеленом переплете и письмо, в котором объяснялось, что это все, что он смог найти о раскопках в Осеберге. Я просмотрел отчет. Он, конечно, казался подробным, и в нем было много иллюстраций. Но, к сожалению, он был на норвежском языке. В тот вечер за ужином, как мне кажется, я был немного тише, чем обычно. Чтобы завязать разговор, Билли спросил меня, слышал ли я, как полковник ухаживал за миссис Претти. – Нет, кажется, не слышал, – ответил я. – Это очень интересная история, – заявил он. – Не правда ли, Вера? Вера согласилась, что история заслуживала внимания. Без дальнейших уговоров Билли начал рассказ, а Вера по ходу дела издавала соответствующие звуки во всех нужных местах.