— А разве у вас есть выбор? — ухмыльнулся я. Женщина молчала с минуту, но взгляда не отводила. — Выбор есть всегда, Мор. — Давайте так: мы не согласны на меньшее, и даже не собираемся это обсуждать, — заявил я, перебив Иллаиду. — Мы ждем три часа, пока вы всё подготовите. Не больше. Не успеете — сдохните. Думаю, так вам будет понятнее. — И поесть принесите, пока мы ждем, — таким же наглым тоном, как у меня, сказала Лавина. К этому времени сопровождающие главы совета нашли и привели Рафаэля. Вели его под руки, как какого-то пленника, и это разозлило меня. Учёный протянул Иллаиде планшет со списком, и женщина лишь сделала вид, что прочитала его. Ну ей бы явно не хватило секунды, в течение которой её глаза смотрели в экран. — Рафаэль, благодарю, вы можете быть свободны, планшет пока останется у меня. — Как скажете, — глухо ответил учёный и скрылся среди людей. — Мор, мы можем поговорить наедине? — обратилась ко мне глава совета. — Так уберите своих собак и говорите себе сколько угодно, — усмехнулся я. — Я вас не трону, если сами не будете проявлять агрессию. А Лавине я доверяю, как себе, так что она не уйдёт. Глава совета осмотрелась по сторонам, словно перед ней стоял сложный выбор. Внезапно женщина выпрямилась и ответила: — Я исполню ваши требования. Ждите. И не став дожидаться моей реакции, Иллаида ушла. Её поведение казалось мне странным для человека, занимающего высокую должность. Где-то через пятнадцать минут нам принесли два запечатанных контейнера с едой и две бутылки воды. Я попробовал первым, прежде чем давать еду Лавине. Покатал на языке сперва пол-ложки гречневой каши, потом глоток воды. Лишнего привкуса не почувствовал, и только потом мы смело пообедали, хоть и скудно. Но больше требовать уж не стали. Еще через десять минут к нам подошёл уже знакомый водитель джипа, на котором мы приехали сюда. Имени его я так и не удосужился узнать, да и уже не видел в этом толку. Благо, на нём был новый защитный костюм вместо того, что разворотил тигр-мутант. — Ребята, мне велено вам джип свой отдать, — с печалью сообщил он нам. — А тебе новый вместо этого дадут? — с прищуром спросил я, помнил, как водитель дорожит своей машиной. — А фиг знает, — отмахнулся мужчина. — Ну да ладно, потеря не велика. Он на миг умолк, и продолжил уже шёпотом: — Знаете, всем сказали, что вы пришли нас убить. Якобы под предлогом помощи хотите уничтожить весь бункер, но я в это не верю. Бред какой-то. Причём придуманный на скорую руку. Вы бы тогда не стали мне помогать после ранения, — он дотронулся до груди, где под толстым защитным слоем заживали царапины от огромный когтей. — Спасибо, что веришь, — я ослабил защитный купол, всё равно солдаты уже опустили оружие, и подошёл к водителю. Пожал ему руку и уже шёпотом спросил: — Ты знаешь, кто отдал приказ стрелять в нас? — Кехаэль Фракель, — также тихо ответил мужчина. — Сын главы бункера. Мразь он редкостная, но Иллаида вам его не отдаст. Я кивнул в знак благодарности. Этот факт многое объяснял. Водитель продолжил уже громко: — Так пойдёмте к джипу. Как раз пока похороны готовят и вашу плату со всего бункера собирают, всё покажу и расскажу. Там как раз ваш Уран в багажнике спит, ему по приезду три слоновьих дозы снотворного вкололи. — Ты проверял, он дышит? — я забеспокоился о новом питомце. — Да он сопит так, что только глухой не услышит его. Когда мы подошли к джипу, и я открыл багажник, там мирно лежал Уран, свернувшись клубком, точно кот в тесной коробке. Животное грузно сопело, живот вздымался. — Не знаешь, когда он очнётся? — я вновь обратился к водителю. — Без понятия. Учёные тоже не знают. Сказали ток, что слон спал бы дня два, а волк не слон, чтобы сравнивать. В общем они в своём духе. — Ясно. Ну, тогда давай показывай какие в этой «крошке» спец возможности есть. Мужчина вдохновленно говорил и показывал не меньше получаса. Будь его воля, он бы на наших глазах этот джип разобрал и собрал заново, чтобы прокомментировать каждую деталь. Я внимательно слушал, как никак эта тачка останется нам, а Лавина лишь делала вид, что ей интересно. Пока мы с водителем болтали о машине, к джипу присоединили большой крытый прицеп. Один из бункерских с автоматом за плечом небрежно всучил мне планшет со словами: «Проверяйте». И если изначально я не собирался пересчитывать ништяки, то сейчас делал это принципиально из-за брезгливого отношения ко мне. И я не отпускал этого человека до тех пор, пока реально всё не проверил. «Всё на месте» — спокойно озвучил я и вернул планшет уставшему ждать человеку. Я сверился по времени, благо в джипе были часы. У бункерских осталось полтора часа. Вскоре нас позвали на похороны. И со словами: «В земле хоронят лишь самых достойных» тело Маркеля положили в недавно вырытую яму. Пока священник в чёрном костюме химзащиты читал наизусть молитву, могилу закапывали. Проститься пришло много людей, но это скорее от любопытства, нежели от дружбы с мужчиной. Узнать наверняка не удалось, все бункерские меня сторонились, кроме, конечно, священника, нашего знакомого водителя и Рафаэля. Мы молча смотрели, как тело закапывают. В конце на могиле водрузили крест, на котором было написано имя покойника. Священник закончил молитву, и все разошлись. Да уж, такие себе пышные похороны, но мне не с чем было сравнивать в этом мире, поэтому я счёл этот пункт условно выполненным. Осталось самое интересное. Мы с Лавиной стояли у джипа и ждали нашу жертву. Огонь ярости перестал терзать мою грудь, но желание мести оставалось таким же сильным. Таким же назойливым. — Эй, поторопите там Иллаиду с выдачей пленника, — крикнул я солдатам, которые ходили за нами следом. — Полчаса осталось, нам уже не терпится убраться отсюда! Они мне ничего не ответили, но один из десятки отошёл ко входу в бункер, куда по цепочке заходили люди. Я слышал, как множество раз встречающие повторяли приказ не снимать защиту. Они боялись. Или чего-то ждали? Через стёкла противогазов на меня смотрели сотни глаз. Смотрели с презрением. С отвращением. С ненавистью. Но подходить никто не смел. Через пару минут двое людей под руки вывели человека. Он был, как и все, в хим. защите, скрывающей всё, кроме глаз. Человек шёл добровольно, несмотря на руки, закованные в наручники за спиной. Его подвели ко мне. И первым делом я посмотрел в его уставшие глаза. В них не было злобы, что странно для человека, отдавшего приказ убить мутантов. В них было лишь отчаяние. Смирение со своей участью. Так смотрят те, кто готов пожертвовать собой, и именно это смутило меня больше всего. — Как твоё имя? — грозно спросил я. — Кехаэль Фракель, — отчеканил пленный глухим тоном. — Назови своё полное имя, возраст, а также полные имена родителей. Я открыл планшет, который успел забрать у Маркеля. Здесь были дела на каждого из жителей бункера. В основном примитивная информация, но и её мне достаточно. Во взгляде пленника проскользнуло удивление. — Мне двадцать семь лет, — начал он. — моё полное имя Кехаэль Фракель Фридерик Восьмой. Потом он верно назвал имена родителей, но у меня всё равно оставалось смутное сомнение. Как-то неуверенно он говорил, будто вспоминал. — Снимай противогаз. Не боись, я обеспечу тебе защиту до казни, — приказал. — Боюсь у меня связаны руки, — в подтверждение он повернулся боком и показал. — Точно. Забыл. Снимите с него наручники! — крикнул я сопровождающим, которые успели отойти шагов на десять. Двое послушались. И когда руки пленника освободились, он снял противогаз, обнажая покрасневшее лицо. У него, как и у Маркеля были темные полосы в местах соединения с защитой. Я снова открыл на планшете файл Кехаэля. На первой странице документа была фотография. Белобрысый паренек со светлой кожей и голубыми глазами, как у матери. И кудрявый пленник с карими глазами и совершенно другой формой лица никак не походил на фотографию. Сомневаюсь, что он сделал себе пластическую операцию. — Эй, — я снова окликнул сопровождающих. — Вы за идиота меня держите? — и в подтверждение я показал им фото настоящего Кехаэля на планшете. — Бегите к Иллаиде и передайте, что у неё есть десять минут, чтобы отдать нам своего сынка. И на удивление двое реально побежали. — Как ты вообще согласился умереть вместо этой мрази? — спросил я у пленника. — Глава совета обещала достойную жизнь моей жене и детям. У нас ребенок-инвалид, с ним очень сложно. — Капец. У меня нет слов, — выпалила стоящая рядом Лавина. — Ты можешь быть свободен. Поверь, ты — самое дорогое, что есть у твоей семьи. Пленник нехотя кивнул. Но я хотя бы попытался вразумить его. Он надел противогаз, и я убрал окружавший его противорадиационный купол. Он медленно побрел ко входу в бункер.