– Она это была, стопудово, – закивал Женя. – Но я ваще-то сразу глаза отвел. – Почему? – заинтересовалась я. Мальчик замялся. – Мама говорит, что Ирина Ильинична особенная, нельзя ее в упор взглядом сверлить. Богдановой это может не понравиться, и она тебе отрицательную энергию пошлет. – Как Лапину, – прошептала Тоня. – У нас в городе есть дядя Иван. Он постоянно кричал, что Богданова обманщица, ходил с плакатом перед ее домом. А потом у него внучка умерла, она меньше меня была. Во как! Давно это случилось, несколько лет прошло, я еще маленькая была, не выросла, как сейчас. Теперь Лапин молчит, но уже поздно. – Понятно, – кивнула я. – Но вернемся к вашей идее напугать бедную Раису Кузьминичну… – Мы подумали, – перебил меня Женя, – когда постучим так же, бабка решит, что внизу Богданова, и откроет. А там я с печеньем… – Ну и дальше по плану, – завершила речь приятеля дочка Федора. – А чего она вредничает, рабочих не пускает? Моего папу Оскар уволить может! – Дайте честное слово, что не сделаете новой попытки проникнуть в дом к старухе, – потребовала я. – Только в этом случае я не расскажу о том, что видела вас сегодня. – Чес слово! – нестройно ответили дети. – Хорошо, – одобрила я. – Теперь пошли назад. Когда мы выбрались из подземной галереи в подвал гостиницы, Женя сказал: – Ну, я погнал домой… – Погоди, – остановила я мальчика, – надо идти осторожно, чтобы не попасться на глаза Федору. – А мы не через центральный ход сюда лазим, – заявила Тоня. Тут только я догадалась спросить: – Как же вы попадаете в техническое помещение? – Пошли, покажем, – хитро заулыбался Борисов и шмыгнул влево за какие-то ящики. Через секунду мы оказались перед странной, похоже, фанерной дверью. На ней не было ни замка, ни щеколды, ни даже простого крючка. – Вот это да! – удивилась я. – Заходи, кому не лень! Хороши порядки в гостинице… Антонина моментально бросилась на защиту отца: – Дверь прорубили, когда произошла авария. В отеле живут клиенты, они платят деньги за номера, и им обязаны предоставить покой и комфорт. «Золотой дворец» лучший в городе! И в районе! И в области! И ваще в России! – Нормально, – захихикал Женя, – наикрутейшая гостиница в мире. Ну, Тонька, ты даешь! Девочка махнула рукой. – Отстань! Черный ход здесь давно был, и раньше железная дверь стояла, но она была узкая, только для людей. Папа один раз от нее ключ посеял. Ой, он так расстроился! Всю гостиницу перерыл – нету. А знаете, какой Оскар жадный? Папе бы пришлось за свой счет новый замок врезать. Потом смотрит, а ключик-то на месте, на доске висит. Вот как бывает, никуда он не девался, папка его просто не заметил. Когда труба сломалась, нужно было проем расширить, иначе в подвал не прошли бы здоровенные штуки для ремонта. Ну и вход фанерой закрыли, чтобы рабочие спокойно ходили, постояльцам не мешали. Папа пока железную дверь на место не возвращает, проем не уменьшает, думает, вдруг еще понадобится. Хоть сейчас трубу тянут через улицу, но… – Понятно, – остановила я Тоню. – Однако пока в отель через черный ход может беспрепятственно пройти любой человек. – Вот и нет! – возмутилась девочка. – Совсем не любой, а только свой, кто знает про дверь. Мы вышли на улицу и очутились на небольшом пятачке внутреннего двора, огражденного дощатым забором. Прямо по курсу маячили мусорные контейнеры, а за изгородью возвышался красивый кирпичный дом. В окнах второго этажа горел свет. – Кто там живет? – спросила я. – Максим Антонович, – ответил Женя. – Да ну? – удивилась я. – Была у мэра в гостях и отлично помню дорогу к отелю. От крыльца Буркина надо повернуть налево, пройти чуть вперед, затем направо и прямо, тогда упрешься в «Золотой дворец». – Так отель весь изогнутый, червяком извивается, – снисходительно пояснила Антонина, – и вы сейчас видите особняк мэра сзади. – Ну, побежали домой, – спохватился Женя. – Спокойной ночи, тетя Виола. Вы же никому про нас не расскажете? – Нет, – качнула я головой, – я не нарушаю данного слова. – Вы прикольная, – похвалила меня Тоня. А Евгений на всякий случай решил подлизаться: – Обязательно почитаю ваши книги. – Буду рада, – стараясь не рассмеяться, ответила я. – У вас на ботинке шнурок развязался, можете упасть, – заботливо предупредила девочка. – И вы какую-то тряпку выронили, вон валяется. Я присела на корточки, чтобы затянуть шнурки, и увидела резинку для волос, точь-в-точь такую, как та, что Марта обронила в доме Фаины Максимовой. Только сейчас «пион» оказался не темно-бордовым, а желто-оранжевым. Я взяла цветок и спрятала его в карман, посчитав это доказательством того, что Ирина была во дворе. Резиночки делает Фекла. Тихая, незаметная жена Вадима рукодельница, и, наверное, она дарит «цветы» не только Марте, но и остальным женщинам, живущим или работающим в доме Буркина. Волосы Богдановой достаточно длинные, чтобы забрать их в хвост. На людях художница всегда показывается с одной прической, она тщательно работает на имидж, но дома-то может расслабиться. Я выпрямилась и замерла. Минуточку, а может, тут недавно пробегала Марта? Семиклассники тем временем отодвинули одну из досок забора и пролезли в образовавшуюся дыру. Я последовала их примеру и оказалась на улице, где стоит ларек Тамары. Мне повезло: в тот момент, когда я приблизилась к дверям гостиницы, около нее остановился огромный автобус, из салона стали высаживаться люди. Я смешалась с толпой и вошла в холл. Федор суетился за стойкой, которую облепили паломники, а мне удалось никем не замеченной шмыгнуть в коридор. Глава 31 Даже в ранний утренний час Зинаида Борисовна встретила меня при полном параде. Волосы пожилой дамы были уложены в высокую прическу, а на лицо она нанесла легкий макияж. – Вы опять в образе Элеоноры, – отметила она. – Марта полагает, что писательницы обожают спать до полудня, – улыбнулась я. – Не хотелось ее разочаровывать и внезапно столкнуться с ней на улице. Вы живете в самом центре, рукой подать до особняка. – Проходите в гостиную, – предложила Руднева, – мой друг уже пришел. Я живо скинула курточку, ботиночки, ринулась в комнату – и замерла, едва переступив порог. На покрытом красно-черным пледом диване сидела Фекла. – Вы? – в растерянности спросила я. Шлыкова кивнула. – Ваш друг – жена Вадима? – не успокаивалась я, на сей раз обращаясь к Зинаиде Борисовне. – Я думала, он мужчина. – Мы с Феклушей не разлей вода, – пропела Руднева. – Так, милая? Шлыкова опять кивнула. – Часто пьем вместе чай, – щебетала старуха, – обсуждаем всякие дела, проблемы, между нами секретов нет. Верно, дорогая? Шлыкова снова сделала быстрое движение головой, и мне показалось, что она не испытывает большой радости при виде «лучшей подруги». – Сейчас Фекла расскажет все, что знает! – тоном глашатая, читающего на площади царский указ о казни очередного боярина, заявила Зинаида. – Абсолютно все! Твоя книга, Виола, станет бестселлером, потому что ни одному писателю не придумать такого. Жизнь заворачивает куда более крутые сюжеты, чем человеческая фантазия. – Все? – пискнула Фекла, и я увидела в ее глазах страх. – Мы же договорились! – с напряжением в голосе произнесла Руднева. – Пришла пора сорвать маски. Или ты передумала? – Нет, – прошептала Шлыкова. – Правильно, – расплылась в улыбке Зинаида Борисовна, – верное решение. Виола не станет называть в своем романе по имени того, кто рассказал, что на самом деле происходит в доме Буркина. – Нет, для развития сюжета это совсем не нужно, – подтвердила я. – Но вы же хотите, чтобы главные герои носили свои подлинные имена? – Конечно, – кивнула Руднева. Через приоткрытую дверь в комнату ворвался звук сирены. Зинаида Борисовна бросилась к окну, одновременно хватая телефон. – Что-то случилось, вон как несутся… Интересно куда? Сейчас позвоню Татьяне Ивановне. Алло, милая… Я молча смотрела на Шлыкову. Та сидела на диване, чуть сгорбившись, втянув голову в плечи. Руки молодой женщины судорожно расправляли на коленях длинную юбку мешковатого платья, и мне внезапно стало понятно: Зинаида Борисовна обязала несчастную прийти сюда и принудила к откровенному разговору. Каким образом можно заставить взрослого человека сообщать информацию вопреки его воле? Да очень просто – методом шантажа. На что угодно готова спорить, Рудневой известна какая-то тайна Феклы. Старуха пригрозила ей: не расскажешь писательнице, что знаешь о Богдановой, я молчать о твоем секрете не стану. И куда деваться бедняжке? Интересно, на чем жену Вадима удалось подловить? Но уж точно не на адюльтере. Сомневаюсь, что на бесцветную, смахивающую на больную мышь Шлыкову кто-то из мужчин может посмотреть заинтересованным взглядом.