– Благодарствуйте, вашбродь, – смутился парень и, стесняясь, вытащил тонкую папироску. – Бери ещё, братец, – поощрил его офицер. – Дмитрий Николаевич, где вы собираетесь остановиться в Москве? – внезапно поинтересовался Щербак. – Не знаю, – пожал плечами Будищев, – я как-то не собирался здесь задерживаться. – Но вам, как минимум, нужно привести свою форму в порядок. – Ну, это не проблема. А вы что-то хотели? – Ну, – состроил загадочную физиономию доктор. – Не только я. – В смысле? – Экий вы, право, – засмеялся эскулап и, доверительно наклонившись к собеседнику, пояснил: – Графиня Милютина весьма впечатлена вашим геройством и хотела бы продолжить путешествие со столь надежным и решительным человеком. – О как! – Её спутницы вполне разделяют мнение Елизаветы Дмитриевны, – поспешил подлить масла в огонь Щербак. – В особенности одна молодая особа, которая и сейчас тайком смотрит в нашу сторону. Услышав это, Дмитрий невольно повернул голову и встретился с восторженно сияющими глазами Люсии Штиглиц. – Почему бы и нет? – пожал он плечами. – Снаряд в одну воронку все равно два раза не падает… – И я тоже так думаю! – заулыбался врач. Санкт-Петербург и Москва, новая и старая столицы великой империи, раскинувшейся на одной шестой части суши. Первая строгая до чопорности, торопливая, чиновная, дворянская, застегнутая на все пуговицы и перетянутая четкими линиями перспектив. Вторая же немного безалаберная и разухабистая, непривыкшая к порядку в своих маленьких улочках и кривоколенных переулках… К строительству Московской окружной дороги ещё даже не приступали, хотя разговоры о её необходимости велись давно. Так что путешественникам, чей путь не оканчивался в первопрестольной, следовало проехать через весь город насквозь, чтобы добраться до другого вокзала. А поскольку дело это не быстрое, да и как там с расписанием – тоже не ясно, пережившие крушение путники стали искать место, где можно переночевать и осмотреться. Проще всего было тем, у кого в Москве были родственники или хорошие знакомые. Люди в древней столице – не чета холодным петербуржцам. И примут, и обогреют, и пожалеют, особенно если узнают о злоключениях. Госпожа Милютина так и сделала, благо в родне у Елизаветы Дмитриевны недостатка не было. Сестры милосердия, кроме малышки Люсии, которую взяла с собой графиня, нашли приют в одной из многочисленных обителей, каковых немало в Москве. Нашлись свои и у Щербака с Недоманским. Будищев же, критически осмотрев себя и Шматова, решил, что так дело не пойдет, и направился с товарищем искать гостиницу попроще и подешевле. Таких, впрочем, тоже было в избытке. – Пожалте, господа, – пригласил их неопрятный лакей, едва не разорвав рот от зевка. – Комната светлая, чистая, не пожалеете. Номер, мягко говоря, роскошью не поражал. Неровные стены были оклеены бумажными обоями ядовито желтого цвета и непонятным рисунком. Из мебели металлическая кровать со скрипучей сеткой, продавленный диван у противоположной стены и посреди комнаты круглый стол, да пара венских стульев, весьма отличающихся друг от друга. Для вещей постояльцев предназначался громадных размеров шкаф со сломанной дверкой, а за ширмой был умывальник. На этом удобства кончались, но Дмитрий был человеком непривередливым, а про Фёдора и говорить нечего. – Шик! – не то одобрительно, не то осуждающе отозвался юнкер и вопросительно посмотрел на служителя. – Клопов хоть нет? – Как можно-с, – возмутился лакей. – У нас тут серьезное заведение! – Значит, есть, – резюмировал Будищев и сунул провожатому пятачок. – Благодарствуйте, – поклонился тот, сразу же став любезнее. – Ежели что понадобится, так только свистните. Я завсегда рядом. – Опять дармоедов кормим, – проворчал Шматов, как только они остались одни. – Это же надо, цельный пятак… – Ну не могу же я тебя голодом морить, – ухмыльнулся в ответ приятель. – Чего делать-то будем? – спросил Федя, начисто проигнорировав намек. – Ну, для начала надо мыльно-рыльные процедуры провести. А то мы с тобой выглядим не то погорельцами, не то бандитами с большой дороги. Честно говоря, не представляю, как нас вообще в гостиницу впустили! С этими словами он открыл саквояж, чудом переживший их ночные приключения, и начал раскладывать его содержимое на столе. Толстая тетрадь в клеенчатой обложке. Писчие принадлежности. Потертое портмоне с бумагами, а также все три револьвера, как казенный, так и купленные за свои кровные. Последним на свет божий был извлечен несессер с опасной бритвой, помазком и прочими приспособлениями для мужского туалета, от мыла до большого флакона с вежеталем. Через полчаса отмытые и посвежевшие друзья были готовы к покорению Москвы. – Теперь что? – Тебя приодеть, да мою форму в порядок привести. В Москве, как и везде, принимают по одежке. – А провожают? – Пинками под зад. Так что нечего засиживаться. – Тогда идем. Только зачем меня одевать, я и так вроде… – Вот именно, что вроде, – оборвал возражения старший товарищ. – Раз официально ты – мой слуга, значит, нужна ливрея. А то какой же ты камердинер без парадного лапсердака? – Камер чего? – не понял его Шматов. – Понятно, – хмыкнул Будищев. – Значит – кучер! – Кучер дело хорошее. При конях… – Пошли давай! За час они обошли несколько близлежащих лавок готового платья, а также старьевщика и портного. Результатом этого променада стали два больших чемодана с бельем и прочими вещами взамен утерянных во время катастрофы для Дмитрия и все необходимое для его слуги, сиречь Фёдора, поскольку тот сбежал вслед за товарищем, в чем был. С формой было несколько сложнее. Если мундир ещё как-то можно было очистить и заштопать, то штаны и некоторые другие детали гардероба пришлось заказывать заново. А потому Будищев, чтобы, по его выражению, не изображать форму номер восемь (что нашлось, то и носим), переоделся в купленную тут же «гражданку». Вид, конечно, получился не тот, что в шикарном костюме, сшитом заботливой Гесей, но все же вполне приличный. – Куда теперь? – со вздохом поинтересовался порядком утомившийся Шматов. – В оружейную лавку. – А зачем? – За надом, Федя! – Ага, – покладисто согласился тот. – Надо так надо. А зачем? – Вот, блин. Ну как тебе объяснить, дружище… На войну мы едем, значит, надо подготовиться! – Понятно. Ты в Питере уже подготовился… – Тьфу на тебя, паразит! Оружейные магазины Москвы в целом не уступали питерским. Разве что приказчики в них были не такими пафосными, а вот ассортимент находился вполне на уровне. Наличествовали образцы из всех стран, имевших более или менее развитую оружейную промышленность. А также все виды стрелкового и холодного оружия, созданного для охоты, спорта или умерщвления себе подобных. Вот только на это раз следовало купить готовое оружие, поскольку фабрика Барановского осталась в Питере, а искать мастера для переделки не было времени. Да и денег, честно говоря, оставалось не так много. И вот теперь Дмитрий придирчиво рассматривал один за другим представленные ему образцы и после некоторого раздумья отставлял их в сторону. Наконец, приказчик – простоватый на вид мужичок с ранними залысинами на некогда кудрявой голове, не выдержал и прямо спросил, какого рожна господину покупателю надобно? – Винтовка с оптическим прицелом, мощным патроном и хорошим боем, – озвучил требования Будищев. – И более ничего? – даже немного издевательски переспросил продавец. – Ещё чтобы недорого, – не остался в долгу Дмитрий. – А, ну тогда понятно! – Ладно, пойдем мы, – махнул было рукой переодетый юнкер, но приказчик остановил его. – Погодите немного. Кажется, есть у меня кое-что на примете. – Покажите. – Не здесь. – А где же? – Да недалеко тут. Пойдемте, покажу. Быстро одевшись, он отвел их на соседнюю улицу в здание, где располагался ломбард. Дремлющий приказчик, завидев нежданных посетителей, тут же оживился и, любезно улыбаясь, спросил: – Желаете что-нибудь сдать на оценку? – Нет, любезный, – отозвался оружейник. – Господа желают кое-что купить. – Чего изволите-с? – У вас тут ружьецо было презанятное… – Ах, да-да, припоминаю. «Зауэр», двуствольный с драгоценной инкрустацией на прикладе и ложе. К сожалению, сдавший его господин сумел найти необходимую сумму и выкупил. Однако ежели желаете, я могу послать мальчика, чтобы уведомить хозяина о покупателях… – Нет, – помотал головой оружейник. – Господам нужен американец. – Вот оно что… – протянул тот, и вскоре на прилавок перед Будищевым лёг длинный и узкий чемодан.