– Ого, – пискнул Семён, почувствовав на себе тяжесть сегодняшних покупок. – Любезный, кликните нам извозчика! – усмехнувшись, велел Дмитрий. Продавец в ответ выразительно посмотрел на мальчишку-разносчика, и тот, верно уловив обращенное к нему вербальное послание, мигом сорвался с места. – Сей секунд, ваше благородие! Через минуту они садились в коляску лихача, провожаемые почтительным поклоном разносчика, получившего от Будищева за расторопность семишник[62]. – Митя, – осторожно спросил Сёмка, от обилия впечатлений забывший, что на людях зовет своего наставника исключительно по имени-отчеству. – А на что тебе целых два револьвера, у тебя ведь два уже есть? – Как тебе сказать, – пожал тот плечами, – старый, который я с войны привез, на самом деле неудобен. И заряжать долго, и капсюля на шпеньках не больно прочно сидят. Ещё соскочат в ответственный момент, чего доброго. «Галан» хоть и лучше, но, в общем, тоже на любителя игрушка. Спасибо, конечно, хоть его дали, но для боя лучше «смит-вессоны», да и патронов к ним валом. – А зачем мы тогда «галан» чистили? – удивился мальчишка, принимавший самое горячее участие в этом мероприятии. – Если оружие есть – оно должно быть боеготовым! – назидательно отвечал ему Дмитрий. – К тому же, разве не интересно повозиться с таким замудренным механизмом? – Интересно! – с готовностью кивнул Семён. – А зачем тебе этот, как его, оптический прицел? – Охотиться, – улыбнулся Будищев. – На тушканчиков. Их в пустыне мно-о-го! * * * Нагрузившись покупками, Дмитрий и его юный помощник прямиком отправились на фабрику Барановского. Предприятие встретило их грохотом станков, чадом кузнечных горнов и хмурыми взглядами рабочих. Почти все они прежде хорошо знали и Будищева и Сёмку, но переход гальванёра из рабочих в хозяева как будто провел меж ними непреодолимую черту. – Ты здесь подожди, – велел своему спутнику юнкер. – А я пока с Владимиром Степановичем и его братцем пообщаюсь. Оставшись один, мальчик дружелюбно улыбнулся прежним приятелям и шагнул к ним с протянутой рукой. – Здорово, ребята! – звонко воскликнул он, стараясь перекричать заводской шум, но с недоумением наткнулся на их нарочитое равнодушие. Никто не улыбнулся ему в ответ, не протянул руку, не хлопнул, как бывало прежде, по плечу. Напротив, все только посторонились, и лишь Санька, с которым они жили по соседству, не без ехидства в голосе буркнул: – Вы бы поосторожнее тута, барчук, а то ещё костюмчик свой запачкаете, так вас потом в гимназию не пустят! – Да ты что, Сашка! – возмутился Семён. – Какой я тебе барчук? – Уж известно какой! Одет, как из пансиона для благородных. Чистенький, будто только из церкви… – И что с того? – с потерянным видом спросил ученик гальванера. – Это ж я… Предъявить ему новую порцию претензий бывшие товарищи не успели, поскольку появился мастер и одним взглядом заставил их примолкнуть. Слава богу, это был не Егор Никодимыч, с которым у Сёмки были давние контры, а новый мастер из недавно открытого гальванического цеха – Николай Востриков – молодой человек, двадцати пяти лет от роду, с живым и умным лицом. – Здравствуй, – как равному протянул он руку мальчишке. – Тебя ведь Семёном зовут? – Ага, – несмело ответил на рукопожатие мальчишка. – А меня Николай. – Я знаю. Вы к нам в мастерскую приходили. – Точно! – рассмеялся Востриков и так располагающе улыбнулся своему юному собеседнику, что тот немедля улыбнулся в ответ, как будто они с мастером были давними приятелями. – Ты здесь какими судьбами? – С Дмитрием Николаевичем пришел. У него дело до господ Барановских. – Я слышал, он на флот поступил? – Ага. У него теперь форма как у офицера, и сабля, и кортик, и даже револьверт дали! – не удержался от хвастовства парень. – Ишь ты, – уважительно отозвался мастер. – Сабля – это хорошо! А с ребятами что не поделили? – Не знаю, – насупился Семён, – я к ним поздороваться, а они… одежда им моя не понравилась! – Понятно. Но ты не расстраивайся, вы ведь наверняка и прежде вздорили, а может и даже драться случалось, не так ли? – Было дело, – кивнул мальчик. – Я как-то Саньке губу разбил, а он мне фонарь поставил. – Вот видишь, – усмехнулся Николай. – Подрались хоть за дело? – Он нас со Стешей женихом и невестой дразнил и разные глупости кричал. Ну вот я ему и… – За это следовало, – согласился Востриков. Тем временем в директорском кабинете кузены Барановские с интересом расспрашивали своего младшего компаньона о его службе и предстоящей командировке в пески Средней Азии. – Я тоже слышал о предстоящей экспедиции и поистине беспрецедентной подготовке, развернутой генералом Скобелевым, – с воодушевлением заявил Пётр Николаевич, дослушав Будищева. – Государь не желает повторения прошлогоднего конфуза, а потому Михаил Дмитриевич получил полный карт-бланш. Для надобностей экспедиции он может мобилизовать все суда на Каспии, построить железную дорогу, получить самое современное вооружение, включая митральезы вашей, Дмитрий Николаевич, конструкции. Поэтому очень важно, что бы они проявили себя в настоящем деле наилучшим образом. – Ну, четыре пулемета погоды не сделают, – пожал плечами юнкер. – Лучше, конечно, чем совсем ничего, но до хорошего далеко. – Не скажите, – лукаво улыбнулся фабрикант. – Во-первых, не четыре, а десять. Только что получен заказ на ещё шесть картечниц, а уже принятые на вооружение вернутся к нам для переделки под ленточное питание. И все очень срочно, чтобы успеть к отправке с формирующимся отрядом Макарова. – Отличные новости, – оживился юнкер. – А вы точно успеете? – Обижаете, мон шер, – улыбнулся молчавший до сих пор Владимир Степанович. – Задел имеющихся деталей вполне достаточен для изготовления не то что одного, а даже двух или трех десятков механизмов. – Чёрт, а от меня требуют скорейшей отправки на Каспий. – Ничего страшного, – тонко улыбнулся инженер, – мы справимся. – Не сомневаюсь. Но у меня к вам небольшое дельце. Так сказать, личная просьба от защитника отечества. – Защитнику отечества мы всегда готовы оказать содействие, а в чем, собственно, дело? – Да, в общем, не дело, а так, дельце… надо на винтовке Бердана укрепить оптический прицел и доработать затвор. Хорошему мастеру на пять минут делов с перекурами. – Знаю-знаю ваши «пять минут» – усмехнулся инженер и обернулся к кузену: – Поможем флоту? – Всенепременно, – улыбнулся фабрикант. – Станки и рабочие в вашем распоряжении, Дмитрий Николаевич. Полагаю, что много времени не займет, а польза может получиться преизрядная. – Кстати, да, – кивнул Будищев. – Кронштейн у этой оптики хоть стой – хоть падай. Новый, конечно, так быстро не изготовить, но пару эскизов того, как должно быть, я вам оставлю. – Вот и славно, – обрадовался Пётр Викторович, убедившись, что курочка Ряба не перестала нести золотые яйца. – И раз уж речь зашла об оружии, позвольте преподнести вам некоторым образом презент. С этими словами он встал из кресла и подошел к стоящему у стены шкафу, из которого извлек уже знакомый Дмитрию винчестер. От былой переделки не осталось и следа, и даже самый внимательный взгляд вряд ли мог заметить, что когда-то это был первый в мире образец оружия, перезаряжаемого энергией выстрела. – Прошу принять от нас с кузеном, – с легким поклоном передал он оружие вскочившему Дмитрию. – Вам он на войне всяко нужнее будет. Ибо, судя по вашим рассказам, там чего только ни случается. – Вот спасибо, – обрадовался юнкер. – Вот удружили! А я как раз на такой же сегодня заглядывался, но так и не решился. Подумал, что патронов к нему не напасешься… – Будут вам и патроны, – усмехнулся правильно понявший намек Владимир Степанович. * * * Получив задание, мастеровые споро взялись за дело. Принесенную Будищевым винтовку закрепили на специальном станке и, выставив прицел, припаяли его прямо на ствол. – Таперича не собьётся, – твердо заявил седовласый слесарь, показывая работу заказчику. – Разве что захочешь кого прикладом садануть, но сдуру можно и что другое поломать! – Я с ней в штыковую не собираюсь, – хмыкнул юнкер. – Это серьезное оружие для серьезных дел. – Ну-ну, – не то одобряя, не то порицая отозвался рабочий. – Тебе виднее, не зря же ты в хозяева выбился. А теперь вот ещё и в офицера! – Курица не птица – кондуктор не офицер, – отозвался Дмитрий, занятый своими мыслями. – Спасибо, дядя. Хорошая работа, на-ка вот! С этими словами он вытащил из кармана портмоне и, пошарив в нем, протянул мастеровому полтинник. – Какой я тебе дядя?! – неожиданно зло отозвался тот. – Ить я всего, может быть, всего годов на пять тебя старше. Работали рядом, а теперь ты мне на чай подаешь! Ну, раз так – благодарствуйте, ваше благородие!