Крик довольно усмехнулся. – Неа, не скажу. Хочу увидеть твою рожу. – Вот зараза! – грозный лидер бродников и один из членов Совета поселения скривился и, наклонившись, ухватил сильными пальцами коробку с ветошью, стоявшую на углу стола, после чего швырнул ее в своего верного заместителя. Но тот лишь захохотал и, отшатнувшись, исчез за дверью. Торбула пару мгновений поразмышлял над тем, не стоит ли одеться поприличнее, но, вспомнив реакцию Крика, решил – ну его к шутам. Похоже, пришел кто-то свой, так что подобное послабление будет весьма простительно… Однако когда через пару асков дверь его кабинета распахнулась и на пороге появился обещанный посетитель, он едва не вскочил на ноги и не ринулся в спальню переодеваться. Уж больно представительно и богато тот выглядел. – Добрый день, – вежливо поздоровался Торбула. – Присаживайтесь. Чем обязан? Посетитель был одет в комбез ручной работы из кожи, снятой с какой-то явно высокоуровневой твари Кома, и глухой шлем, изготовленный, похоже, из хасс-хитина. Причем также срезанного с кого-то очень и очень опасного. На это намекал едва уловимый жемчужный отлив, заметный, правда, только если задействовать «острый взгляд». Все это означало, что, во-первых, посетитель прибыл с намного более низких горизонтов и, во-вторых, что дела у него идут вполне успешно. Потому что только в этом случае подобный комбез мог считаться жизненной необходимостью, на которую не жалко потратить чертову тучу кредов. А также то, что его обладатель вполне эту самую тучу имел… Когда посетитель спокойно сел на колченогий стул, который Торбула специально держал для посетителей, имея в виду, что на таком стуле не очень-то рассидишься, вследствие чего те, кто к нему пришел, не будут сильно рассусоливать и растекаться мыслью по древу, а окажутся вынуждены говорить коротко и по существу, лидер самой сильной конвойной команды Эсслельбурга уже немного очухался. И потому нашел в себе силы произнести следующую фразу – пусть и вежливо, но с легким оттенком фамильярности: – М-м-м… уважаемый, не могли бы вы снять с головы шлем? Уверяю вас, в моем блоке вам ничего не угрожает. Нет, если бы не то, как представил этого посетителя Крик, Торбула никогда не позволил бы себе так разговаривать с подобным типом. С кем угодно, только не с человеком, упакованным настолько круто… Но заместитель явно дал понять, что посетитель им знаком. И что у них с этим человеком нормальные отношения. Хотя появление перед ним этого самого знакомого в том виде, в котором он объявился, точно должно было отчего-то сильно удивить Быка. – Без проблем, – глухо раздалось во внешних динамиках шлема, после чего на передней части забрала бесшумно возникла тонкая трещина, а затем лицевой щиток столь же бесшумно ушел вверх, открыв… ну-у-у, наверное… можно сказать, что все-таки знакомое лицо. Торбула несколько дирсов молча вглядывался в собеседника, а затем, вздохнув, произнес: – Ну, привет, Найденыш. Как я понял, старое предложение войти в состав моей команды уже можно считать неактуальным. – Привет! – жизнерадостно улыбнулся тот. – Очень рад тебя видеть. А почему ты так решил? – По всему этому, – благодушно усмехнулся Бык, ткнув рукой в сторону сидящего перед ним. – Уж извини, в Коме я довольно давно и прекрасно понимаю, что подобный прикид может себе позволить только лидер очень и очень неслабой команды, до которой даже моей, тоже не самой слабой, очень и очень далеко. На каком горизонте осел? – Пока на девятом. – Пока? – хмыкнул Торбула. – Да, пока, – посерьезнел его собеседник. – И в связи с этим я к тебе и пришел. – Вот оно как… – задумчиво произнес лидер самой сильной конвойной команды Эсслельбурга и, поерзав, устроился поудобнее в кресле. – В таком случае я тебя внимательно слушаю. Разговор затянулся довольно надолго. Предложение Найденыша оказалось очень вкусным, то есть тем, от которого умные люди не отказываются, но и не бросаются на него, не выяснив всех возможных деталей и подводных камней. Потому что хотя Ком и не являлся местом, в котором можно рассчитывать на долгую и спокойную жизнь, но, однако, почти неминуемая гибель у таких, как Бык давно уже перешла из области скорого и неизбежного в область достаточного отдаленного. Что непременно наступит, конечно, но не само по себе, а как результат либо фатального невезения, либо собственной глупости и непредусмотрительности. Потому как это «нулевки» с «единичками» гибнут в Коме ежедневно и пачками, а те, кто добрался хотя бы до «троечки» – делают это намного реже. Не говоря уж о тех, кто освоил оперирование хасса на более высоких уровнях… Нет, понятно, что Ком есть Ком, но операторы хасса пятого уровня устраивались в нем вполне себе надежно и-и-и… нет, отнюдь не безопасно, скорее, устойчиво. Участие же в предложенном должно было в течение максимум блоя гарантированно привести к одному из двух вариантов – либо подбросить Торбулу на куда более высокий уровень, резко увеличив его значимость, богатство и влияние, причем не в рядовом поселении пятого горизонта, а как минимум во всем секторе Кома, либо… либо его убить. Вот так: или – или. Пан или пропал. Третьего варианта не существовало. Потому-то Бык и выспрашивал все у гостя, мучая его лук за луком. Ибо вопроса о том, присоединяться ему или нет, не возникло в принципе. Как, вероятно, и у любого другого на его месте. Уж извините, но для того чтобы стать лидером команды бродников, то есть людей, регулярно сующих голову в пасть самым страшным тварям Кома, человек должен обладать определенным складом характера. Вследствие чего он просто не способен отказаться от подобной возможности, буде она подвернется ему на жизненном пути… – Что ж, больше мне пока ничего, что можно было бы у тебя спросить, в голову не приходит… – задумчиво произнес Торбула, когда вопросы у него наконец-то закончились. – И еще раз скажу – спасибо. Я действительно благодарен тебе за это предложение. Если честно, я и сам уже собирался куда-нибудь тронуться из Эсслельбурга. Засиделись мы здесь. Мхом покрылись. Расслабились. А это, сам понимаешь, чревато. Ком – это Ком. И каким бы уровнем оперирования хасса ты ни владел – если скосорезить, даже такому, как я, можно расстаться с жизнью и на первом горизонте. Но одиннадцатый… – Бык покачал головой. – Как бы то ни было – я в деле. Но мне нужно для подготовки минимум пять-шесть саусов. Сам понимаешь, с текущим уровнем экипировки мне в таком деле делать нечего. Да и с подготовкой тоже проблемы. Это на пятом-седьмом горизонте мы вполне в теме, а вот ниже… – Ну, с этим я тебе кое в чем помогу, – улыбнулся гость. – У нас в Гронке… – Нет, – Торбула решительно помотал головой. – Судя по тому, что ты мне рассказал, сразу же засвечивать нашу связь не стоит. Эх, жаль, что ты появился в Эсслельбурге весь такой красивый… Тут тебя еще помнят! И кое-какие слухи точно пойдут. Надо было пересечься где-то в другом месте. Или вообще в Коме, то есть за периметром. Тут ты сильно недоработал… Однако сидевший напротив него старый знакомый отчего-то лишь улыбнулся и успокаивающе кивнул. – Насчет этого не волнуйся. Я принял достаточные меры для того, чтобы наши с тобой планы на некоторое время остались в тайне. Не от всех. И ненадолго. Но на несколько луков этого должно хватить. А то и на пару саусов. – Хм-м-м… ну, раз ты так считаешь – поверю… Далее, не все из моей команды согласятся идти на такие низкие горизонты. А из тех, кто согласится – я не всех возьму. То есть, помимо всего прочего, мне еще придется переформатировать команду. Это тоже время. Но, как ты понимаешь, и это еще не все. Для того, чтобы удержаться на одиннадцатом горизонте, нам нужны мощные «стационары». И только твари Кома знают, сколько другого оборудования. Достать его, как ты понимаешь, непросто. И это только достать! Доставить хотя бы сюда, в Эсслельбург, не меньший геморрой. А потом еще и доработать, потому как простая кинетика и когерентное излучение на такой глубине уже не тянут. Да и надежность любого изготовленного внешниками оборудования без серьезной доработки вследствие влияния хасса будет совсем никакая. – Бык сделал паузу, бросил на собеседника испытующий взгляд и продолжил: – Затем запасы. Всего – боеприпасов, продовольствия, снаряжения, медикаментов, расходников и так далее. Ты же понимаешь, что минимум пару, а то и тройку луков нам в новом поселении придется сидеть безвылазно, раз за разом отбивая все новые и новые волны тварей Кома, которые будут всеми силами противодействовать нашей попытке основать в Коме новое поселение. Ты обладаешь финансами, чтобы все это закупить, доставить, установить и удерживать? – Мне кажется, да. Но от советов в этом направлении я бы не отказался. И первый вопрос к тебе: как ты думаешь, какой нужен для этого бюджет? – поинтересовался Наденыш. – Не знаю. Тут многое зависит и от места, и от местности, и от того, ареал обитания каких именно тварей будет затронут. – Ну, просто навскидку. Грубо! – Ну, если грубо, думаю, для одиннадцатого горизонта бюджет начнется миллионов с двухсот, – задумчиво произнес Тобрула. – Причем, если честно, уложиться в подобную цифру я бы все равно не рассчитывал. Скорее, это первоначальные вложения. Даже при удаче, как только отобьем первые волны и сможем отправить наверх первый караван с ингредиентами, точно придется где-то срочно искать еще миллионов пятьдесят. Но это при удаче. Я не исключаю, что может потребоваться и вдвое большая цифра. Гость присвистнул. – Да уж… я, если честно, рассчитывал на меньшее. Бык лишь развел руками. Мол, а что ты хотел: Ком есть Ком. После чего осторожно спросил: – А не поделишься – сколько ты планируешь набрать акционеров? Вопрос на самом деле был почти интимный. Но важный. – А что? – насторожился Найденыш. Акционерами называли тех, кто вкладывался в основание поселения не только своими жизнями, но еще и ресурсами. Разными – подчиненными ему людьми, содержимым складов и магазинов, деньгами и так далее. Взамен они получали практически полный контроль над новым поселением, распределяя между собой самые влиятельные и вкусные сектора жизни, как минимум на первое время. Но это никого не напрягало. Увы, это – Ком, а в нем нет ничего стабильного… – Да так, ничего… просто вложения-то требуются большие. А практика показывает, что когда некоторые умники, например в попытке сократить единичную долю… ну, чтобы наскрести-таки ее из своей не столь уж тугой мошны или хотя бы не потратиться в ноль, раздували их число или позволяли другим акционерам сосредоточить в одних руках достаточно большое количество долей, то это почти всегда приводило к тому, что основателей очень быстро вышибали из числа акционеров. – А, вот ты о чем… – Собеседник Торбулы усмехнулся. – С этим вроде бы все в порядке. Всего планируется не более десятка акционеров. У каждого будет только по одной доле… Кстати, ты как, потянешь тридцать миллионов? Потому как, судя по твоим прикидкам, как раз столько и выходит. – Вот прямо сейчас нет, – мотнул головой Торбула. – Но откуда взять, у меня есть. Так что за меня не волнуйся, – усмехнулся он. – О тебе не спрашиваю. Судя по твоему прикиду, ты в шоколаде. За время разговора Торбула несколько раз аккуратно использовал «острый взгляд», а потом прогнал полученные данные через поисковик в линке. Так что какие материалы пошли на защиту и снаряжение его собеседника, он теперь знал достаточно точно. – Ну, не совсем еще, но, в принципе, рассчитываю, что смогу контролировать пару-тройку голосов в совете акционеров. Пару – почти наверняка. – О как! Силе-он… – восхищенно выдохнул Бык. Когда посетитель наконец покинул его кабинет, Торбула еще несколько ормов сидел, размышляя над тем, насколько непредсказуемо складывается жизнь. Вот, например, он сам, сумевший не только пробудить в себе природную чувствительность к хасса, но и развить ее до пятого уровня, а также сформировать весьма успешную конвойную команду и нехило подняться, завоевав серьезный авторитет в одном из наиболее развитых поселений этого горизонта, позволивший ему войти в Совет поселения, по всем меркам мог считаться редким везунчиком. Но на фоне успехов только что покинувшего его гостя или того же, до сих пор бывшего на слуху в их секторе Кома, бродника со странным именем Кузьмитш – он всего лишь жалкий неудачник… Бык вздохнул и, расфокусировав глаза, вновь вызвал на линк финансовые документы. Поскольку впереди предстояли большие траты, требовалось серьезно перетряхнуть все ранее запланированное и решить, где и у кого можно занять недостающее… но тут же дернулся и торопливо переключился на одну из закладок. Пробежав ее глазами, он зло ощерился и проорал: – Крик! – Спустя пару дирсов в проеме двери возникла рожа заместителя, на которой был нарисован вопрос. – Зайди. Тот пару дирсов думал, уж больно тон лидера команды был суров, но решился-таки и осторожно вошел, настороженно поглядывая на лидера. – Сядь… Молодец! – После чего Торбула сурово нахмурился и вкрадчиво произнес – А теперь скажи мне, дорогой мой, почему в рассылке, которую я велел тебе регулярно вести, не упомянуто ни о том, что команда Найденыша вошла в поселение, ни о том, когда она это сделала, а?! – Неужто не упомянуто? – испуганно вскинулся Крик. Хотя у Быка возникло впечатление, что он сделал это несколько наигранно. Но Торбула не стал немедленно выяснять это, а сурово произнес: – Да. – Вот ведь твари Кома… – его заместитель расстроенно покачал головой. – Упустили, значит… прошляпили! Ну я им всем… – Но затем неожиданно ухмыльнулся и хитро поинтересовался: – Или, может быть, дело в том, что у Найденыша теперь другое имя? – И какое это, интересно? – поинтересовался Торбула. – Ну, например… Кузьмитч! – торжественно произнес заместитель. – Кхтхо-о-о?! – аж поперхнулся лидер самой сильной конвойной команды Эсслельбурга. А Крик довольно расхохотался: – Я же тебе говорил, что хочу увидеть твою рожу… Между тем его недавний собеседник, как бы там на самом деле его ни называли, в настоящий момент подходил к одному приметному дому, расположенному от места обиталища Торбулы всего в одном луке ходьбы. Весьма приметному, потому что такая привычная для мира за пределами Кома вещь, как отдельно стоящий домик, окруженный чем-то вроде садика и небольшим фигурным заборчиком высотой примерно по пояс, в самом Коме практически не встречалась. Потому что Ком – совсем не то место, в котором комфортно устраиваться подобным образом. Здесь люди даже внутри укрепленных поселений предпочитают держаться кучей и селиться за толстыми стенами и окнами, похожими на бойницы. Потому что даже укрепленный периметр, утыканный бетонными надолбами, прикрытый минными полями и бункерами с тяжелым вооружением, натыканными в каждом более или менее подходящем для этого месте, отнюдь не дает гарантий, что твари Кома не ворвутся внутрь поселения и не попытаются устроить резню. А в этом случае подобный отдельно стоящий домик сразу превращается в ловушку, в которой его обитателю придется отбиваться против вала тварей, считай, в одиночку. Так что даже имея средства на подобное обустройство, народ все равно предпочитал селиться кучно и оборудовать места своего проживания дополнительными оборонительными возможностями. Впрочем, скорее всего, некими дополнительными оборонительными возможностями обладал и этот домик. Несмотря на весь свой пряничный внешний вид. Подойдя к фигурной калиточке, Андрей остановился и с сомнением посмотрел на домик. Да уж, строение отнюдь не выглядело местом обитания того брутального типа, о котором ему рассказала Ташель… Встреча с бывшей… ну, наверное, все-таки любовью, а также его бывшим врачом, или, скорее уж, целителем, произошла совершенно не так, как он это себе представлял. Не было ни обвинений, ни жесткой схватки характеров и воль, ни игры разума. Тишлин просто, весело улыбаясь, подошла к нему и, уцепившись за грудки, притянула его к себе, целомудренно поцеловав в щеку. – Ну что, ты все еще веришь во все, что я попросила Стука наговорить тебе? – Ты-ы-ы?!.. – ошалело выдавил Андрей, у которого очередной раз снесло рамку. – А-ха-ха-ха… – Тишлин весело рассмеялась. – Ну ладно, не совсем попросила… Скорее, сделала так, чтобы он сам это все тебе наговорил. Ты же знаешь, я так могу. – Тут она лукаво усмехнулась и прямо-таки проворковала, добавив в голос целый вагон сексуальности: – Но зачем – пока не спрашивай. Это я тебе потом объясню, – она окинула землянина весьма многообещающим взглядом и с придыханием закончила: – Наедине… И Андрей понял, что теперь приложит максимум усилий, чтобы ни за что не остаться с Тишлин наедине. Больше в тот вечер они ни о чем подобном не говорили. Кларианка почему-то после всего сказанного резко изменила свое поведение и начала вести себя максимально дружелюбно и естественно – отчаянно флиртовала с мастером Навиглелем, но и дала ему парочку вполне полезных советов, за которые он торжественно выразил Тишлин свою благодарность, она шутливо подкалывала Стука, который при каждой такой подколке багровел и натужно смеялся, и крайне уважительно общалась с Огромом. На самого же Андрея она практически не обращала внимания. Впрочем, он довольно быстро сбежал из той компании, после чего установил очередной рекорд по «встрече медведя», несмотря на все свои благие планы нажравшись до полного изумления. Весь следующий саус Андрей провел на нервах. Несмотря на то, что, вопреки его ожиданиям, и Тишлин, и профессор вели себя предельно корректно, а Стук сам старательно избегал лидера команды «Кузьмич». Кроме того, все трое напряженно и даже где-то самоотверженно пахали на то, чтобы сделать из этой команды настоящего монстра, способного действительно прорваться через одиннадцатый горизонт и закрепиться на нем в нужном месте. И вот это, пожалуй, обескураживало Андрея больше всего. Зачем, блин?! Зачем им это надо? Нет, договор есть договор. И сделать что-то они были обязаны. Но для «что-то» хватило бы и трети того, что они действительно делали. А за половину их бы еще и поблагодарили как за самоотверженную работу… И, как будто этого было еще мало, они, до кучи, отчего-то впряглись и в процесс реального укрепления его командирского авторитета! Нет, не то чтобы ему действительно угрожало что-то серьезное. Лидер Кузьмич уже давно был личностью легендарной, и про его удачливость по горизонтам Кома ходили настоящие легенды. Но при этом вся любовь и преданность его команды основывалась именно на этой самой удачливости… То есть пока он удачлив, его авторитету ничего не угрожает. Но стоит его команде серьезно вляпаться, как авторитет Андрея сразу же неизбежно поползет вниз… Нет, некий запас есть. И одна проблема команду точно не разрушит. Даже две. А то и три. Ну, если, конечно, они не будут настолько суровы, что им можно будет присвоить статус катастрофы… Но после первой же неудачи ему начнут припоминать все, о чем сейчас никто и не вспоминает. Его молодость. Его неопытность. Те решения, которые он продавил, воспользовавшись своим непререкаемым в тот момент авторитетом. И плевать на то, что в тот момент они принесли успех, прибыль, возможности. Главное – они были приняты единолично. Без совета со «старшими» и «более опытными». Все это ему припомнят и, более того, начнут утверждать, что именно тогда и началось то самое падение, которое вот теперь привело к катастрофе. Или вот-вот приведет к ней.