* * * Он мог бы пойти к Девятнадцать Тесло сразу после того, как покинул министра войны. Не было никаких причин не пойти, это не вызвало бы подозрений: Восемь Антидот жил во Дворце-Земля, в том же, что и император, и часто ходил к ней. У него была информация – не то чтобы важнейшая, требующая немедленных действий, вроде той, о которой говорят в голодрамах, но полезная, интересная Ее Великолепию. Он мог прийти к ней прямо сейчас. Но что-то подсказывало ему, что делать этого не стоит. Так оно больше походило на ябедничество, а не работу разведчика. Он словно исполнял бы тогда роль чьих-то ушей, перестал принадлежать сам себе, не принимал бы собственных решений. Он, конечно, расскажет ей после о Махит Дзмаре и капитане Флота Шестнадцать Мунрайз. А также, скорее всего, об озабоченности Одиннадцать Лавра тем, что Ее Великолепие не доверяет военному министру. Он даже расскажет ей все это сегодня, но сначала… Сначала он хотел сам разобраться, что же такого узнал сегодня. Поэтому Восемь Антидот зашел в холл министерства информации, сообщил о себе, назвав все свои титулы, и попросил любезную асекрету – практикантку, которая сидела за информационным столом, найти ему кого-нибудь, кто может уделить ему полчаса и объяснить будущему императору всего Тейкскалаана, как происходит быстрая коммуникация через гиперврата. – Это для моего образования, – с бьющей через край веселостью сказал Восемь Антидот, и практикантка фактически погасила заговорщицкий смешок, прикрыв рот рукой. «Да, – подумал он. – Ты помогаешь наследнику империи сделать домашнюю работу. Так и продолжай считать». Ждать ему пришлось совсем недолго, и он развлекался тем, что разглядывал, как подает себя министерство информации. Очень непохоже на Шесть раскинутых ладоней: ясно и четко, невозмутимые стены белого мрамора в сочетании с вездесущими акцентами кораллового оттенка, как если бы рукава асекрет перешли в архитектуру. Коралловые вставки в полу, выполненном в стиле халцедоновой мозаики, громадная хризантема в обрамлении более мелких лотосов. «Вечность», – вспомнил Восемь Антидот из какого-то давнего-давнего урока, когда он был очень маленьким, чуть ли не младенцем. Первым делом все изучали цветы. «Хризантемы есть вечность, лотосы – память и возрождение, поэтому знак министерства информации содержит и то и другое. Им нравится думать, что они знают все, всегда знали и всегда будут знать. По крайней мере, так говорит Одиннадцать Лавр». Он еще не знал, что скажет сам. Пока не знал. Поговорить с ним вышел толстый широкоплечий человек с открытым лицом – такие лица кажутся дружескими, даже когда никаких дружеских чувств их владельцы к тебе не питают. Хорошее лицо для сотрудника министерства информации. – Ваше сиятельство, – сказал он, – насколько я понял, вы хотите поговорить о межзвездных коммуникациях? Восемь Антидот принял вид своего предка-императора, собрал рот и глаза в то самое знающее, заинтересованное, невозмутимое выражение, от которого Девятнадцать Тесло отшатывалась в удивленном узнавании. Ему это удавалось все лучше, оно действовало даже на тех, кто едва знал предка. Это было взрослое выражение, и люди начинали нервничать на полезный для него манер, когда он проделывал это со своим детским лицом. – Очень хочу, – сказал он. – Если не отбираю ваше драгоценное время, асекрета… простите бога ради, но я не расслышал вашего имени. – Один Цикламен, ваше сиятельство, – сказал асекрета. – Имею честь быть вторым заместителем по Эпистолярному департаменту министерства информации, что означает, что я именно то лицо, которое немало времени посвящает хитростям межзвездных коммуникаций через гиперврата. Этот процесс, ваше сиятельство, настолько автоматизирован и запускается так регулярно, что мое время с максимальной пользой может быть потрачено на информирование вас. Хотите пройти в конференц-зал? Один Цикламен был удивительно угодлив, но таким образом, что Восемь Антидот чувствовал себя в большей степени польщенным, чем раздраженным. Ему захотелось овладеть этим навыком. – Да, пожалуйста, – сказал он, прикинув, что бы подумали про него сейчас камеры наблюдения Города: вот он идет за агентом министерства информации в бело-бежевый конференц-зал. Здесь не было голографических стратегических столов, не было звездных карт Вселенной. Только голографический проектор в одном конце обычного стола; луч проектора был минимизирован и лишь слегка мигал. Стулья были слишком велики для него. Его ноги не доставали до пола, а потому он скрестил их под собой на сиденье. Так было лучше, чем сидеть, покачивая ими, и он чувствовал себя устойчивее. – Каким образом послание, отправленное с Жемчужины Мира, отдаленной на тысячи световых лет, доходит до места назначения за считаные часы? Скажите, второй заместитель министра, – спросил он тоном изысканной вежливости, словно говорил с одним из своих наставников, – может ли послание двигаться быстрее, чем обычно? Или медленнее? – В сугубо техническом смысле послание не может двигаться быстрее или медленнее, чем со скоростью прохождения через гиперврата, ваше сиятельство, – сказал Один Цикламен. – Гиперврата тут являются камнем преткновения. Простите, вы понимаете, как они действуют, или нет? – Если запутаюсь, я вам скажу, – ответил Восемь Антидот, он сплел пальцы рук, делая из них подставку для подбородка, и уставился внимательным взглядом в Один Цикламена. Как работают гиперврата, знали все. Единственный путь с одной стороны на другую лежал через окно. Только здесь не горный кряж разделял два участка земли, а одна сторона представляла собой сектор пространства, другая же была совершенно иной и могла находиться где угодно. Никакого сочленения между секторами не было, только врата и несколько секторов Тейкскалаанского пространства – хотя в исчислении векторов никто не знал, где они располагались относительно Жемчужины Мира. Но попасть туда было так же легко, как сесть в метро на Плац Сентрал Девять, если только знать, через какие врата нужно проходить. Если не знать, то приходится ползти на досветовой скорости по всей галактике в надежде свернуть туда, куда нужно, до своей смерти. Именно благодаря гипервратам и существовала империя. Один Цикламен говорил в течение нескольких секунд, и Восемь Антидот не знал, хорошо ли поступает, делая вид, что внимательно слушает, тогда как на самом деле не слушал. – …электронные коммуникации главным образом передаются со скоростями выше скорости света – практически мгновенно! – через наши сигнальные станции в пределах какого-либо сектора уже в течение сотен лет. Но через гиперврата могут перемещаться только физические объекты, тогда как нефизические могут передаваться через имперскую сигнальную службу. Понимаете, в чем проблема? – Кому-то приходится доставлять послание на инфокарте через все гиперврата между отправителем и получателем. – Именно! В этом, кстати, и состоит моя работа, ваше сиятельство, и сама причина существования моей должности. Эпистолярный департамент комплектует почтовую службу. Мы – единственные сотрудники министерства, которые летают на космических кораблях, хотя наши перелеты коротки, туда и обратно через гиперврата с почтой. В большинстве своем они теперь работают автоматически. – Беспилотные корабли, – кивнул Восемь Антидот. – Алгоритм маршрутизации очень прост, – сказал Один Цикламен, пожимая плечами. – Нет никаких оснований отправлять человека, если только работа не срочная или если гиперврата какие-то хитроумные, трафик напряженный. Срочная работа, как у Шестнадцать Мунрайз. Неужели министерство информации переслало послание, которое было насквозь анти-информационным? Прочитывало ли министерство отправляемую физическую почту или ее просто доставляли – кучу инфокарт, как наихудшую возможную груду оставшейся без ответа дворцовой почты? Восемь Антидот представил себе мешок с множеством инфокарт или кучу ящиков, и его привела в ужас одна мысль о таком количестве информации за один раз. Он не стал спрашивать, как формируется расписание срочной работы. Это было бы слишком очевидно, а он сегодня исполнял роль шпиона. Не исключалось, что, став однажды шпионом, человек остается им навсегда – ему определенно нужно будет об этом подумать. Так что он спросил о другом: – Министерство обрабатывает все послания? От всего Тейкскалаана? Один Цикламен задумался. Между его бровями появилась тонкая линия, линия напряжения, словно он только-только вспомнил, что разговаривает с наследником императора, а не ребенком, обдумывающим проект по обогащению. – Мы их не обрабатываем, – сказал он. – Мы их передаем. Если только, конечно, Ее Великолепие император не отдаст другого приказа. Но я уверен, что это вас не интересует, ваше сиятельство… Может быть, вы хотели узнать, есть ли какие-то другие почтовые курьеры? – А они есть? – спросил Восемь Антидот и замер в ожидании. Ожидание было еще одной уловкой. Уловкой, придуманной Девятнадцать Тесло. Она постоянно ловила его на этом: заставляла отвечать на вопросы, когда он не понимал, зачем она их задает, а она по ответу узнавала, о чем он думает, хочет ли и дальше отвечать на ее вопросы. – Кроме Флота, который доставляет почту на собственных кораблях, никого официального больше нет, – ответил Один Цикламен. – Но любое судно, проходящее через гиперврата, конечно, может везти с собой почту как государственного, так и частного делового характера. Вам нужен список? Могу подготовить список и отправить вам на облачную привязку. Он не собирался отказываться, хотя в настоящий момент даже представить себе не мог, зачем ему может понадобиться такая информация. В одно лишь мгновение возникли у него колебания: когда Один Цикламен сказал о «Флоте, который доставляет почту на собственных кораблях». Отправляла ли Шестнадцать Мунрайз послания именно таким способом? – Да, мне хотелось бы, – сказал он. – Благодарю вас. Он замолчал, словно вспомнил вдруг еще один вопрос, подался вперед, по-прежнему упираясь подбородком в руки и улыбаясь с широко раскрытыми глазами – «мне всего одиннадцать, я маленький, я безобидный, я выполняю домашнее задание». – А были случаи, чтобы кто-нибудь задерживал отправление через гиперврата? – спросил он. – Или похищал почту? Или отправлял через другие гиперврата, не те, которые были в маршрутном листе? Один Цикламен рассмеялся. Восемь Антидот подумал, что этот смех из разряда тех, которые прикрывают неловкость. – Типа пиратов, ваше сиятельство? Почтовых пиратов? Восемь Антидот пожал плечами. «Может быть. Продолжай. Расскажи мне, как этот процесс можно обойти, ускорить или остановить». – Исторически, конечно, было несколько таких случаев, но мы принимаем все необходимые меры, чтобы больше их не допускать. По-настоящему важные послания уходят, конечно, на кораблях Флота, как и собственные послания Флота. Дипломатические коммюнике, заявления от имени империи. «Вот оно». – Потому что корабли Флота имеют право прохода через гиперврата. – Именно так, ваше сиятельство. Если что-то нужно отправить побыстрее, это делается на кораблях Флота. Но вы можете не сомневаться: министерство информации не потеряет ваших писем. – Мне такое и в голову не приходило, – весело сказал Восемь Антидот. Линия напряженности между бровями Один Цикламена стала еще глубже. – Огромное вам спасибо, что потратили на меня время и ответили на все мои вопросы. – Не за что. Выдача информации – то, для чего и существует министерство информации. «Да, – подумал Восемь Антидот. – Для этого вы и существуете. Хотел бы я знать, сколько ваших гипервратных почтовых офисов обошла Шестнадцать Мунрайз, послав сообщение министру войны. Могу поспорить – большинство из них и обошла. И Одиннадцать Лавр не возражает против таких обходных протоколов – если обходят протоколы вашего министерства». * * * Махит, сделав последний поворот и наконец добравшись до закрытой двери покоев, отведенных ей и Три Саргасс, мрачно подумала, что, если она останется здесь надолго, ей придется каким-то образом обзавестись облачной привязкой. Хотя бы для того, чтобы не теряться на корабле. Размер «Грузика для колеса» составлял одну десятую от размера станции Лсел и был во много тысяч раз меньше Жемчужины Мира, но ни ее, ни Искандра знания этого места не хватало для того, чтобы унизительно не спрашивать, как пройти. И не раз. Видимо, ей удалось не забрести на палубы, доступ на которые был ограничен, и в корабельное сердце, раз никто не спрашивал, почему это варвар бродит тут сама по себе в такой дали от своей инородной территории. <А возможно, ИИ корабля обновился и ты теперь легитимный пассажир>, – сказал Искандр. Она почувствовала, что голос его звучит рассерженно и разочарованно. Ей хотелось швырнуть что-нибудь или сломать. Сломать что-нибудь красивое, какую-нибудь великолепную тейкскалаанскую поделку, которую она могла бы сбросить со стола и разбить. Она в этот момент не думала, как сможет делить комнату с Три Саргасс после того, что они наговорили сегодня друг другу. Сейчас это не было насущной проблемой. К замку с сенсорной панелью был прилеплен кусок пластопленки, на которой было написано: «Ваш пароль ВОЙД», тейкскалаанский глиф имел форму гигантского полого круга. Пару мгновений Махит не понимала, что она должна делать, если код отпирания замка уже истек, но потом сообразила, что код предустановлен. Такой глиф было легко нарисовать, чтобы отпереть замок, прежде чем сменить код. Она сняла пластопленку, начертила пальцем на сенсорной панели ВОЙД, и дверь с пневматическим шипением открылась. На фоне единственного светильника в комнате она увидела высокую худую фигуру, которая шагнула к ней… Она упала на колени, даже не успев понять, почему это делает, белая пелена паники застлала ей глаза, и она покатилась прямиком к фигуре, подвела под нее ноги и резким прыжком бросилась на бедра головой вперед. Они столкнулись. Спазм свел плечо, ее словно ударили молотком – или коленом, и человек, которого она сбила с ног, охнув, тяжело упал на нее, ударившись ладонями об пол. «Где игла? – подумала Махит. – Мне нужно держаться подальше от иглы, на ней яд…» Кто бы это ни был, он скатился по ее плечу и, сделав кульбит, приземлился на ноги, оставив Махит беспомощной грудой лежать на полу. Она предпринимала попытки отползти куда-нибудь, спасаясь от смертоносного укола, который положит конец всему… <Прекрати, – сказал Искандр в ее мозгу таким громким голосом, словно стоял рядом и кричал. – Ты не умираешь, ты не в Городе, это не Одиннадцать Ель. Прекрати>. «Ты не умираешь». Сколько раз она говорила ему эти слова посреди ночи, когда он пробуждал их после сновидений об удушении? – А вы явно не любите сюрпризы, – сказал незваный гость, и Махит откинула волосы с глаз, с трудом подняла взгляд, сфокусировала его. Она только что атаковала капитана Флота Шестнадцать Мунрайз, и это не пошло ей на пользу. Капитан Флота, судя по ее виду, не претерпела ни малейшего ущерба, все в ней до последнего волоска оставалось на своем месте. Махит почувствовала, как ее лицо потемнело от румянца смущения. «Если один раз меня ждала засада в собственном доме, это еще не значит, что я каждый раз, видя кого-то постороннего в комнате, должна реагировать так, как только что», – тоскливо подумала она и в ответ на свои мысли получила печальное и сочувственное подтверждение Искандра. – Нет, – выдавила она. – Обычно не до такой степени. Мои извинения, я никак не хотела нападать на вас, капитан Флота. К ней потянулась изящная бледно-золотистая рука, предложение, и Махит приняла его. Шестнадцать Мунрайз помогла ей подняться на ноги. – Вашу реакцию можно понять, – сказала она. – Я не знала, что вы участвовали в боях, посол Дзмаре. Нужно мне было оставить записку на двери. Но мне хотелось поговорить с вами с глазу на глаз. – Я не участвовала в боях, – сказала Махит. – Я, черт побери, провалила экзамен на физические способности на восемнадцать баллов, я и близко к сражению никогда не была. – Вряд ли для того, чтобы оказаться в ситуации, которая заканчивается боем, понадобятся хорошие оценки, – презрительно сказала Шестнадцать Мунрайз. – Так или иначе, у вас хорошо развиты инстинкты. Может быть, мы сядем? Махит чувствовала во рту привкус адреналина, горький и металлический, ее немного трясло. Помимо применения физической силы, никакого очевидного способа выставить капитана Флота из комнаты не было, а первая попытка оказалась в высшей степени неудачной. Она огляделась в поисках чего-нибудь, на что можно было бы сесть, увидела маленький складной письменный стол, уже отодвинутый от стены, и две табуретки по обе стороны. У капитана Флота было время подготовиться. Вероятно, она не предполагала, что Махит заблудится в корабельных дебрях, и от скуки обследовала мебель. Махит начала впадать в истерику – даже в уединении собственного мозга, которое, впрочем, было весьма относительным. Она села. Жестом показала на вторую табуретку. «Добро пожаловать в мой кабинет – уж какой он есть». Она крепко сплела пальцы рук у себя на коленях, давая им команду перестать дрожать. – Насколько я понимаю, вы недоумеваете, зачем это я ждала вас, – сказала Шестнадцать Мунрайз, садясь напротив. Махит печально кивнула. Шестнадцать Мунрайз сложила руки на столе, так, чтобы Махит могла их видеть. Зеркально. Во имя установления взаимопонимания. «Допроса я не выдержу, – с тоской подумала Махит, – сейчас не выдержу».