Матиас счёл бы иронией судьбы тот факт, что Лючия Д’Амико сейчас оказалась в подобной ситуации, а его командир предавался подобным же размышлениям. Но он об этом не знал. Матиас сел, спустил ноги на пол. Напряженно посмотрел на Ксению — прекрасную и близкую. Та улыбнулась. У неё к наготе отношение было куда спокойнее. — Куда делись мои штанишки? — громко спросил Уолр. — Мои замечательные широкие бархатные штанцы? Их выкроили по моему описанию, они крайне удобные для существа, ранее не носящего штанов! Матиас невольно улыбнулся. Крот мастерски разряжал обстановку, скоморошничал и подтрунивал, объединяя их группу воедино. Надо быть очень мудрым существом, чтобы вот так вот запросто взять на себя роль балагура и шута. Адиан, тоже присевшая на ложе, глянула на Уолра. Сказала: — Вы сохранили так много меха, что вам вряд ли стоит комплексовать, уважаемый Уолр. В отличие от нас. Матиас смущённо отметил, что Адиан, несмотря на своё нечеловеческое происхождение, выглядит довольно привлекательно. Её не портила ни форма лица, ни заканчивающиеся широкими копытами ноги, ни лёгкая волосатость рук. Как и Анге, кстати. Шея, раньше смущавшая его, на самом деле была соразмерна, небольшие крепкие груди не имели ничего общего с подростковой неразвитостью, длинные ноги, которые она сейчас изящно спустила с ложа, были совершенством, а само движение — одновременно исполнено достоинства и сексуальности. Странно, раньше он не замечал за собой такого… таких наклонностей. Тем более, что рядом была Ксения — ослепительно красивая и безмерно любимая. Будто какой-то стимулятор попал в кровь… — Где Криди? — спросила вдруг Анге. — Криди… и Ян… Матиас, проклиная себя за глупость, вскочил и стал озираться. Вокруг беседки была всё та же знакомая пустыня. Вот только ни посадочных ботов, ни Криди с Яном нигде не наблюдалась. Впрочем, все пустыни похожи. — Может быть это их перенесли в иной мир? — предположила Адиан. — А нас укрыли в саркофагах на время переноса. К примеру, для защиты от излучения? Матиас мысленно отметил, что Адиан не просто умна, но ещё и склонна к нестандартным выводам. Ему такое и в голову не приходило. Но всё же он заметил: — Проще предположить, что мы провели внутри больше времени, чем нам казалось. Ян и Криди не дождались и были отозваны. — Нет, — резко ответила Адиан. — Не годится. Даже если они были вынуждены покинуть планету, они оставили бы для нас снаряжение и послание. Тут всё было бы завалено ящиками и канистрами. Матиас кивнул, признавая её правоту. — У меня непривычные ощущения… — внезапно сказала Ксения. — Нет, не совсем верно! Ощущения знакомы, но обычно я испытывала их после того, как отделялась от матери и становилась частью «вовне». Она посмотрела на Матиаса и пояснила. — Яркость бытия. Каждый раз воплощаясь в теле, я испытывала сенсорный экстаз. От самого ощущения тела. От дыхания, сердцебиения, движения каждого мускула. От прикосновений к поверхностям: гладким и шершавым, теплым и холодным. От вкуса и запаха. От вида других созданий и от собственной внешности. Матиас вздрогнул. Да, всё было именно так. — Значит, нас просканировали и воссоздали заново? — предположил он. — Но почему на том же самом… Мысленно хлопнув себя по лбу, старпом кинулся к ближайшему выходу из беседки. Каждый шаг, действительно, был наслаждением. И касание прохладного металлического пола, и плотный шершавый песок, и каменистая равнина… Он остановился, отбежав от беседки метров пять. Обернулся кругом. Поднял голову к небу. — Ну? — выкрикнула Ксения. — Мы не в Канзасе, детка… — произнёс Матиас ту банальность, которая, тем не менее, объясняла всё. Ксения вышла из беседки и подошла к нему. Взяла за руку. И лишь потом посмотрела вверх. — Лючия не соврала, — сказал Матиас то, что теперь было очевидно. — Мы на Лисс. На настоящем Лисс. Лючия лежала на кушетке под работающим автодоктором. Датчики скользили по её голове, разглаживая волосы и временами застывая. Девушке дали одеться в её собственную форму, Соколовского в первую очередь интересовал мозг, а не тело. С телом у Лючии всё уже было прекрасно, большинство ран не оставили следов. — Повышенная температура мозга, — сказал Лев мрачно. — Гормоны зашкаливают. Что вы сделали с ней, Фло? Серокожий гуманоид дёрнул плечами. То ли копировал человеческий жест, то ли у них был свой, похожий. Заговорил: — После произошедшего в червоточине стало очевидно, что Анне и Лючии внедрены ложные нейронные системы. Оставив Лючию в живых вы пошли на большой риск, и мы приняли решения сконцентрироваться на наблюдении за ней. — Как вы могли это сделать внутри моего корабля? — резко спросил Горчаков. — И как извлекли её к себе? — А как мы могли прятаться от вас, находясь совсем рядом? — вопросом ответил Фло. — Технологии. — Человечество выразит протест, — пробормотал Горчаков. — Не валяйте дурака, — неожиданно эмоционально ответил Фло. — Мы вас всех спасли. Командир помолчал пару секунд. Неохотно кивнул. — Ладно. Это не мне решать. Продолжайте. — Со второй нейронной системой, да ещё и внедрённой столь быстро и эффективно, Лючия могла представлять опасность, — продолжил Фло. — Как мы и предполагали, у неё были способности дистанционного контакта с электронным системами. Мы отследили её след во вспомогательных цепях вашего искина и приняли меры предосторожности. Марк, чей любимый облик — пожилой Марк Твен, внимательно следил за ними с экрана, страдальчески закатил глаза. Достал из-под обшлага сюртука старый «кольт» и пустил пулю себе в лоб. Подул на ствол и спрятал револьвер обратно. — Не переживай, искин, — сказал Фло. — Во многих аспектах ты совершеннее того, что доступно нам… Итак, мы извлекли Лючию с корабля и подвергли её изучению. Мы считали, что доминантная нейросеть, внедрённая информационным пакетом Стирателей, стала главенствующей, а её прежняя оригинальная личность подавлена и является не более чем паразитным воспоминанием внутри фальшивой нейросети. Соответственно напрашивалось решение — погасить доминантную нейросеть. В лучшем варианте у Лючии восстановилась бы прежняя личность. В худшем она вернулась бы в состояние девочки с потерей памяти за последние годы. Вам понятно? — Понятно, — сказал Соколовский, косясь на экраны автодоктора. — Но, похоже, всё пошло не так? — Да, — подтвердил Фло. — Мы обнаружили, что доминирующая нейросеть, назовём её «Лючия-два», столь же полноценна, как и её прежняя личность — «Лючия-один». Соколовский нахмурился: — То есть… — Это не набор императивных директив и ложных воспоминаний, доктор. Это полноценные шесть лет, прожитые Лючией в иной реальности. От и до. Со всеми положенными воспоминаниями, частично яркими, частично подзабытыми или вытесненными. С развитием личности, обретенными знаниями и опытом. Она действует не по принуждению, командир Горчаков, её поступки осознанны и обдуманы. — Мы заметили, — мрачно сказал Горчаков. — Лючия… очень целеустремленна и мотивирована. — С фальшивой нейросетью всё было бы просто — она не несёт полезной информации и не является полноценной личностью, — продолжал Фло. — Мы бы её стерли и попытались реактивировать прежнюю личность. Но нейросеть Стирателей не менее реальна, чем изначальная личность Лючии-один. По сути это было бы убийством Лючии-два. Горчаков вздохнул. — Да, печально. Только Лючия-два — убийца и предатель. Возможно, стоило считать это казнью? И позаботиться о несчастной девочке, о первоначальной личности? — Не очень моральное решение, — глядя на командира своими большими немигающими глазами, ответил Фло. — И не очень мудрое. Если Лючия-два реальна, то её воспоминания и знания крайне ценны. По сути это основной источник знаний о Стирателях. — Тогда что вы сделали? — заинтересовался Соколовский. — Мы создали внешнюю оболочку для обеих нейросетей, — сказал Фло. — Новую личность, в которой объединены и Лючия-один, и Лючия-два. Давайте назовём её… — Лючия-три, — кивнул Горчаков. — Мы поняли. — Пускай три, — согласился Фло тоном взрослого, снизошедшего до детской выдумки. — Лючия-три помнит обе версии событий своей жизни, поэтому она избавлена от доминант поведения как Лючии-один, так и Лючии-два. Её решения абсолютно свободны и мы видим результат. — Откуда только вы научились таким фокусам с человеческим сознанием? — не выдержал Горчаков. — Да знаете, всегда чему-то учишься, то здесь, то там… — уклончиво ответил Фло. — Как именно вы это сделали? — спросил Соколовский. — Вырастили новые нейронные связи? — Не было времени, — покачал головой Фло. — Мы наложили электрические импульсы на существующие нейроны. Соколовский нахмурился. — Разве это долговечно? — Нет, — сказал Фло. — Лючия-три просуществует несколько суток максимум. Потом наша внедрённая нейросеть угаснет. Теперь насторожился Горчаков. — И что случится? — Обычного человека ждало бы возвращение к прежней личности, с некоторой спутанностью воспоминаний и ощущением странности собственных поступков. — Как при выходе из диссоциативной фуги, — кивнул Соколовский. — А в случае с Лючией?