К его большому удовольствию, Тедди и Лючия сидели друг напротив друга на расстоянии, которое удовлетворило бы самого бдительного и пуритански настроенного отца или брата. Тедди — на кровати, Лючия в кресле рядом со столиком, на котором были выставлены те самые супермодные туфли, купленные перед отлётом. Девушка, размахивая руками, со смехом рассказывала: — Помнишь, ты подрался? С Антуаном… — Да не было такого! — почему-то покраснел Тедди. — Было! Вы пошли за спорткомплекс, где камера не работает, и стояли, толкались и орали. А мы все собрались и болели за вас. — За обоих сразу, — ехидно вставил Алекс, садясь рядом с Тедди и покровительственно хлопая того по спине. — Потом Антуан как размахнулся… — продолжала Лючия. Тедди зыркнул на Алекса и мрачно сказал. — Точно. Было. Антуан, кстати, вылетел из училища. Через год. — За драку? — заинтересовалась Лючия. — Нет… завалил пилотирование, а потом ещё попытался смухлевать… Лючия понимающе кивнула. Сказала с серьёзным видом: — Обманывать нехорошо. Это может привести к ужасным последствиям, включающим в себя повреждение или гибель корабля, груза, экипажа и пассажиров, а также к падению репутации Человечества среди членов Соглашения… Алекс непроизвольно улыбнулся. По учебнику шпарит! Какие же они тогда были наивные. Все без исключения, и он тоже… Мечтали о приключениях, открытии новых миров и цивилизаций. Более-менее старательно учились, из тренажёров не вылезали, болтали про секс, в котором ничего не понимали, по мелочи проказничали… Навигатор вдруг подумал, что он начинает становиться по-настоящему взрослым, раз уж вспоминает не такое далёкое детство с ностальгией. До удара оставалось семьдесят две секунды. Лючия вдруг нахмурилась и потёрла лоб. Сказала: — Хотя, конечно… репутация у Человечества и так… не очень. — Почему? — удивился Тедди. — Мы нечестно обошлись с чужими, — сказала Лючия убеждённо. — Бедные, несчастные, обделённые миры. Всё на минималках… Она уткнулась лицом в ладони и замолчала. — Лючия, ну это же общее правило, — возразил Алекс. — Не можем мы давать высокие технологии разумным, которые только и делают, что убивают друг друга. Начнутся галактические войны, нам же потом и придётся их останавливать! Это раз. Лючия подняла голову и посмотрела на него. — Каждый мир должен пройти свой путь развития, а не ждать подарков от высших сил. Это два. — Алекс замолчал. Что-то было не так. — Ты о чём вообще говоришь? — рассмеялась Лючия. Смех был совсем другой. Не детский. Неприятный был смех. — А ты? — спросил Алекс, недоумевая. — Уже неважно, — произнесла Лючия. Она вскочила, в движении подхватила со стола туфлю — и сильным ударом вогнала каблук Алексу в грудь. Навигатор почувствовал резкую, но на удивление точечную боль, будто его укололи иглой. Растерянно посмотрел на туфлю, торчащую из груди. Тонкий каблук вошёл между рёбрами, сантиметра на три-четыре. Комбинезон толчками пропитывала кровь. — Ты что? — закричал Тедди, вскакивая. И в этот момент корабль сотряс удар. Алекса швырнуло на переборку, вонзившаяся туфля выскочила, наполовину белая, наполовину покрасневшая от крови. — Остановитесь, Лючия! — загремел голос Марка. Алекс почувствовал, что его тело сотрясает дрожь. Или это трясётся весь корабль? Он навигатор, он должен быть в рубке! Ему надо встать, надо встать и… Алекс почувствовал, что сознание туманится. А Лючия, наивная Лючия, только что бывшая маленькой девочкой, одной рукой держала Тедди за горло, а другой била по лицу. Тедди старался освободиться, но даже не пытался ударить в ответ. Алекс закрыл глаза. Так было проще. Ему надо полежать минутку, прийти в себя. И всё пройдёт, всё окажется ненастоящим, кошмарным сном… Мэйли ещё раз дёрнула дверь. Лицо женщины было разбито в кровь — удар по кораблю очень неудачно бросил её лицом на стену. Бэзилу пришлось хуже. Он лежал на полу без сознания, правая рука неестественно согнута, правая нога вывернута. Учёный постанывал, но не шевелился. — Открой! — выкрикнула Мэйли. — Такай ба![15] — Во джидао нинь будань ши веньмин кхэсюэцзя эрцсе ши гунань гуюань. Дань ши сяньцзай ни чжи хао лю дзай джэ ли,[16] — ответил Марк. Мэйли, тяжело дыша, обвела каюту Бэзила взглядом. Очень спокойно спросила: — Откуда знаешь? — Экстраполяция открытых данных. На корабле враг. Вам лучше заняться Бэзилом, у него вывих бедра и открытый перелом плечевой кости. Мэйли кивнула, открыла шкаф, достала с полки стандартную аптечку, имеющуюся в каждой каюте. Вынула шприц с красной иглой, сняла колпачок и, склонившись над англичанином, ввела иглу в вену. — Мегер? — спросила она, нажимая на поршень. — Мегер и Лючия. — Мы идиоты, — констатировала Мэйли. — Но как? — Это же очевидно, — вздохнул Марк. — Мы просмотрели то, что лежало на поверхности… Вы сумеете совместить кости, наложить повязку и фиксатор? Мэйли только рассмеялась, вытрясая аптечку прямо на пол. — Миорелаксант в фиолетовом шприце… — начал Марк. — Знаю, — ответила Мэйли, вкалывая шприц в сведённые судорогой мышцы. — Лучше рассказывай, что происходит. За сорок четыре секунды до того, как Лючия вонзила туфлю в грудь Алекса, и за сорок шесть секунд до удара, сотрясшего «Твен», Двести шесть — пять спорил с Соколовским и Матиасом. — Лучшая часть меня умеет мыслить, доктор! Более того, его мысли в чём-то глубже моих… но я не воспринимаю их буквально. Только образы и эмоции. Мы не объединяем наши сознания, мы на одной волне! Толла-нуб, дарственный сегмент симбионта, со свойственным молодёжи любопытством выглянул из черепа феольца и закивал головным концом. Что ж, это по меньшей мере означало, что они и впрямь «на одной волне». — Как с любимой женщиной, — ухмыльнулся Лев. Они сидели в медицинском кабинете. Собственно говоря, Лев только что обследовал феольца, скорее по собственной инициативе, чем по его просьбе. — В чём-то глубже и во многом иначе, — вздохнул Двести шесть — пять. — Хотя я не знаю, как это у вас! Наши сексуальные отношения сходны с человеческими, но вот любовь мы воспринимаем совсем не так. Если уж мы говорим откровенно… мы не любим делиться такими историями… — Ну-ну-ну! — оживился Матиас. — Давай, рассказывай! Если бы феолец действительно поделился тем пониманием любви, которое свойственно их виду, жизнь Льва и Матиаса могла бы измениться. Собственно говоря, сама концепция любви, которую человечество постигало всю свою историю с пещерных времён, подверглась бы переосмыслению. Но феолец в это мгновение подлетел вверх и приложился головой о потолок — точно так же, как и Валентин Горчаков. Только, в отличие от Горчакова, отделавшегося шишкой, феолец пострадал сильнее — несчастный Толла-нуб вылетел из его черепа, как некогда в иной реальности его двойник над планетой Соргос.