Все же в лорде Сорресе было нечто такое, что я оказалась не в силах разгадать. Причем это крылось не только в его серых, но в полумраке кареты казавшихся черными глазах, но и в большой уверенной фигуре, в посадке его головы, сложенных в любезную улыбку губах и в залегших возле рта ироничных морщинках… В нем была некая тайна, которая несказанно меня интриговала еще с первой нашей встречи. На какой-то миг даже показалось, что разгадка близка… Но тут, конечно же, в разговор вмешалась Эмма. – О, Эндрю, вы ведь еще не оценили мою игру на клавесине! – заяила кузина, привычно решив перетянуть одеяло на себя. – Я была бы счастлива, если бы вы присоединились к нам на маскараде в доме Корнвеев. Хозяева попросили меня порадовать гостей своим мастерством, на что я, конечно же, не смогла им отказать. – Взяв многозначительную паузу, Эмма добавила: – Кстати, мой первый танец все еще свободен. Если вы будете на приеме… – Я непременно там буду, – отозвался лорд Соррес, после чего снова посмотрел на меня. Эмма просияла. – Вы сможете легко меня найти! Я планирую прибыть на маскарад в наряде богини Огня. Как же ее звали? – она нахмурила брови, пытаясь вспомнить. – Вири… Вра… Вре… – Вереста! – произнесли мы с Эндрю одновременно, на что молчавшая почти всю дорогу Дженни кинула на лорда Сорреса удивленный взгляд. – Богиня алгунов, – произнес тот внезапно охрипшим голосом. – Меня всегда удивляло, почему Вереста все еще остается почитаемой в Элирии, если мы уничтожили почти все упоминания об этом проклятом народе! После сказанного мне почему-то показалось, будто бы в карете сгустилась тьма. Или же на привычно-голубом небе Эндена все же появилась туча, набежавшая на солнце? – Мне кажется, богиня Вереста все же не была официально включена в пантеон Элирии, – отозвалась я осторожно. – Скорее, это вымышленный персонаж, который любят использовать в детских книгах. У меня дома в «Зеленом Долу» есть целых две таких. – И тут же решила сменить тему: – Кстати, Эндрю, почему вы говорите об алгунах с таким презрением? Он бросил в мою сторону еще один непонятный взгляд. – Мои предки воевали против них вместе с Вильгельмом-Завоевателем, – наконец, произнес он. – Наши тоже, – моментально отреагировала Эмма. – Ратфорты – один из Высших Родов, поэтому все желают с нами породниться, – намекнула ему кузина. Но лорд Соррес породняться с ней не спешил. Посмотрел сперва на нее, затем на меня все таким же непроницаемым взглядом, после чего уставился на огромный храм из темного камня с устремляющимися в небо высоченными шпилями. Мы как раз пересекали площадь, и лорд Соррес приказал кучеру остановиться возле мраморных ступеней. – Храм Всех Богов, – произнес он. – Первый, который был возведен в Эндене на месте алтаря богини Вересты. – Кстати, этот храм прославился не только по всей Элирии, но и за ее пределами, – неожиданно подала голос Дженни. – Многие приезжают сюда за исцелением, и они его здесь находят. Мне тоже было что добавить. Например, я могла рассказать лорду Сорресу и кузинам о том, что все места древних святилищ алгунов в Лоншире пользуются подобной славой. Но, опять же, промолчала. Отвела глаза, потому что лорд Соррес продолжал меня рассматривать, не реагируя на жалкие, даже смешные потуги Эммы вернуть себе его внимание. Наконец карета остановилась, ехавший позади лакей распахнул перед нами дверь, и лорд Соррес, выбравшись наружу, принялся подавать нам одной за другой руку. Первой на ступенях, ведущих к распахнутым дверям Храма, очутилась, конечно же, Эмма, специально наступив мне перед этим на ногу. Затем из кареты выбралась Дженни, после чего настал и мой черед. Мы зашагали наверх, но по дороге лорд Соррес вовсе не собирался молчать. С увлечением принялся рассказывать нам, с какими мерзкими традициями алгунов столкнулись элирийцы, прибывшие на этот остров. Кузины слушали его, открыв рот, а я… Признаюсь, я не могла отделаться от ощущения, что перед нами оказался совсем другой человек. Жесткий, даже жестокий; страстно верящий в то, что он говорил. Только вот… Зачем он все это нам говорил?! Неужели он пригласил нас – хорошо, меня! – на прогулку для того, чтобы рассказать о кровавых жертвоприношениях древнего народа? К тому же не было ничего подобного! Я читала об этом в книгах, мне рассказывали наставники, да и по Лонширу ходили легенды, в которых говорилось о давно минувших днях. Кому как не нам знать, как все было на самом деле?! Цветы и фрукты – вот что приносили в дар своим богам алгуны – а не то, о чем говорил лорд Соррес. Где-то на средине лестницы Дженни, порядком страдающая в туго затянутом матерью корсете, взмолилась о пощаде, попросив нас о небольшой передышке. Мы остановились, чтобы перевести дух, но Эндрю Соррес не стал терять времени зря. Заговорил о том, что алгуны имели обыкновение превращаться в диких зверей. В своих вторых ипостасях они рвали друг дружку и остальных на части, после чего пили кровь, полностью утратив человеческий разум. Эмма изменилась в лице, а Дженни вытаращила глаза. Но я снова промолчала, хотя понимала, о ком говорил Эндрю Соррес. Не сомневаюсь, речь шла об анимагах, хотя у лорда Сорреса были совершенно извращенные, неправильные о них представления. Я знала, каким был Джейми, и встречалась с похожими на него в Лоншире. В анимагах имелось куда больше человечности, причем в обеих их ипостасях, чем у кое-кого из тех, с кем я столкнулась в столице. Но лорд Соррес все не унимался. После короткой передышки мы вновь зашагали по ступеням, а он продолжил свой пропитанный ложью рассказ. Заговорил о том, что алгуны имели ручных драконов, которых натравливали на армию элирийцев. Эти резистентные ко всем видам магии твари, по его словам, были практически неубиваемы. Но для большей кровожадности алгуны скармливали им человеческое мясо. Признаюсь, когда я услышала подобную ересь, у меня закружилась голова и перехватило дыхание, но я упрямо молчала. Молчала, хотя прикусила губу до крови. Да, Кроша любила поесть. Да, не отказывалась она и от мяса, но куда больше по душе ей была стряпня тети Мэри – торты и пироги из Троки. О чем он вообще говорит?! И зачем он это делает?! При этом Дженни охнула, а Эмма топнула ногой, заявив, что сама бы растерзала тех мерзких алгунов за их мерзкие обычаи. – Убить этих тварей можно было, лишь убив их хозяев, – добавил лорд Соррес. – Они привязывались к тем сильнее, чем к своим парам. На это я в очередной раз прикусила губу. Хотя нет, собравшись с мыслями, сказала ему, что это крайне познавательный рассказ, решив еще старательнее прятать от остальных Крошу. Не хватало только, чтобы начали убивать меня, решив прикончить ее! Что же касается лорда Сорреса и его ненависти к исчезнувшему из этих мест пять сотен лет назад народу – скорее всего, у него были на то свои причины. Может, хобби у него такое – кого-то ненавидеть?! Он выбрал алгунов, а теперь искал себе ту, которая разделит его увлечение. Ну что же, он ее нашел – Эмма была готова на все, даже ненавидеть по указке, лишь бы побыстрее и выгоднее выйти замуж! Мне же больше всего на свете хотелось поставить в этой встрече точку. Покинуть свидание, а вместе с ним лорда Сорреса, и больше никогда с ним не встречаться. Но я не могла… Мне было никак не выбраться из Храма, в который мы успели войти через распахнутые двери, потому что я не собиралась оставлять с этим непонятным человеком своих двоюродных сестер. Мало ли, что у того на уме?! Как оказалось, на уме у Эндрю Сорреса было посещение богослужения. Служба была как раз в разгаре, и лорд Соррес намекнул, что нам не помешает поспешить, чтобы успеть на проповедь, а потом на благословение. Пришлось кивнуть, но при этом я продолжала размышлять… Быть может, затащив меня на богослужение, Эндрю Соррес думал, что тем самым я изменю решение, выбрав себе другое платье на маскарад? Ну что же, тогда он просчитался – я собиралась прийти в дом к Корнвеям в наряде богини Вересты, и ничто не могло поколебать мое решение. Кроме того, на свидание он пригласил меня еще до того, как я заказала платье модистке, вдохновленная книгой о приключениях Богини Огня. Значит, это не то. Тогда… Что ему нужно? Своими разговорами он уже успел довести меня до того, что мне стало противно. К тому же я почему-то чувствовала обиду за народ, который жил в этих краях половину тысячелетия назад и к кому я не имела никакого отношения. Внезапно подумала… Быть может, лорд Соррес специально меня провоцирует? Ждет, когда я проявлю свои истинные чувства, начну ему возражать, потому что все это – проверка? Только вот зачем? И на что он меня проверяет? Или же лорд Соррес испытывает меня на что-то, известное только ему, и в это испытание входят разговоры о традициях алгунов и посещение церковной службы? Вдруг он что-то выяснил о Джейми и Кроше, после чего сделал совершенно немыслимые выводы? – Что же вы остановились, Агата?! – произнес Эндрю Соррес, когда я застыла в огромном нефе, часть из которого была закрыта строительными лесами. – Пойдемте, иначе опоздаем на богослужение. Оно уже близится к завершению, но я знаком со священником, и он пообещал, что мы обязательно получим благословение и отпущение грехов. – Конечно же, – сказала ему, – я уже иду. Признаюсь, я остановилась, чтобы посмотреть на эти великолепные фрески. – Если Эндрю Соррес решил, что меня напугает служба, то он ошибался – я многократно посещала подобные в Торки и находила в них особое удовольствие. – Они напоминают мне… – Работы великой кисти непревзойденного мастера Арнольда Йетсена. Но тот, кто создал эти, всего лишь жалкий подражатель и… его единственный ученик! – раздался позади меня мужской бархатистый голос, и я, улыбнувшись, повернула голову. Потому что под огромным нефом прозвучало имя моего второго наставника, и я догадывалась, с кем именно меня столкнула судьба. Впрочем, этот человек тоже невероятным образом догадался, кто стоит перед ним. – Вы ведь Агата? Леди Агата Ратфорт? – спросил он у меня, и я, кивнув, с живейшим интересом уставилась на высокого мужчину в смешной синей шапочке с помпоном. Слышала, такие носили столичные художники, потому что их лонширские собратья ничем подобным похвастаться не могли. Впрочем, не только шапка указывала на принадлежность к творческой профессии. Куда красноречивее говорили об этом заляпанный краской фартук и большая кисть в его руках. Лицо художника было словно припорошено снегом – судя по всему, он только что вернулся откуда-то из-под потолка, где имел дело с побелкой. – Погодите! – улыбаясь, сказала ему. – Пусть мы с вами еще не встречались, но я тоже назову ваше имя. Вы ведь Габриель Синвалд, не так ли? – Дождавшись его кивка, я добавила: – О, я о вас много наслышана! – Именно в этот момент я поймал себя на чувстве, совершенно не подходящем для Храма Богов, – подал голос лорд Соррес, и он прозвучал недовольно. – Я начинаю ревновать вас, Агата, к этому человеку! – И правильно делаете, – не собирался успокаивать его художник. – Вам есть о чем беспокоиться! – Затем снова обратился ко мне. – Мой учитель упоминал, что хозяйка «Зеленого Дола», которая не отказала ему в доме после гибели ее отца и его друга Леонарта Ратфорта, хороша собой. Как вы понимаете, я получил от него не только ваше описание, но еще наброски портретов. Но я и подумать не мог, что в реальности вы окажетесь настолько красивее! После чего галантно поцеловал мне руку, с сожалением признавшись, что оставил на ней следы побелки. На это я заверила, что беспокоиться ему не о чем. Мне не терпелось с ним поговорить – мой второй наставник часто вспоминал о своем любимом, хотя и нерадивом ученике. Гениальном художнике, который из-за своего безудержного нрава постоянно попадал в неприятности. Признаюсь, мне хотелось побольше о нем узнать, чтобы было о чем рассказать, когда я вернусь в «Зеленый Дол». К тому же мне и самой стало любопытно – по рассказам наставника, Габриель Синвалд казался мне личностью уникальной, жившей по собственным законам и в соответствии со своими моральными нормами, не всегда совпадавшими с общепринятыми. Именно поэтому наставник не знал, где сейчас мог быть Габриэль – либо в тюрьме за постоянное нарушение законов, либо вознесенным за свой талант на верх местного Олимпа. Хотя склонялся к тому, что неудержимый нрав не доведет его ученика до добра.