— Ты думаешь, я шучу, но это не так, — сказал человек. — Это смешно, потому что это правда, — помолчав, старший детектив добавил: — Как, чёрт возьми, ты вообще оказался в Белой Смерти? Серьёзно. Когда-нибудь мне придётся напоить тебя настолько, чтобы ты рассказал мне правду. И я имею в виду правду… не ту чушь, которая есть в твоём досье. — Во всём мире не хватит алкоголя, сэр, — пробормотал Ник. Снова наступило молчание. Затем Морли опять расхохотался. На этот раз Джордан тоже рассмеялся. Ник наблюдал, как два человека обменялись понимающими улыбками и недоверчивыми взглядами, и ему хотелось смеяться вместе с ними. Но почему-то в тот раз он просто не мог. Может быть, из-за встречи с Бриком в этот вечер перспектива рассказать о своём прошлом кому-нибудь (и тем более его до сих пор относительно новым человеческим друзьям, которые были гораздо более бойскаутскими, чем они осознавали, похоже) была намного менее смешной, чем обратный вариант. Ник почувствовал, как рядом с ним шевельнулся воздух, и обернулся. Высокий черноволосый мужчина, которого Ник увидел входящим в бар несколько секунд назад, теперь стоял прямо за ним, и его длинное угловатое лицо оставалось совершенно бесстрастным. Ник взглянул на это лицо, отметив его ровный, безразличный взгляд, и нахмурился, прежде чем посмотреть вниз на длинные руки и ладони, которые легко покоились по бокам видящего. — Мне пора, — сказал Ник. — Поторопитесь. Пока я не угодил в очередную бомбёжку. Мой лимит — одна штука в день… — он взглянул на часы в гарнитуре и увидел, что уже почти полночь. — У вас есть четыре минуты. После этого я ни за что не ручаюсь. Морли издал фыркающий смешок. Прежде чем кто-то из них успел заговорить, Ник прервал связь. Сделав это, он тут же пожалел, что пошутил насчёт бомб… или о четырёх минутах. Нет ничего лучше, чем сглазить себя и Уинтер без всякой на то причины. Он посмотрел в разноцветные глаза высокого видящего, стоявшего перед ним. Теперь на лице Малека отразилось едва заметное нетерпение. До Ника вдруг дошло, что он забыл спросить Джордана о картине. Он и сам забыл ещё раз взглянуть на картину. — Привет, — ворчливо сказал он. Ник оглянулся через плечо, отыскал глазами Стрейвена, прежде чем снова посмотреть на фантомную фигуру Малека. — Что ты здесь делаешь? — сказал он. Когда Малек не ответил, Ник посмотрел мимо высокого видящего, ища в переполненном баре другие знакомые лица. — Тебя прислала Сен-Мартен? — спросил он, глядя в разноцветные глаза Малека. — «Архангел» здесь? Слегка хмыкнув, он добавил: — Зная вас, ребята, вы не отрываетесь от полицейских сканеров, чтобы ворваться раньше, чем сюда доберутся настоящие копы. Малек моргнул своими разноцветными глазами. Тёмная радужка всегда казалась Нику более напряжённой, даже граничащей с агрессивностью, по сравнению с другой. Бледно-голубая радужка, такая светлая, что сияла почти непрозрачной белизной, казалась Нику более потусторонней — как будто этот глаз наблюдал за будущим, которое разворачивалось на каком-то далёком телевизионном экране или холсте. Или, возможно, проецировалось на кирпичную стену. — «Архангел» здесь? — повторил Ник, снова сосредоточившись на лице Малека, когда видящий не ответил ему. — Ты собираешься сказать мне что-то такое, что напугает меня до усрачки? Я вот-вот умру? Здание вот-вот взорвётся? — Нет, — просто ответил Малек. Ник подождал, когда тот пояснит. Но он этого не сделал. Через несколько секунд Ник вздохнул. — Хорошо, — сказал он, снова выдыхая. — Что ты здесь делаешь, здоровяк? Когда видящий не ответил, Ник настороженно всмотрелся в его лицо, пытаясь прочесть выражение. Оглянувшись через плечо, он встретился взглядом с Уинтер и нахмурился, поняв, что она взяла на себя обязанность сторожить Стрейвена. Стрейвен знал о Уинтер. Это может быть проблемой. Это может стать большой грёбаной проблемой. — Всё будет хорошо, — сказал Малек. При этих словах Ник резко повернулся и уставился в эти разноцветные глаза, на это вытянутое лицо с угловатыми чертами. — Что ты имеешь в виду? — Я имею в виду, что всё будет хорошо, — спокойно ответил Малек. — Тебе не стоит беспокоиться об этом, Ник. — Что, чёрт возьми, это должно означать? — спросил Ник, нахмурившись. — Если я не должен беспокоиться об этом, то о чём мне беспокоиться? Когда собеседник не ответил, Ник продолжил размышлять, стискивая челюсти. — Так вот почему ты здесь? — произнёс он. — «Архангел» теперь возьмёт это на себя? Вы собираетесь спрятать Стрейвена в какой-нибудь дыре под башней Феникса? Заставить его забыть всё, что он когда-либо знал об этом? Ник помолчал, выжидая. И снова Малек не ответил. Ник нахмурился ещё сильнее. — Вы были клиентом? — сказал Ник, делая ещё одну попытку. — «Архангел»? Это вам Стрейвен пытался продать устройство? Малек один раз качнул головой в манере видящих. Однако, судя по всему, этот жест не означал «нет». — Не знаю, — просто ответил Малек. Ник поджал губы. Он озадаченно уставился на высокого видящего. — Ты не знаешь? — переспросил он. — Тогда что ты здесь делаешь? — во второй раз посмотрев мимо тёмной фигуры видящего и изучая лица в баре, Ник нахмурился. — Ты действительно здесь один? Почему? Ты зашёл выпить? Ник помолчал, выжидая. И снова видящий не ответил. Он также не улыбался. — Тебе не следует здесь находиться, — сказал Ник чуть резче. — Это плохая идея, Малек. Сейчас придут копы. Они не должны видеть, как ты тут околачиваешься. Когда видящий не пошевелился, не произнёс ни слова, Ник добавил: — Я показал им твою картину, Мэл. Если они будут видеть тебя в тех же местах, что и я, они начнут складывать два плюс два. Я сказал им, что ты… то есть неназванный ты, художник… искал встречи со мной. Я показал им картину. Рано или поздно Джордан или Чарли вспомнят старые записи с камер наблюдения по делу Келлермана. Они поймут, что ты ужасно похож на художника с тех записей… — Всё в порядке, Ник, — сказал Малек. Его голос оставался невыносимо спокойным. Он похлопал Ника по плечу тяжёлой, большой ладонью. — Не волнуйся, брат. Всё будет хорошо. Ник, нахмурившись, уставился на него. По правде говоря, он понятия не имел, как разговаривать с этим видящим-пророком. Он до сих пор не был уверен, что у этого парня все дома. Обращение «брат» также выбивало Ника из колеи. Почему-то ему показалось, что это слово выбрано намеренно.