– Я, Василич, голос и Ирина Шалимова. Про тебя не слышал. – Я так и предполагала. Моя гипотеза такова – кто-то проводил эксперимент со временем, в котором мы поучаствовали против своей воли, и там случилась парочка проколов. В результате этого мы должны были или умереть, или вернуться в 1977 год. И почему-то экспериментаторам обязательно нужно было наше согласие. Когда этот Василич меня уговаривал, меня не оставляло ощущение, что он пытается загладить вину. – Точно! И меня он уговаривал, если начистоту, то не очень долго, хотя мог сделать со мной что угодно. Чем бы я ему помешал? Но, видимо, это для него было важно, мое согласие, пусть и вынужденное. – И второй прокол – в момент переброски мы услышали голоса, хотя, скорее всего, не должны были ничего слышать. Кстати, знают ли они, что мы слышали то, что не предназначалось для наших ушей? Мы все слышали голос Василича, который, кстати, мне показался знакомым, и чей-то незнакомый и неприятный голос. А еще каждый слышал только про того или тех, кто в этом эксперименте шел ПОСЛЕ него, ты обратил внимание? Я не знаю того, кто шел ДО меня и шел ли вообще. Интересно было бы узнать, с кого начался сбой в их программе, с меня или раньше? А ты не знал про меня, ведь я для тебя – предыдущая. Выходит, Ирина Шалимова не знает про нас с тобой, но, возможно, знает про кого-то, кто шел после нее. – Логично. А я вот, когда узнал, что у нас в классе есть Ира, подумал, чем черт не шутит, может, это она и есть. А что, бывают же совпадения. Пялился на нее и не мог понять, почему она совсем не реагирует на меня, хотя я уж так старался, а по твоей теории получается, что она и не должна была реагировать, потому что я для нее предыдущий. А потом узнал ее фамилию и вообще огорчился. – Не слишком ли многого ты хочешь? Таких совпадений не бывает; наша встреча с тобой и так уже невероятное совпадение. Было бы чересчур, если бы мы все трое в одном классе оказались. Просто у нас в классе других Ир нет, вот ты и придумал. А пялился ты на нее, забыв про конспирацию, потому что она хорошенькая – кудряшки, глазки-бусинки, губки бантиком; и я так думаю, и в классе не дураки – решили, что ты влюбился. Витя неожиданно залился краской. Так ведь он и вправду влюбился! – Да ладно тебе, не тушуйся, любовь делу не всегда помеха. Скажу тебе по секрету, твое положение не безнадежно. – Ну да, не безнадежно! Она на меня совсем не смотрит. – Ну-ка, припомни, прям вообще не смотрит? – То есть абсолютно. – А тебе не кажется, что в этом «совсем» и «абсолютно» есть явная нарочитость? Я женскую психологию лучше тебя знаю и компетентно заявляю – ты ей понравился! Просто она тебя должна немножечко помучить, как поступают все порядочные девушки. Господи, ну какие эти мужчины все-таки мальчишки в любом возрасте. Глаза у Витьки засверкали, лицо еще больше запунцовело. Улыбка глупая, ямочки на щеках милые. Прям такая сладость, что Лиде тут же захотелось разбавить эту патоку кисленьким. – Да-да, у тебя есть все шансы со временем дать ей свою фами… Вить!!! Надо отдать должное «старшему партнеру», просек он моментально. – Ой, ё-моё! У нашей Иры фамилия девичья, а у Ирины Шалимовой это, возможно, фамилия мужа. – Точно. Я из прошлой жизни помню, что наша Ирка ушла из школы после восьмого класса, слышала, что она вышла замуж и родила дочку, но новой ее фамилии никогда не знала, для меня она всегда оставалась Коваленко. На вечера встреч она не ходила, после школы мы с ней больше не общались. – Давай, пожалуйста, примем как рабочую версию, что Ирина Шалимова – это наша Ира! – Во как тебе неймется, – засмеялась Лида. – Ну давай примем. Но пока для этого нет никаких оснований. То, что мы из одного класса, еще ничего не доказывает. – Да нет, как раз доказывает, неспроста мы трое в одном классе кучкуемся. Что-то или кто-то нас специально в одном месте собрал, слишком стремительно меня перевели в вашу школу, все так быстро закрутилось – и папино повышение, и переезд, и мамин перевод на новую работу. А вот по какой причине или с какой целью нас собирают вместе? Что-то там произошло, какой-то сбой, какая-то ошибка… Поэтому собрали нас всех в одном классе, может, им зачем-то надо, чтобы мы были рядом. И кстати, совершенно непонятно, как устранение этой ошибки может повлиять на нас, может, мы скоро начнем забывать, что и как с нами происходило. – Нет, вот амнезий нам только не хватало! Я против. – Сам не хочу. Но за мою теорию говорит тот факт, что кроме Василича ты слышала два имени, а я уже только одно. Значит, Ира, возможно, уже ни одного имени не слышала, и это как раз следствие устраняемой ошибки. – Или это означает, что она была последней. Так как же мы узнаем, та ли это Ирина или не та? – Я очень надеюсь, что голоса Василича и незнакомца она все-таки слышала. Осталось только у нее узнать. – И ты, конечно, возьмешь на себя эту нелегкую задачу – пообщаться с красивой девушкой. – Лид, не иронизируй! – Ладно-ладно, какие влюбленные все нежные! Только, пожалуйста, сделай это максимально деликатно. Ведь если это все-таки не она, представляешь, что она про тебя подумает. И что потом о тебе будут говорить в классе. Они съели еще по одному мороженому, и Лида пошла покупать акварельные краски. В четверг – занятие по акварели. Глава 4 15 октября 1977 года …Ее торопили. Ирина Максимовна чувствовала сильное волнение человека, который едва ли не кричал на нее, и она поверила. И она согласилась. Ну, раз надо, то надо, ничего не поделаешь. Если не можешь изменить ситуацию, измени свое отношение к ней. Если изнасилование неизбежно, постарайся расслабиться и получить удовольствие. Все эти житейские мудрости вихрем прокрутились у Ирины Максимовны в голове, и она согласно кивнула. Потом, сообразив, что в той странной субстанции, в которой она себя ощущала, ее собеседник может этого не увидеть, повторила свое согласие вслух. Небольшой инструктаж. И услышала: – Все, Василич, готово. И тут же «очнулась» у прилавка в парфюмерном отделе универмага от окрика продавщицы: – Девушка, вы что, уснули? Брать будете? Ирине пришлось выйти из магазина, чтобы подышать свежим воздухом и прийти в себя. Перемещение произошло! Кто бы мог подумать, что это все правда! Как же было страшно соглашаться, но страшнее было умереть в той, прошлой жизни. Зачем было так пугать беззащитную женщину? Какой же дурак в ситуации выбора «смерть или новая жизнь в молодом теле» не согласится пожить еще раз! «А что это я делаю в магазине? Школу прогуливаю, что ли?» Ира спросила, сколько времени, у прохожего, поняла, что таки да, прогуливает, и решила, что в школу идти смысла нет. Школу она не любила. А за что ее любить? Училась Ира в прошлой жизни средненько, очень стабильно средненько. Пятерок у нее не было совсем, несколько слабеньких четверок – по пению, рисованию и труду – не могли заслонить стройные ряды троек по всем остальным предметам, даже по физкультуре. Про физру вообще отдельный разговор – если бы у Бориса Палыча не замасливался взгляд, когда Ира безнадежно висела на канате, то не видать ей было и тройки! Она шла домой и замечала заинтересованные взгляды, которые бросали на нее прохожие, от совсем юнцов до зрелых мужчин. К таким взглядам она была привычна всю жизнь, она нравилась мужчинам и знала это очень хорошо. «Интересно, а в этой жизни я точно такая же, как в прошлой? Ну да, должна быть!» Ира замедлила шаг перед гастрономом и заглянула в большие стеклянные окна-витрины. Стройна, ноги длинные, юбка школьной формы короткая, жаль, лица в деталях в такое зеркало не разглядеть, но копна светлых длинных кудрей хороша! И она пошла дальше все той же легкой походкой, а ее упругие кудряшки держали в тонусе всех встречных парней. …А дома Иру ждало много интересных открытий, и она даже представить не могла, что очень похожие открытия сейчас делала у себя дома ее одноклассница Лида. 1978 год Вечером Лида приготовила праздничный ужин. Повод был серьезный – Лида вступила в ряды ВЛКСМ. В те времена это действительно все еще было событием, хотя взрослая Лида понимала, что иногда подростками двигало главное желание – получить право официально не носить сильно надоевший пионерский галстук. Для начала пришлось почитать Устав ВЛКСМ, а кое-что и заучить наизусть. В соседнем книжном магазине книжечка устава продавалась за пять копеек. Дешевле только даром? Нет, были печатные издания и подешевле – отдельные материалы очередного съезда КПСС и решения пленумов в тоненьких, на несколько листов, брошюрах стоили копейки по три. Всех кандидатов пригласили на заседание комитета комсомола школы, попросили рассказать биографию, предъявить рекомендации или одного члена КПСС, или двух членов ВЛКСМ (одну можно было заменить на рекомендацию совета пионерской дружины школы), погоняли по вопросам, которые потом им задавали в райкоме комсомола. В райкоме, в кабинете на первом этаже за длинным столом сидели несколько человек. Вопросы были стандартные – дата образования ВЛКСМ, что является высшим органом комсомола, права и обязанности комсомольца, перечислить ордена ВЛКСМ. Провокационных вопросов типа «сколько комсомольцев принимало участие в штурме Зимнего» не задавали. Комсомольские билеты выдавали без всякой торжественности – зашли по очереди в кабинет, где-то расписались, через пятнадцать минут девушка вынесла в коридор скопом все билеты и раздала, выкрикивая фамилии… Вечером праздничное угощение съели не все, остатки с треском за ушами умял на следующий день Витька, когда с соблюдением всех правил конспирации пришел к Лиде после школы. – О, это просто какая-то потусторонняя еда! – Именно. Рецепт принесен с той стороны, из прошлой жизни. – А ты вкусно готовишь. Повезет кому-то. Ну, в смысле, уже повезло. – Уверена, что и Ирка сможет тебя чем-нибудь вкусно порадовать. Кстати, об Ире – ты обещал рассказать подробности. Насладись, аудитория у твоих ног. Вчера вечером Витя позвонил и рассказал, что он поговорил с Ирой. Его голос радостно звенел в трубке – это она! Сказал, что голос Василича она слышала, но больше никого. Что надо встретиться втроем, познакомиться, и обещал подробности про Ирку «письмом». – …А еще она сказала, что кроме имени слышала что-то вроде «офис продаж». Странно, правда, при чем здесь офис продаж? – Витька все облизывал и облизывал вилку, никак не хотел с ней расстаться. Пришлось ставить чай и делать бутерброд с маслом. Вдруг Витька звонко хлопнул себя по лбу, хорошо хоть, не вилкой. – Лид, а я ведь тоже что-то слышал, кроме имен, просто забыл тебе рассказать. А сейчас, рассказывая про Иркин «офис продаж», я вспомнил, что слышал слово «новостройка». – Вот это пазлы складываются! – Какие пазлы? Как складываются? – Ее «офис продаж», твоя «новостройка» и мой пазл ЛЛМЗ. Ты забыл рассказать мне, а я забыла рассказать тебе. – Ничего себе информация. «Офис продаж, новостройка, ЛЛМЗ». А что это может означать? – Понятно, что это какое-то место. Я бы предположила, что это место нашей совместной «кончины». Тогда многое можно объяснить. Наверное, мы были вместе где-то, там что-то произошло, а в результате мы оказались здесь и сейчас. – Железная логика. Значит, нужно найти это место сейчас, в 1978 году, может, это что-то даст в нашем расследовании. – Ну, давай найдем. Только ты почему один пришел, договаривались ведь вместе встретиться. – А я и не один. – Он взглянул на часы. – Ира обещала к трем прийти. Пять минут четвертого Лиду оглушил дверной звонок. «Господи, когда же я привыкну!» Ира смущенно стояла на пороге. – Да, проходи уже, ждем тебя. Ира разделась, сняла шапку и тщательно поправила прическу, дождалась, пока кудряшки встали на свои места, и прошла вслед за Лидой на кухню. – Чай будешь? Больше ничего не осталось, Витек все подъел.