– Мне так жаль, но для своей семьи вы уже умерли. Ну, или точнее, вы просто исчезли из той действительности. Вашего тела там нет, хоронить нечего. Вас просто признают пропавшей без вести. – Не-е-ет, – тихонько всхлипнула Лидия, уже устав от сильных эмоций. Паника вяло потащилась было на четвертый круг, но тут же сошла с дистанции. Потому что неожиданно Лидия просто закипела от злости! С каким удовольствием она сейчас дала бы по физиономии этому голосу, но в синем тумане нет ни рук, ни физиономий. – Все люди смертны, смиритесь. – Да пошли вы к черту! Я представить себе не могу, как буду жить, зная, что никогда не увижу мужа, дочку… – Вашего мужа из прошлой жизни вы сможете увидеть, если захотите, – перебил ее голос, – но, говорю вам, здесь ничего не повторится. Это значит, что он не станет вашим мужем. И дочка, следовательно, не родится. Так чего зря страдать о невозможном? И не забывайте, мы обеспечим вам симбиоз детского и взрослого сознания. Вы – ребенок понятия не будете иметь про семью из прошлого, это поможет вам справиться. Мне очень жаль вас огорчать, но смиряйтесь, у вас нет выхода. – А разве это возможно? А как мои сознания уживутся? Не сойдут ли с ума вместе или поодиночке? А чисто технически как это осуществляется? – Ну, раз начались вопросы, значит, вы почти согласны? – Да уж, умирать насовсем точно не хочется, вроде не старая еще. – Конечно-конечно, Лидия Леонидовна, ну что вы: немного за пятьдесят – это современный бальзаковский возраст. О какой старости вы говорите! «О, как старается! – Ее антенна уловила облегченный выдох все еще невидимого визави. – Почему ему так нужно, чтобы я согласилась?» – Тогда небольшой инструктаж. – В его голосе появились уже нескрываемое облегчение и бодрые интонации победителя. – Как я уже сказал, вас переместят в ваше четырнадцатилетнее тело в 1977 год. Вы будете иметь возможность прожить еще одну жизнь. Но проживете вы ее совсем по-другому. Даже если захотите все повторить, то, как бы вы ни старались, у вас ничего не получится. Изменение временного континуума, понимаете ли… Да, и я обещаю, что ваши сознания конфликтовать не будут, наоборот, вы сможете убедиться в пользе такого симбиоза. – Это у меня что же, будет раздвоение личности? – Совсем нет, личность у вас будет одна. Просто она будет… многогранная. Ну-с, приступим? – Да подождите, я же еще не согласилась. – У нас мало времени! В синем тумане нет времени, и Лидия не знала, сколько ей понадобилось, чтобы смириться. А какие у нее еще варианты? Навеки остаться здесь? – И я не свихнусь со скуки, повторяя школьную программу? – Лидия уже поняла, что капитулирует. – Нет, обещаю! – В голосе, который старался оставаться ровным и дружелюбным, уже проскальзывает нетерпение: наверное, она долго смирялась. – Все, процесс запущен! На подробности уже нет времени, как говорится, там сами все увидите. Еще несколько технических моментов – в 1977 год переместится все, что на вас и с вами. Лидия опустила голову, но ничего, кроме синего тумана, не увидела. Но она хорошо помнила, что сегодня с утра надела на работу свои любимые джинсы, кроссовки, футболку и куртку; у нее в руках должны быть дамская сумка и два объемных пакета. – А размеры? А технологии? Джинсы-то у меня пятидесятого размера и, на минуточку, стрейч! А таких технологий в 1977 году, наверное, еще не знают. А французская косметика у четырнадцатилетнего ребенка? А мобильный? А… – Все адекватно трансформируется в момент перемещения, – перебивает ее… Кто? И Лидия наконец задала вопрос, с которого следовало бы начать: – Ой, а, собственно, кто вы?.. Вот, оказывается, что случилось! А она, дурочка, и вправду сначала решила, что это ее заказ на сон материализовался. Так это что ж, ее уже перебросили? Кто же это все-таки смог проделать? А главное, что же произошло, из-за чего ей пришлось перемещаться в прошлое? Гул в голове не утихал, она почувствовала, что побледнела. Последствия переброски? Лида огляделась еще раз – перемещение в 1977-й действительно произошло, и это не сон. «Господи, а как же мои ТАМ без меня остались?» На глаза навернулись слезы, Лиду бросило в жар. Невероятным усилием воли Лиде удалось сдержать себя. «А я ведь до конца не поверила, что такое перемещение возможно». И снова усилился гул. В голове гудело каждый раз, стоило Лиде подумать об этом треклятом перемещении во времени. – Лида, как ты себя чувствуешь? – Анна Сергеевна с участием посмотрела на пылающие щеки девочки. – То краснеешь, то бледнеешь. Ты не заболела? – Нет-нет. Все нормально, – ответила Лида и поняла, что не узнает свой голос, он стал совсем детским, хорошо хоть, не слишком писклявым. – Тогда продолжаем урок. Егорушкин, к тебе это не относится, ты его и не начинал. Класс дружно загоготал на сорок голосов, то есть на тридцать восемь – Егорушкин над собой смеяться отказался. А Лиде было не до смеха. Анна Сергеевна у доски растолковывала тему «Предложения повествовательные, вопросительные, побудительные, восклицательные». Но Лиде было не до учебы. Она еще раз исподтишка огляделась. Невероятно, но она и вправду – четырнадцатилетний подросток. На парте лежали учебник, тетрадь, пенал. О, она помнила этот пенал очень хорошо – для того чтобы купить вожделенную серую пластмассовую коробочку с часиками и маленькими счетами на крышке, ей в прошлом году пришлось долго выковыривать монетки из керамической собаки-копилки, за что потом досталось от папы. Родители! Ее папа жив. И маме всего чуть за сорок, и это гораздо меньше, чем ей самой в момент перемещения во времени. В голове снова загудело. Хорошо, что прозвенел звонок на перемену. Ой, что за сумасшедший дом! Лида с непривычки даже оглохла от шума в коридоре, когда одновременно изо всех дверей повалил орущий народ, словно прорвалась долго сдерживаемая дамба. Школа, да, та самая, любимая, которую она, взрослая, продолжала иногда видеть во сне. На всякий случай, адаптируясь к давно забытому безобразию, Лида встала у стеночки. Тут же на нее налетела Наташка: – Что с тобой? Ты чего стоишь? Следующая биология, нам на первый. У Лиды закружилась голова. Не слишком ли много впечатлений для первого дня новой жизни? Как только прозвенел звонок на урок, она подошла к биологичке и, пока все носились по кабинету, рассаживаясь на места, пожаловалась старенькой доброй Ольге Петровне на самочувствие. «Домой, срочно домой. Прийти в себя, все обдумать, хоть пообвыкнуться немножко, нет-нет, сегодня она не готова провести весь день в школе». – Тебе совсем плохо? Вид у тебя и правда болезненный. – Похоже, я заболеваю. – Чтобы учительница не усомнилась в ее плохом самочувствии, Лида лепетала больным голосом, почти при этом не кривя душой. И Ольга Петровна отправила ее домой. – Тебя проводить? – шепнула Наташка, добрая душа. Конечно, она предлагала свою помощь не бескорыстно – смотаться с урока по уважительной причине каждый был бы рад. – Нет, не надо, я сама, – ответила Лида. Ольга Петровна услышал перешептывание. – Может быть, тебе нужна Наташина помощь? Она может проводить тебя. – Нет-нет, спасибо, я сама. Опустив голову и стараясь поменьше видеть и слышать, девочка вышла из класса, не замечая, как в спину ей упираются завистливые взгляды. Еще бы, это был второй урок, а значит, она весь день будет свободна. Лида шла по притихшему коридору и не могла поверить своим глазам – школа, родная школа! Из перехода, который вел в столовую, доносился аромат теплой сдобы. У медкабинета стояла какая-то мелочь даже без октябрятской звездочки, первоклашка, наверное, и тряслась от страха – зубы, что ли, сегодня проверяют? В коридорах пусто и тихо, все на уроках. Обычная школьная жизнь, но как же, оказывается, Лида по ней соскучилась! Может быть, это не так и плохо, что ей выпал такой странный шанс! Часы на первом этаже показывали полдесятого. Ну, все, домой. Но, подойдя к гардеробу, девочка растерянно огляделась. А кто ей подскажет, в чем она пришла? Зря волновалась, детские ноги без участия взрослой головы привели Лиду к стройным рядам одежки, руки выхватили красное демисезонное пальто с синим вязаным воротником и такими же манжетами. Без малейших усилий Лида вспомнила (да она и не забывала, это называется симбиоз?), что это мама придумала так нарастить ставшие короткими рукава и украсить пальтишко. А еще шапочка и шарфик такого же цвета. «Возможно, по местным девчачьим меркам я даже модница, но, если посмотреть взрослым критическим взглядом, – голь на выдумки хитра». До дома Лида дошла быстро, ее пятиэтажка стояла по соседству со школой. Оказывается, здесь, так же как и в прошлой жизни, теплая осень, береза напротив дома желтая и наполовину уже прозрачная. На лавочке у подъезда она посидела, щурясь на ласковом солнце; огляделась – второго здания школы, построенного в двухтысячных, нет, забор еще не тюремная сетка, а обычный невысокий бетонный. На месте соседнего высотного дома – ограждение стройки, из-за которого выглядывают только четыре этажа. Деревянная дверь в ее подъезд, как и во все другие, без домофона, деревянный же штакетник огораживает небольшой палисадник, где соседи с первого этажа посадили цветы и даже крыжовник. Удивило, что во дворе совсем нет припаркованных машин, ну да, личные автомобили сейчас роскошь, а не привычное для 2020 года средство передвижения. Несмотря на то что все утро сознание легко переключалось с детского на взрослое, сейчас взрослая половина Лиды разве что не дымилась от напряжения. – Итак, я в 1977-м, – сказала она вслух, поверила сама себе и поняла, что, пожалуй, больше не злится на неведомого «перебросчика». Ну что ж, пока действительно никаких противоречий, как он и обещал… Но кто же это, в конце концов, был? Ну, не Господь же Бог! В голове снова легкий гул. Нет, об этом она подумает завтра. Сегодня начнем с задач попроще – как попасть домой? Она открыла портфель, нашла ключи. Легкой четырнадцатилетней ланью взлетела на третий этаж. Вдохнула родной запах – она дома! Все так, как она помнила. Прихожая, где трое не разойдутся, почему-то у них в семье было принято прихожую называть коридором, наверное, потому, что никакого другого коридора в малогабаритной квартире не существовало, две комнаты, пятиметровая кухонька. Разделась, бросила портфель на кресло, мимоходом отметив автоматизм многократно повторенного движения. С чего же начать? Да вот хоть с датой определиться. На кухне – отрывной календарь. Папа всегда сам отрывал очередной листок и с интересом его прочитывал от корки до корки – когда восход, когда заход, долгота дня, интересные сведения, полезные советы, анекдоты. Так что можно не сомневаться, что сегодня 15 октября 1977 года, суббота. Суббота? «А что же я тогда делала в школе? – удивилась Лида. – Ах, ну да, у нас все десять лет была шестидневка. А где родители? К дяде Леше в гости, что ли, в такую рань пошли? Да нет, они ведь на работе! Их завод перевели на пятидневку только несколькими годами позже. Значит, я одна часов до трех. Ну, будем обживаться на новом-старом месте». Для начала Лида подошла к большому зеркалу в коридоре и стала внимательно себя разглядывать. Результаты осмотра скорее порадовали, чем огорчили. Оказывается, она ничего так была. Почему же всегда в этом возрасте Лида считала себя гадким утенком? Да, волосы не мешало бы помыть, и уже давно пора подстричься, но цвет – блестящее вороново крыло, такого цвета краской не добиться; брови растут «неприлично густо», как в «Служебном романе» секретарша Верочка говорит. Значит, будем с этим бороться. Рейсфедером. Что там еще интересного отразилось в зеркале? Глаза цвета незрелого фундука, почти зеленые. Ресницы длинные, черные и неприлично густые, но вот с этим она бороться точно не будет. Ноги могли бы быть и подлиннее. Зато талия не подкачала, и Лидия надеялась, что не подкачает и в будущем – в прошлой жизни талия оставалась с ней, даже когда она поправлялась сверх всякой меры. Длинные пальцы с длинными же ногтями, которые подстрижены вкривь и вкось – ладно, она займется маникюром потом. И напоследок – бюст. Четырнадцать лет, а уже полновесная единичка. Да, бюст, как тот нос из поговорки, что на семерых рос, а одной достался. В прошлом отрочестве Лидочка считала это большим, во всех смыслах, недостатком, глупышка. А что это за кулон висит на шее? Затейливый орнамент, узоры складываются в крест. Лидия Леонидовна всегда нательный крестик носила, так это что, вместо него? Да, наверное, это и вправду бывший крестик. В советское время с религией было все очень сложно и вряд ли семиклассница могла без последствий, в открытую, носить крестик. «Что ж, буду носить кулон и помнить, что он на самом деле из себя представляет». Лидочка оторвалась от зеркала – хватит нарциссизма, пора об учебе подумать! Достала дневник «ученицы 7-го класса «В» школы № 919 Симагиной Лиды». О! А сегодня третьим уроком ненавистная физика, а потом две физры. Вот и славненько, она это время с большей пользой проведет. Но сначала интересно, что задали на понедельник? На «порешать» алгебру ушло минут десять, уравнения с одним неизвестным – это просто. Быстренько «накалякала» русский – пара упражнений на разные виды предложений. Ого, а по черк-то совсем детский, она уже и забыла, что у нее очень долго формировался свой почерк, вот сейчас период подражания Наташке. Почитала географию, оказалось интересно! На все про все у нее ушло минут двадцать. Пусть тридцать. Причем скучно не было, Лида делала домашку с реальным интересом, ручка так и порхала по тетрадкам. «Оказывается, обещанный симбиоз сознаний – это удобно». У Лиды засосало под ложечкой – самое время подкрепиться. На кухне ласкал взгляд идеальными округлостями холодильник «ЗИЛ-Москва». Там наверняка найдется что-нибудь вкусненькое. «Предчувствия его не обманули» – колбаса есть, вареная. Пока отрезала кусочек, Лидочку аж лихорадило от нетерпения. Как же! Сейчас она попробует самое вкусное, то, что родом из детства… Какая гадость, какая гадость эта ваша докторская колбаса! В этой пересоленной колбасе было просто неприлично много мускатного ореха: вот сколько мяса уперли в цехе, столько муската и соли доложили для веса. Ее мама вспоминала, что в шестидесятых в продуктовых магазинах стоял густой и вкусный колбасный дух. А в конце семидесятых Лида такого уже не застала. Да, в ее взрослом времени колбаса стала вкуснее, можете не соглашаться – как говорится, на вкус и цвет… Глава 2 Что это? С перепугу Лида аж подпрыгнула от громогласного трезвона. Телефон! Пошла в большую комнату, где на тумбе швейной машины стоял громоздкий серый аппарат. Параллельный телефон в ее комнату проведут еще не скоро. – Алло! – Чего делаешь? – Это Нинка Алимова. Уже дома, значит. – Да так, ничего не делаю. А ты что так рано вернулась? – Я с физры ушла, мне сегодня нельзя. Я чего звоню – сходим со мной в магазин? Меня за сметаной в «Милицейский» посылают. Соседка маме сказала, что сегодня там сметана густая, неразбавленная. Или ты правда заболела? Наши никто тебе не поверил, с утра ж была здоровая. – Да я нормально, температуры нет, все прошло, не знаю, что это было. А в магазин – давай сходим. Лида помнила, что поодиночке в магазины в ее школьном детстве ходили редко, обычно дуэтом, трио, а то и квартетом. – Ща, поем только и перезвоню. – Нинка бросила трубку. Может, и ей поесть все-таки? Лида отрезала кусочек черного хлеба, посолила, а сверху – душистого подсолнечного масла. Вкуснотища! Изжога? Что это такое? …А еще переодеться бы, она до сих пор в школьной форме. В детстве форму Лида всегда носила с удовольствием, часто снимая только вечером, а не сразу после школы, еще и потому, что особо надеть было нечего и школьное платье часто заменяло ей платье домашнее. Теперь власть поменяется – пообещала себе Лида. Коричневое платье, белые кружевные манжеты и воротник-стоечка. Глупо хихикая, Лида разглядывала коричневые хлопковые колготки с изрядными пузырями на коленках. Да, такие колготки она носила долго, все детство, и еще будет носить весь седьмой класс, только с восьмого класса мама стала покупать ей эластичные.