Оказывается, Андреади жив! Более того, это он, и никто другой, сжег свой собственный Дом моды, после того как продал коллекцию какому-то богатому иностранцу. За миллион долларов. И этого мало? А как насчет того, что Андреади и женушку свою молодую замочил, подменив кокаин на героин в ее пудренице? — Наверное, у меня что-то с дикцией, — дерзила журналистка. — Потому что мне лично все понятно. Убийство Инги Скворцовой у вас не раскрыто, да? А я нашла убийцу. Точнее, вычислила. — Это Андреади — убийца? — Да. — Чушь. — Чушь? — переспросила Старцева. — Мою версию можно назвать как угодно, но только не чушью. Инга Скворцова в тот вечер возвращалась за мобильным телефоном и вполне могла увидеть Андреади, занятого приготовлениями к поджогу. Она ловкая барышня и быстро сообразила, как использовать выпавший ей шанс. Вынудила Андреади жениться на себе и подписать брачный контракт, согласно которому после развода она получает половину имущества и сбережений мужа. Я думаю, что Андреади инсценировал самоубийство именно для того, чтобы разобраться с шантажисткой. А последней каплей, переполнившей чашу его терпения, стал переезд Инги в его загородный дом и ремонт, который она там затеяла. Этого Андреади выдержать уже не смог. Ну как? Вы и теперь утверждаете, что моя версия — чушь? — Чушь, — упрямо повторил Фролов. Не хватало ему еще соглашаться с журналюгой. — И потом, с чего вы вообще взяли, что убийство Скворцовой не раскрыто? У нас есть один очень крепкий подозреваемый. — Кто же он? — Вообще-то я не обязан этого говорить. Но вам, так и быть, скажу. — Фролов и сам не заметил, как вовлекся в дискуссию. — Это Юрий Родичкин. Поскольку вы работали в «Натали», то должны его знать. — Родичкин? Последний пылко влюбленный? — насмешливо протянула Старцева. — Ха-ха-ха. Вот так подозреваемый. И что у вас за манера вечно все валить на психопатов? — Ваша манера все валить на мертвецов ничем не лучше, — заметил Кирилл. — Андреади — жив. — Это вам так хочется думать. Никаких фактов, что Андреади жив, нами установлено не было. Его дом в Подмосковье опечатан. Его банковский счет в неприкосновенности, ни одна его кредитная карта ни разу не была использована. Его паспорт не засветился ни в одной гостинице, ни в одной железнодорожной кассе или аэропорту. — Значит, он в Москве — только и всего! — Это, как говорится, нужно еще доказать. — Ну наконец-то! — обрадованно воскликнула Анна. — Я же за этим и пришла. Нам нужно заставить его обнаружить себя. А для этого мы должны действовать, как опытные рыболовы. Насадить наживку, на которую клюнет именно та рыбка, которая нам нужна, закинуть удочку и ждать. И если мы все сделали правильно, рыбка непременно схватится за крючок. — Если я правильно понял вашу образную речь, самое главное в этом процессе — угадать с наживкой? — насмешливо спросил Фролов. — Ну да! — радостно воскликнула Старцева. — И на кого же вы собираетесь ловить Андреади? — Как на кого? На Мику, конечно. — Не понял? — поднял брови Фролов. — Помните статью журналистки Белостоцкой, с которой и началась вся эта заваруха? Она посоветовала модельеру заманить капризную музу на свой рабочий стол, а иначе последняя коллекция Андреади может действительно оказаться последней. — А при чем тут Мика? — не понял Фролов. — Мика и была музой Андреади. Ну не в прямом смысле, конечно. Я думаю, она была манекенщицей. И участвовала в его показах. — Откуда у вас такая информация? — Откуда? — повторила Старцева. — Один журналист из нашей газеты прислал мне фотографии и картинки персонажей, которых звали Мика или как-нибудь в этом духе. Среди них было изображение древнегреческого бога Аполлона и его муз. Я долго думала, почему эта картинка оказалась среди других изображений, пока, наконец, не поняла: Мика и есть муза для Андреади. — В вашей газете любопытные отношения между сотрудниками, — совершенно искренне заметил Фролов. — Но вернемся к делу. Даже если допустить, что все это правда, что Мика реально существует и она действительно любимая модель Андреади, — Фролов принципиально не использовал слово «муза», — то с чего вы решили, будто Андреади клюнет на ее возвращение? — Белостоцкая посоветовала ему заманить к себе музу, — чуть ли не по слогам повторила Старцева. — Если Андреади не собирался умирать, зачем он оставил завещание? А что, если таким образом он просто пытался вернуть Мику? Эта журналистка точно сумасшедшая. Да и он не лучше, если слушает ее бредни. Самое время вызвать охрану и проводить девушку до выхода, но уж больно любопытно послушать, до чего она в конце концов договорится. — М-да, оригинальная идея, — поощрил ее Фролов. — Но только, хоть убей, не пойму, как ее осуществить. Мика ведь не объявилась даже после того, как мы поместили фотокопию письма Андреади в газеты! — У меня есть план, — доверительно сообщила журналистка. — Вы даете небольшое интервью нашей газете, абсолютно анонимное, разумеется, в котором проинформируете наших читателей о ходе расследования, в том числе сообщите, что нашлась наследница Андреади. Правомерность ее притязаний на наследство устанавливается, но уже сейчас есть большая доля уверенности, что она говорит правду. В общем, ничего конкретного, как вы умеете. Дальше, в качестве послесловия, мы сообщаем, что законная наследница уже переехала в загородный дом Андреади. Микой буду я. А вы мне дадите пожить некоторое время в его доме. С такой наглостью Кириллу Фролову сталкиваться еще не приходилось. Только-только вылупившаяся журналистка учит его, как проводить оперативные мероприятия и организовывать засаду! Старцева и сама сдаваться не собиралась. Молодой, еще не задубевший в делопроизводстве следователь внушал ей некоторый оптимизм. Анна все еще надеялась уболтать Фролова. — Ну, признайтесь, ведь я права? — лукаво улыбалась Старцева, которая, когда хотела, превращалась в настоящую кокетку. — Ведь Андреади куда больше годится на роль убийцы, чем этот ваш Родичкин. — Определенная логика в ваших рассуждениях есть, — признал Фролов. — Но одной логики мало. Нужны доказательства. — Живой Андреади — это доказательство? — спросила Старцева. — Нет. Но кое-какие вопросы у меня к нему имеются. — Тогда почему бы вам не принять мой план? — Даже если бы я и решил устроить ловушку Андреади, то не стал бы использовать вашу персону в качестве приманки. — Почему? — требовательно спросила Старцева. — Потому что для этих целей у нас есть специально обученные сотрудники. Старцева тяжело вздохнула. На лице ее явственно читалась тяжелая внутренняя борьба. — Хорошо, — сказала она наконец. — Я согласна. Пусть будет специально обученный сотрудник. Я за славой не гонюсь, для меня главное — установить истину. Вот чудачка, мысленно расхохотался Фролов. Неужели всерьез надеется, что он организует засаду в доме Андреади? Даже если он и сойдет с ума под влиянием тщеславной журналистки, слава богу, у него есть руководство, которое подобной авантюры в жизни не допустит. Кирилл попытался втолковать это журналистке. Но добился совершенно неожиданного результата. — А если ваше руководство нашу затею не одобрит, то нельзя ли это дельце провернуть, так сказать, неофициально? — спросила она. — Как это «неофициально»? — не понял Фролов. — Никто ничего не будет знать — только вы и я. Как только мы выманим Андреади из укрытия — забирайте его себе и делайте с ним что хотите. Лавры поделим пополам — вы у себя в прокуратуре, а я у себя в газете. Ну как, идет? Нет, она точно сумасшедшая. — Я не Эркюль Пуаро, — холодно ответил Фролов. — И частными расследованиями не занимаюсь. — Вижу, что не Пуаро. Во-первых, вы не бельгиец, а во-вторых, вас никто не знает. И не узнает, если останетесь таким занудным бюрократом. Сама того не ведая, Старцева уколола Фролова в самое больное место. Следователь был типичным середнячком. Он работал в прокуратуре не так уж мало лет, распутал десятки дел, но все эти дела тоже были средненькими: в газеты с ними не попадешь, да и мемуары тоже не напишешь. А честолюбивый Фролов все еще не оставил надежды стать звездой в своей профессиональной среде. Пожар в Доме моды известного модельера как будто не обещал стать сенсацией, но последовавшее убийство одной из свидетельниц несколько меняло ситуацию. Что, если поджигатель действительно Андреади? Кирилл ведь с самого начала предполагал, что преступником может быть кто-то из двух обладателей ключа от мастерской: София Полонская или сам Андреади. Разумеется, Кирилл Фролов не собирался безоговорочно принять на веру утверждение журналистки, будто Андреади жив. Но если есть хотя бы один шанс проверить это, почему бы не попробовать? И потом, он все время помнил о фотографиях коллекции, которые были сделаны Натали Крушинской по просьбе Андреади. Раньше он не мог найти этому факту разумного объяснения. Зато теперь, в свете утверждений Старцевой, что Андреади продал коллекцию, отказавшись от любых прав, все становилось ясным как божий день. Конечно, подключить к расследованию журналистку — грубейшее нарушение должностных инструкций. Но кто из следователей их не нарушает? Другое дело — с какой целью и какой результат ты получишь в ходе этого нарушения. И все же, как ни заманчив план журналистки, так рисковать ее жизнью он не имеет права. — Это слишком опасно, — сказал он. — Вовсе нет, — горячо запротестовала Старцева. — Никакой угрозы для Андреади я не представляю. Он решит, что я простая авантюристка, которая решила отхватить куш, воспользовавшись неопределенностью завещания. Все, что он может со мной сделать, — выгнать с позором из своего дома. Но это я уж как-нибудь переживу. Да и то сомнительно — в школе я занималась каратэ. С тех пор многое подзабыла, но уж с таким лощеным фруктом, как Андреади, справлюсь. И все же, как ни красноречива была Старцева, поколебать несговорчивого следователя ей оказалось не под силу. Он не желал рисковать. Более того, он даже не хотел принимать ее всерьез: когда она сказала, что кто не рискует, тот не пьет шампанского, он с хитренькой улыбочкой сообщил ей, что шампанским не интересуется, а пьет исключительно водку. При этом он весьма выразительно посмотрел на часы. — Хорошо, — вздохнула Анна. — Если вы не хотите, чтобы я вам помогала, — не надо. Только знайте: я от своего плана не откажусь. Найду способ проникнуть в дом Андреади и без вашей помощи. К вашему сведению, у меня репутация отъявленной нарушительницы законов. Но тогда вы точно не сможете контролировать ситуацию. Кирилл Фролов, который был в курсе похождений Старцевой в шкуре модели Венеры Зориной, сразу понял, что наглое заявление журналистки — не пустое бахвальство. Он придвинул телефонный аппарат и начал набирать номер оперативной группы, которая участвовала в расследовании. Старцева еще не знала, куда звонит следователь, но по его глазам она поняла, что победила. Несколько дней спустя в отделе криминальных расследований газеты «Репортер» появилось небольшое интервью с представителем следствия по делу Андреади, который в силу понятных причин не пожелал назвать себя, но согласился прокомментировать ход следствия. Ничего нового следователь не сообщил: отвечая на вопросы, он ограничился дежурными фразами, что следственная группа активно отрабатывает несколько рабочих версий, но называть преступников пока еще рано. Маленькая сенсация появилась лишь в самом конце интервью, когда корреспондент газеты задал следующий вопрос: «Вопрос. Из конфиденциальных источников нам стало известно, что недавно нашлась наследница Андреади, некая Мика, упомянутая в предсмертной записке модельера. Насколько эта информация соответствует действительности? Ответ. Женщина, которая заявила о себе как о наследнице состояния Андреади, действительно существует. Ее зовут Мика, и она имеет веские доказательства того, что является именно тем человеком, которого указал модельер в своем завещании. Доказать правомерность ее притязаний предстоит адвокатам Андреади. Вопрос. Кто же она такая, эта таинственная Мика? Ответ. Мика — бывшая модель. Она принимала участие в первых показах Андреади и была для модельера чем-то вроде музы. Вот почему все свое состояние он завещал ей. Вопрос. Почему же она так долго не давала о себе знать? Ведь со дня гибели модельера прошел уже месяц.