Испытав прилив тошноты, я осознала, что она пытается поймать капельки крови, которые капали с обрубка моего пальца. Я с чудовищным потрясением и разинутым ртом смотрела, как стоящая рядом драуг-блондинка заметила, что происходит. Она тоже бросилась к падающей капельке крови, пытаясь попробовать ту на вкус. Первая схватила блондинку за голову и резко повернула. По двору разнёсся хруст, и блондинка лишилась головы. «Ну вот, зря волосы красила». Звук эхом прокатился по холодному воздуху, и драуги снова начали бормотать друг другу. Затем они бросились вперёд, сминая друг друга в отчаянном желании добраться до меня. Костлявые руки тянулись снизу. Драуг без головы скрылась под толпой немёртвых. Страх мурашками пробежал по позвоночнику, когда я осознала, что теперь они стоят на телах своих павших спутников, используя затоптанных драугов как ступеньки. Я в отчаянии посмотрела на кирпичную стену справа. Увидев, что драуги вваливаются через ворота, я поняла, что в той стороне тоже нет ничего хорошего. Я говорила себе, что выберусь невредимой, что всё это сложится в отличную историю, которую я потом расскажу Бартолю под пиво. Но дыхание вырывалось из лёгких короткими резкими вздохами, а паника царапала ледяными когтями мою спину. Когда я сделала шаг обратно на платформу, кожистые пальцы схватили металлические решётки у моей ноги. Я лихорадочно топнула по пальцам пяткой своей замёрзшей ноги. Только тонкий слой оледенелого носка отделял меня от немёртвого, но я стиснула зубы и топнула как можно сильнее. Наконец, я сумела повредить пальцы, но было слишком поздно. Два других драуга уже забирались на железную платформу. Я повернулась, чтобы подняться по пожарной лестнице, и мои замёрзшие ноги затопали по металлическим ступенькам. Я сообразила, что если поднимусь на крышу, то, возможно, найду, куда бросить вергр-кристалл. Стон гнущегося металла заполнил воздух, пока я бежала по лестнице. На самой вершине я схватилась за ручку пожарного выхода. Но когда я дёрнула за неё, дверь не открылась. Паника хлестнула по моим нервам. Подо мной драуги карабкались по пожарной лестнице как обезумевшие дети в игровом комплексе. Перепугавшись, я вцепилась в дверную ручку, дёргая её туда-сюда. — Впустите меня! Это было бессмысленно. Никто не ответит. Затем вся лестница с оглушительным грохотом оторвалась от стены здания. Моё сердце ухнуло в пятки, и я крепко вцепилась в дверную ручку, болтаясь на высоте трёх этажей. — Помогите! Моё дыхание застыло в лёгких, и я посмотрела на море драугов. Бросать камень было некуда… Я закрыла глаза, и мои руки соскальзывали со стальной ручки. — Из этого выйдет отличная история для Бартоля, — прошептала я, чтобы приободрить себя, но складывалось впечатление, что я не выживу, чтобы её рассказать. Немёртвые подо мной кишели как водоворот. Мои замёрзшие ноги превратились в ледышки у кирпичной стены. Я повернула голову в другую сторону, отчаянно ища свободный от драугов участок снега, чтобы бросить вергр-кристалл. Но я увидела нечто, что было, пожалуй, даже лучше — сиявший во тьме свет и бегущий ко мне силуэт. Высокий, широкоплечий силуэт, и развевавшиеся на ветру тёмные волосы. Над головой Мэррок держал факел, с его помощью прокладывая себе дорогу среди трупов. Глава 14. Мэррок Эльфийка висела на дверной ручке на третьем этаже театра Сандерс, где я её оставил. Когда я посмотрел на неё, моё сердце пронзило странным чувством, будто кто-то вогнал туда гвоздь. Это было всепоглощающее желание забрать её в безопасное место — нетипичное чувство для кого-то вроде меня. Стоя под ней, я попытался позвать её, сказать спрыгнуть в мои руки. Но отсутствие речи делало это немножко проблематичным. В итоге я так и не понял, то ли она упала в мои объятия, потому что доверяла мне, то ли потому, что не удержалась, и у неё не осталось выбора. В любом случае, я выдохнул с облегчением, поймав её. Поставив эльфийку на землю, я обхватил её рукой за плечи и крепко прижал к себе. Свободной рукой я держал горящую бедренную кость преподобного и размахивал ей в воздухе. Пламя образовывало арку света и отпугивало мертвяков. Крепко прижимая к себе эльфийку, я повернулся лицом к драугам. Твари окружили нас, глядя на мой факел мёртвыми глазами. Они боялись огня — единственного, что способно их убить. И всё же желание плоти и крови могло оказаться сильнее страха сожжения. У нас оставалось мало времени. Я взмахнул факелом, держа монстров на расстоянии. У меня имелся при себе ключ, а значит, мне всего лишь надо произнести магическое слово: Finnask. Вот только… проклятие, само собой, лишило меня дара речи. Драуги подбирались ближе, и я опять махнул факелом, чтобы держать их подальше. Ночная Эльфийка прильнула к моему боку, такая тёплая. В моём сознании промелькнули лучи солнца, ещё одно воспоминание о рябиновых деревьях и синем небе. Комната с камнями и лианами… Стиснув свою пару, я попятился к кирпичной стене театра Сандерс. Моим инстинктом было прижимать её к себе, но она выскользнула из моих объятий. Я встал перед ней. — Какой план? — прошептала она, запыхавшись. Мне всего лишь было нужно, чтобы она произнесла магическое слово вместо меня, сказала его вслух, и тогда мы будем свободны. Я обернулся, ища что-то, чем можно писать. У меня было мало времени, и я не мог её оставить. Если драуги доберутся до неё, они разорвут её на куски и будут пировать её плотью. Но мне нечем писать… Драуги, должно быть, почувствовали мои колебания, потому что один бросился вперёд, нацелившись на её горло. Я с такой силой шарахнул по нему полыхающим факелом, что снёс башку. Другой драуг бросился на мой факел, но промазал. Если пламя погаснет, мы в заднице. Ночная Эльфийка оставалась позади меня, вжимаясь в стену. Я чувствовал, что моя душа теплится в её теле. — Мэррок! — выкрикнула она. Пальцы драуга задели горящую бедренную кость, но я оказался быстрее. Я схватил монстра за шею и бросил в воздух. К моему удивлению, когда он описал дугу в ночном небе, он оставил след искр как комета. Драуг приземлился в куче себе подобных примерно в трёхстах метрах от нас. Мертвяки на мгновение замерли. Затем тело детонировало так, будто я только что бросил бомбу. И снова то чувство — тот незнакомый страх, заструившийся по моим костям, когда пламя распространилось по толпе трупов. Всюду вокруг нас загорались тела драугов. Похоже, они были чрезвычайно горючими, и огонь бушевал всё ближе, подвергая её опасности. Ночная Эльфийка снова закричала, и этот звук отдался в моём сердце осколками стекла. В моей голове расцвела странная мысль — желание превратиться в мощное дубовое дерево, способное её защитить. Чем же написать слово? Как можно к ней обратиться? Огонь оставлял в воздухе след света. Это можно использовать, чтобы писать по воздуху. Мне всего лишь нужно, чтобы она один раз произнесла слово вслух. Потребность выбраться из этой ситуации давила на мою грудь как тысяча камней. Я повернулся к Ночной Эльфийке и вложил мой ключ в её ладонь. Она хмуро покосилась, но сжала его в кулаке. Я легонько дотронулся до её щеки, чтобы привлечь её внимание. Встретившись со мной взглядом, её серебристые глаза сверкнули в темноте. Её дыхание вырывалось частыми вздохами. Пока её взгляд не отрывался от меня, я показал на факел, пытаясь сказать, чтобы она внимательно следила. Используя пылающий конец бедренной кости, я написал в воздухе FINNASK. — Finnask? — переспросила она. И это всё, что потребовалось нам, чтобы исчезнуть. Глава 15. Али Полыхнул свет, и чудовищный мир вокруг меня исчез. Меня уже не окружали голодные драуги, и теперь я стояла в центре прекрасного зала. Я моргнула, едва осмеливаясь верить в то, что вижу. Над нами выгибался высокий потолок цвета слоновой кости, и его своды расходились в стороны подобно лепесткам цветка. Грязный снег сменился чистым мраморным полом, а вместо драугов появились высокие остроконечные окна, через которые лился лунный свет. Мэррок присел перед мраморным камином и начертил в воздухе руну огня. Вспыхнуло пламя, озарившее это место тёплым светом. Встав, он жестом показал на очаг. Меня не пришлось уговаривать. Грея руки, я хотела спросить, где мы, но знала, что он не сумеет ответить. Как бы там ни было, я никогда прежде не бывала в таком роскошном месте. Вместо смерти я чуяла запах древесного дыма и чувствовала тепло огня. Перед очагом стояли деревянные кресла с потрёпанной вышивкой на обивке, но я проигнорировала их и села прямо перед огнём, грея руки и пальчики на ногах. Я украдкой глянула на Мэррока, который смотрел на меня с пугающей интенсивностью. Дымчатые тени вились вокруг него словно стая скворцов, но здесь я ясно видела его лицо. Поразительно красивое. У него были чувственные губы, острые скулы и глаза цвета бледных сапфиров. Его тёмные волосы спадали на плечи. Он был ростом под два метра и напоминал греческую статую. Он опустился в кресло с вышитой обивкой перед очагом и выглядел так, будто владел всем этим местом. Может, так и было. Похоже, когда-то это был дом богатого человека. Когда он посмотрел на меня, в его глазах плясало пламя, и он как будто впитывал меня своим взглядом. Я всё ещё понятия не имела, что он такое и почему он во мне заинтересован. — Я бы спросила, какого Хельхейма происходит, но ты не можешь мне ответить, — сказала я. Его губы на мгновение изогнулись, затем он опустился на пол возле меня. Я хмуро посмотрела на глубокую рану на его предплечье, оставленную драугом, и он потрогал то место пальцем. — Ты ранен, — я чувствовала себя идиоткой, констатируя очевидный факт, но присмотревшись поближе, я увидела, что это не кровь. Вместо нормального красного цвета вещество было тёмно-синим и слегка дымилось. Он нашёл старый пожелтевший кусок бумаги и ручку. «Я в порядке», написал он красивым почерком с завитушками. — Ты не выглядишь «в порядке». Ты выглядишь… Что ты такое? «Я не могу умереть. Снова». По моей спине пробежали мурашки. — Что ты имеешь в виду?