– Ага, охотно верю. Особенно после того, что вы сделали с нашими людьми. – Так получилось, дружище. Ничего. Бывает. Забудь. Так вот, мы с ребятами по приказу Андрейченко вышли по душу Лиса. Но не свезло. Неподалеку от базы на нас напало дикое зверье. Ирония в том, что Лис сам со своим корешем приперся на выручку. Зверье окружило, я отстреливался до последнего патрона, вот только ствол, сука, клина поймал. Я и там собирался разыграть свою смерть, чтоб вернуться к своим хозяевам, но пришлось чутка позже. Не свезло, спасли меня. Боже, никогда не думал, что так скажу! Ладно. Как Жигулина и парней не стало, так и моя роль в «Ударе» закончилась. Потом мы напали на вас, а я свинтил под шумок. Мой труп так и не нашли. И я стал считаться погибшим в аномалии. Как видишь, Зона миловала. – Я что-то среди вас не вижу ударовцев. Рожи все незнакомые. – А я и не был с «Ударом», Андрюх. Давно уже не с ними, с прошлого года, когда ушел Малинин. Как и некоторые анархисты никогда не были с вами. Впрочем, большего тебе знать необязательно. – Летов! – Тот боец, что поил Андрея, тронул своего лидера за плечо. – Ребята Тумана, которые на «Патриоте» выехали, уже долго не выходят на связь. – Вляпались, может. Или связь хреновая. Забей, Астрейко, после разберемся. – Почти приехали! – прокричал водитель. – Вот и славно. Готовься, Андрюх, скоро твой выход. * * * – Что это за хрень?.. – О чем ты, Глеб? – спросил Рахман у дозорного, который стоял рядом с ним на наблюдательной вышке. – Как будто что-то движется вдали. Техника какая-то. Глянь-ка. Что-то у меня плохое предчувствие. – Дай-ка, сейчас… – Рахман посмотрел в окуляры бинокля. – Хм. Я ничего не… – Сталкер вдруг резко замолчал, у него буквально отвисла челюсть. – Что за, мать твою?.. – Вот и я о том же! Отсюда, с вышки, можно было разглядеть два БТРа, что рыскали прожекторами по обочинам; по обе стороны от них шли колонны вооруженных до зубов людей в экзоскелетах. * * * Следующий час ничего не происходило. Боевые машины просто стояли у главных ворот. И из машин этих никто не показывался. Анархисты нервничали, заняв позиции и наведя на транспортеры стволы. Потом на дороге показался ГАЗ-66. Подъехав к одному из БТРов, грузовик остановился. Из газоновского кунга на старый асфальт спрыгнул человек в экзоскелете. Подойдя к воротам, он снял с себя шлем и вытащил из кобуры пистолет. Темноту прорезал свет прожекторов. Рахман находился на наблюдательной вышке, не отрывая взгляда от сталкера в незнакомой экипировке. Глеб притаился за ним, вцепившись в цевье автомата. Противник, лицо которого Рахману показалось жутко знакомым, демонстративно откинул пистолет в траву и поднял над собой рацию. – Чего они хотят? – шепнул Глеб. – Кажется, поговорить. – Наши люди сосредоточились? «Удар» поддержит? – Я еще не успел связаться с «Ударом». – Да твою ж налево! – Попробуем сыграть по их правилам. – Рахман расчехлил рацию. Исовец продемонстрировал два оттопыренных пальца. – Кто вы? – спросил Рахман, настроившись на нужный канал. – Разве это имеет значение? Мы те, кто пришел сровнять вас с землей, если вы не захотите, так сказать, удовлетворить наши требования. – Я слушаю. – Анатолий Иванович Рахманинов, более известный как Рахман, ты помнишь меня? – Рожа знакомая. А вот откуда ты знаешь мое настоящее имя? – Я Сенька Летов. Ну, тот парень, что поубивал кучу твоих людей во время войны «Анархистов» и «Удара». Не, сейчас я не с ними, так что можешь не бежать жаловаться членососу Турко. У этих сосунков никогда не наберется той боевой мощи, что есть у нас. – Вот уж прикол. Уже двое у нас воскресли из мертвых. И кто вы тогда, если не «Удар»? – Нас называют «Изоляционными силами», но тебе пока не нужно знать, что это значит. – Так, паря, а хочешь-то ты чего? – Пришло время ответить за свои преступления. А имя я твое знаю… потому что знаю. Есть у меня возможность – знать все. Работа такая, о! Я вас всех поименно назвать смогу, – махнул рукой переговорщик. – И тебя, Глебушка, тоже. Всю вашу шайку. А чего я хочу в итоге? Смотри. Побитого и связанного Андрея грубо вытолкнули из кузова и бросили к ногам Летова, как мешок с дерьмом. – Рахман, сейчас я пущу пулю в лоб твоему любимому Андрюшке. – Летову передали ранее выкинутый им пистолет. – Бах – и все кончится. – Андрея поставили на колени. – Но можно переиграть и иначе! – Ну? – Рахман сделал шаг назад. – Ты спустишься сюда, займешь место своего зама, а твоя банда сдастся Службе безопасности. Помилование по уголовным статьям не обещаю, но хоть живыми останетесь. Все, кроме тебя, естественно. Такова цена, Рахман. Явись ты к воякам – и тебя сразу же прикончат. И уж поверь, я не могу отказать себе в удовольствии лично вышибить тебе мозги. На размышления даю тридцать минут. Если ты не выйдешь через полчаса, твой Андрейка умрет, а мы начнем штурм. Не пытайтесь бежать, сразу зажмуритесь. Что для тебя важнее, Рахман? Твоя жизнь? Или жизнь твоего друга и твоего бандитского братства? Решай. На связь можешь не выходить. Твой ответ – это твои действия. Уже двадцать девять минут. – Летов отключился. И ушел из-под луча прожектора. Сеня, вытащив пачку сигарет, остановился у брони, чиркнул спичку и поднес ее к кончику. Табак загорелся, задымил. Снайперу хватило этой маленькой, но яркой точки в ночной темноте, чтобы вычислить свою цель. Пуля, выпущенная из бесшумной снайперской винтовки, всего секунду спустя оборвала жизнь майора. Кровь брызнула на кузов. – Что?.. – Сеня! Сенька! Суки! – Кто стрелял?! – Валить их надо! – Штурм! – завопил кто-то. На ограждения базы обрушился шквал автоматных очередей. * * * Кровь всегда пахнет одинаково – и не суть важно, чья эта кровь. Кровь мужчины или женщины. Кровь ребенка или взрослого человека. Кровь новичка или кровь умудренного жизненным опытом сталкера-ветерана. Она всегда пахнет металлом. Незабываемый запах. Идеальный. А привкус! Металлический привкус, как у монеток. И цвет у нее, у крови, всегда один. Алый. Прекрасный цвет.