Ты города сердце найди. Симон заглянул мне через плечо, читая текст. – Дядя, что это? – Стихотворение поэта по имени Венсан Вуатюр, – сказал Марин. – Он написал это месяц тому назад. Симон резко вскинул голову, но промолчал, и его дядя продолжил: – Это ключ к началу новой охоты за сокровищами тамплиеров. – Почему вы так решили? – спросила Салли. – По трём причинам. Во-первых, сюжет явно связан с историей Филиппа Красивого, Жака де Моле и тамплиеров. Победоносный король низвергает своего врага и сжигает его на костре, затем он гибнет сам, а орден восстаёт из пепла. Конечно, это может быть совпадением, но есть и вторая причина, более любопытная. Думаю, Том может её угадать. Мой друг удивлённо вскинул брови. – Я? – Он снова просмотрел бумагу, ёжась под нашими пристальными взглядами. – Почему я? – Ну, ты можешь это прочитать, не так ли? Том покосился на меня, но я и сам не понимал, что творится с Марином. Первой догадалась Салли. – Стихотворение написано на английском. Марин кивнул. – Венсан Вуатюр был французским поэтом и писал по-французски. У нас нет ни одного свидетельства, что он пользовался английским языком. Кроме этого. – Вы думаете, он был тамплиером? – спросил я. – Нет. Я думаю: ему дали готовый текст и заплатили, чтобы он выдал стихотворение за своё. Это подводит нас к третьей и наиболее убедительной причине – загадке тамплиеров: чем заплатили Вуатюру. Он взял коробку из соснового дерева и протянул Салли. Она открыла её. И ахнула. Глава 21 Внутри лежала монета. Одна-единственная золотая монета со знакомой чеканкой. Изумлённый, я вынул её из коробки. – Это же… Марин кивнул с довольным видом. – Тамплиерский флорин. Я повертел монету в пальцах. Она истёрлась по краям, гурты стали почти плоскими. «Baldvinus Rex» – было написано с одной стороны. А с другой: «de Ierusalem». Балдуин, король Иерусалима. Благословенный покровитель тамплиеров. Этому флорину больше пятисот лет. – Можешь оставить его себе, Бенедикт, если думаешь, что это поможет, – сказал Марин. – У соседского мальчишки тоже есть такой. Симон неуютно поёжился. – Дядя… – начал он. Марин не обратил на племянника ни малейшего внимания. – Художник дал ему монету. – Художник? – переспросил я. – Вы хотите сказать: поэт? Вуатюр? – Да… – Марин осёкся, словно усомнившись. – Нет. Я… Мы обсуждали это, помнишь? Я показывал тебе стихотворение. Я взмахнул листком: – Это? Марин сморщил лоб: – Нет-нет. Ты ещё записал его. Он наклонился над бумагами на кушетке и вновь принялся перебирать их. – Дядя, – Симон попытался сунуть в руки Марину кружку. – Пора снова принять лекарство. – Я же сказал тебе, что не буду его пить. – Марин протянул мне лист бумаги и снова принялся перебирать страницы. – Это твоё. Минуточку, остальное где-то здесь. Я ошеломлённо прочитал текст. Это было то же стихотворение, но написанное рукой мастера Бенедикта. – Откуда оно взялось? – спросил я. – Что? О чём ты? Ты же сам это записал. Увидев моё растерянное лицо, Марин добавил: – В перерывах между работой над лекарством. Это ведь было на прошлой неделе, неужто ты не помнишь? Он продолжал копаться в груде бумаг. – Его здесь нет. Ты его забрал? Симон обменялся взглядами с Реми. Дворецкий выступил вперёд. – Обед подан, мсье. – Как, уже? – удивился Марин. – Хорошо, тогда давайте переоденемся. Можем продолжить разговор за столом. Реми увёл Марина из кабинета. Симон последовал за ними и, задержавшись у двери, прошептал: – Подождите здесь. Я поначалу растерялся, но быстро сообразил, что произошло. По мере того как память отказывала Марину, он возвращался в прошлое, уходя всё дальше и дальше. Совершенно очевидно: Вуатюр никак не мог написать стихотворение в прошлом месяце. Мастер Бенедикит скопировал его, когда гостил у Марина – тринадцать лет назад. А Людовик XIV стал королём лет за десять до того. Так или иначе, само стихотворение очень меня заинтересовало. Я сверил оригинал с копией, сделанной учителем. Они были идентичны – за исключением одной строки, которую мастер Бенедикт приписал рядом с первой строфой. Начни сначала – Что это значит? – спросил Том. А значило это, что мастер Бедедикт, как обычно, загадывал загадки. Тем не менее я перечитал стих ещё раз. И тут мне в голову пришла идея… – О, нет! – выдохнул Том. Я нахмурился.