— Телесное воплощение. Понятное дело, мое собственное давно сгнило, но ты можешь достать для меня новое. Конечно, это не вернет меня к жизни, но так иногда хочется почувствовать ветер на коже, правда, Ил? — Нет. Я возьму Самарин сам, без твоей помощи. Доверять отцу опасно. Я мало знал о нем, но то, что знал, сложно назвать приятным. Мать говорила, он был ничтожеством. Ник считал, что палачом. Палач и ничтожество. А я — его сын. Могло бы быть забавно, если бы ситуация, в которой мы оказались, располагала к веселью. Увы, это было не так. А Самарин звал и манил. Смогу ли я распахнуть его врата? — Передумаешь — зови. Призрак помахал рукой и исчез, а я остался один. Вокруг суетились солдаты, разбивали лагерь. Я чуть ослабил нити, удерживающие моих мертвецов, чтобы тоже отдохнуть, но отпускать их насовсем нельзя, и это выматывало. Боялся признаться даже самому себе, что устал за этот месяц почти бескровного похода. Но не жалел, нет. Моя страна должна снова стать единой, и, если Изельгард и Верания с этим не согласны, я разгромлю и Изельгард, и Веранию. Я наскоро поужинал и уже собирался немного поспать, когда вездесущий Янтель появился снова. — Мой король, — поклонился мне, — справа от нас находится малочисленная деревня. Ее жители уповают на вашу милость и прислали дары, чтобы мы приняли их под свое покровительство. Посланцы просят чести увидеть короля. — Хорошо, проводи их ко мне. Не то чтобы мне хотелось кого-то видеть, но эти люди — мой народ, мне ими править. Не стоит настраивать их против себя. Поэтому я замер перед входом в свою палатку, а Янтель уже вел двух мужчин и женщину. Нет, не женщину, юную девушку, скорее всего, младше меня. Мужчины упали на колени, поклонились в ноги, и девушка последовала их примеру. — Поднимитесь, — приказал я, чувствуя себя в высшей степени неловко. — Вы слышали, что приказал король? — зашипел Янтель, и только тогда селяне поднялись на ноги. — Ваше величество, — сбивчиво заговорил старший из них, — мы приветствуем вас в родных землях и надеемся на ваше покровительство и заступничество. Слишком высокопарные речи для простого селянина. Хотя, может, это староста той деревни? Или мало ли кто в ней осел после череды кровавых войн? — Я рад вам, господа, — ответил гостям. — Разделите со мной пищу и кров. — Что вы, ваше величество! — Все трое испуганно уставились на меня. — Нет, что вы. Мы всего лишь принесли вам дары. Они скромные: еда для ваших воинов и дева. Не понял. — За припасы благодарю, а вот дева мне ни к чему, — ответил им. Девушка всхлипнула и упала в ноги. — Если вы откажетесь, запятнаете ее семью позором, — шепнул Беар. — Девчонку могут убить. — Хорошо, я принимаю ваши дары, — ответил селянам. — И обещаю свое заступничество вашей деревне. Я не забуду тех, кто чтит своего короля. Лер Янтель, проводите. Мужчины снова упали в ноги, забормотали признания в вечной преданности, и их увели, а я уставился на сидевшую у моих ног девчонку. Она была красива — темноволосая, кареглазая, с миленьким пухлощеким личиком и забавной ямочкой на подбородке. Но к чему она мне? Янтель вернулся, посмеиваясь, но стоило подойти ко мне, как тут же стал серьезным. — Ваше величество… — Что мне с ней делать? — перебил товарища. — С этой девой? По обычаям Литонии? — Да что хотите, — все-таки рассмеялся тот. — Можете оставить, чтобы греть вашу походную постель. Можете отдать солдатам, если вам не нужна. Девушка уставилась на меня испуганными глазами. — А домой отправить, значит, не смогу? — Как я уже сказал, ваше величество, это будет позор для нее. Значит, чем-то не угодила, и девчонку ждет незавидная судьба. — А если, допустим, оставить в каком-то селении? — Тоже можно. — Как тебя зовут? — спросил у девушки. — Рина, ваше величество, — мелодично ответила она. — Ступай в мою палатку, Рина, и ничего не бойся. Тебя никто не обидит. Девушка мышью шмыгнула в палатку, а я только покачал головой. Не было печали, так получай. Прошелся по лагерю, проверил посты. Солдаты поглядывали на меня с каким-то… пониманием, что ли, будто знали больше, чем я. И становилось не по себе. Мертвые хотя бы безразличны к делам живых. — Что, не твоего поля ягода, а? — раздался над ухом голос отца. — Девчонка эта. — Не вижу смысла тащить ее с войсками, — ответил я. — Отдал бы своим солдатам, хоть развлеклись бы, бедняги. А то с таким королем веселье им не грозит. — Ты бы так и сделал? — нахмурился я. — Я бы развлекся сам, — ответил призрак. — Но ты ведь не станешь. Вот оно, дурное воспитание. Тебе двадцать два. Я в твоем возрасте не знал счета дамам. А ты ведешь жизнь отшельника, Ил. Вот так женишься и не будешь знать, что делать с женой. А если вернешь корону и твой брак станет делом политическим, то это останется твоим единственным козырем для завоевания супруги. — Заткнись! Солдаты обернулись. Еще бы, они не видели призрака моего отца, а я никак не мог от него избавиться. Да, у меня не было близких отношений с девушками. И что с того? Не до них, когда постоянно ждешь удара в спину и переезжаешь раньше, чем успеваешь хотя бы с кем-то подружиться там, где живешь. Были девушки, которые мне нравились, но симпатия не была взаимной — я никогда не нравился им. Да и кто станет терпеть рядом с собой некроманта? Прав отец, мой брак будет делом сугубо политическим. Но прислушиваться к его советам я не желал. Вошел в палатку — и обомлел. Девушка лежала на расстеленном поверх моей постели плаще. Абсолютно голая. Почувствовал, как кровь приливает к щекам, и вылетел из собственной палатки. — Что-то случилось, ваше величество? — спросил Янтель, который крутился поблизости. — А? Нет, — ответил я, стараясь отдышаться и прийти в себя. В таких глупых ситуациях мне еще бывать не случалось! — Разбуди меня на рассвете. Хотя, скорее всего, к тому времени я проснусь сам или же вообще не усну. Собрался с духом и вернулся в палатку. Девушка так и лежала, только на кончиках ресниц повисли слезинки. — Одевайся, — приказал я. — У тебя минута. — Неужели я совсем не нравлюсь вам, ваше величество? — затравленно спросила она. — Меня считают первой красавицей в родной деревне. — И это повод сверкать тут… Хотел сказать чем, да воспитание не позволило. Будь здесь родители, быстро схлопотал бы. — Одевайся, Рина, — повторил свой приказ. — И не тревожь меня, я хочу отдохнуть. И остыть, что уж там. Молодость берет свое. Рина послушалась, неловко натянула платье, забилась в дальний угол, а я лег. Конечно, сна не было ни в одном глазу. Я чувствовал себя совершенно глупым. Были бы здесь мои сестры, вот бы посмеялись! Интересно, как они там? В порядке ли? Я так безумно скучал. Мысль о семье успокоила, и я закрыл глаза. Да, дремоту сложно назвать сном, но хоть немного отдохнул, несмотря на то что даже сквозь сон чувствовал, как шевелятся нити, удерживающие мое мертвое войско. Слышал, как всхлипывала девчонка, которая наверняка считала, будто ее отправили на заклание к мерзкому некроманту. С ней надо что-то решать. Действительно, оставить в какой-нибудь деревне, потому что одна женщина на такое количество мужчин — это не к добру. — Пора вставать, ваше величество. Тихий голос Янтеля развеял остатки сна, и я открыл глаза. Небо едва начинало сереть. Еще пара переходов — и мы будем под стенами Самарина. Всего пара дней до того, как я получу шанс отвоевать свою столицу. ГЛАВА 8 Эрвинг Аттеус давно не любил столицу Изельгарда, славный город Истор. Он будил слишком много воспоминаний, от которых всегда хотелось скрыться. Время сглаживало все. Время диктовало свои правила. Шли годы, дети взрослели, сам Эрвинг становился старше, и иногда казалось, будто все, что было в Литонии, ему приснилось. Это был долгий и болезненный сон, от которого нельзя проснуться, но и он закончился. Настало утро, вокруг был привычный Изельгард. Но прошлое всегда возвращается, когда меньше всего ждешь. Эри никогда не предполагал снова встретиться с Диной, настоящей матерью Тианы. Еще меньше ожидал, что та пожелает видеть дочь, которую оставила у ворот замка в холодную декабрьскую ночь. Но Дина явилась. Эрвинг даже успел с ней поговорить перед отъездом — когда еще не знал, что Тиа сбежала. Он тайком ушел из собственного замка в город, рассчитывая разыскать бывшую компаньонку супруги. Искать пришлось недолго. В Аттеусе все знали друг друга в лицо и сразу рассказали, что недавно приехала женщина средних лет, расспрашивала о семье господина — мол, хотела устроиться на работу в замок, а комнату сняла у старой Молли. Молли держала небольшую гостиницу и, когда увидела на пороге дэя Аттеуса, поначалу не поверила своим глазам. Если бы ситуация хоть немного располагала к веселью, Эрвинг бы рассмеялся — таким обескураженным было ее лицо. — Дэй Аттеус, — торопливо поклонилась Молли, — чем могу быть полезна? — У вас недавно поселилась женщина, литонка, — ответил Эрвинг. — Я хотел бы ее видеть. — Она снимает комнату, — закивала Молли, — только час поздний, и… — Номер комнаты? — сурово перебил ее Эрвинг. — Пять. Номер пять, дэй Аттеус, она на первом этаже. — Благодарю. И, не слушая возражений хозяйки, Эри пошел туда. Дина еще не спала — по крайней мере, двери открыла сразу, увидела Эрвинга и попятилась. Она изменилась, постарела. Ее не красило новенькое платье и повязанный на голову цветастый платок. А в огромных глазах был испуг. — Зачем ты приехала? — сурово спросил Аттеус. Он еще помнил те времена, когда его называли Изельгардским палачом. Такие, как Дина, и называли. — Я хотела увидеть дочь. — Дина взяла себя в руки и гордо задрала подбородок.