– Они работают и над садом у входа. Хотя, – Фоксглав указывает в одно из окон и щурится, – ты не знаешь, почему твой работодатель отказывается впускать нас в этот дворик? Там полный бардак. Повсюду ежевика и колючки. И одна-единственная роза, почти задушенная шипами. Сердце подскакивает к горлу, ведь я точно знаю, о каком дворике он говорит. Именно там Эллиот сидел на скамейке и следил за упомянутой розой. Той, которая отсчитывает время до того дня, когда проклятие отнимет его жизнь. От одной мысли о том, что может случиться, если кто-нибудь случайно заденет розу или сорвет ее лепестки, я содрогаюсь. – Это священное место, Фоксглав. Не позволяйте никому ступать туда. Он насупливается и раздраженно вздыхает. – Хорошо, понял. Мистер Рочестер так и сказал. – Спасибо, – благодарю я. – Это очень важно. – Ладно. – Он поворачивается ко мне лицом и достает из кармана пиджака конверт. – Вот счет за эту неделю. На следующей неделе останется доделать сущие пустяки, так что можете готовиться к любому грандиозному мероприятию, которое хотели устроить. Я беру у него счет, и пульс учащается при упоминании о грандиозном мероприятии. Другими словами, о втором этапе. Все происходило слишком быстро, у меня не было времени спланировать первую встречу Эллиота с Имоджен. – Замечательно, – говорю я. – Я прослежу, чтобы вам заплатили как можно скорее. Он, тепло улыбаясь, кивает и удаляется. Как только дизайнер оказывается за дверью, я бросаюсь к новому письменному столу из роскошного красного дерева и достаю новый лист бумаги. Начинаю выплескивать на него идеи и раздумываю над тем, что мне понадобится для выполнения второго этапа. Я так поглощена работой, что не замечаю, как кто-то входит в гостиную. – Где мое кресло? – раздается грубый голос. Я оборачиваюсь и вижу Эллиота, он стоит перед камином и пристально смотрит на элегантную мебель, расставленную вокруг очага. Мне требуется несколько мгновений, чтобы собраться с мыслями, отогнать пляшущие перед глазами цифры и расчеты и обратить внимание на короля. Он снова со своим посохом, а не в протезе, но одежды на нем новые. Что неудивительно, он не носит весь выходной наряд, но, по крайней мере, остановил выбор на хорошей паре брюк, одна штанина которых аккуратно сложена и скреплена под ампутированной ногой, и на расстегнутом жилете поверх накрахмаленной белой рубашки. – Выбирай сам, – говорю я, вспоминая его вопрос. Он хмуро смотрит на два новых кресла, затем переключает свое внимание на меня. Удивительно, насколько более выразительными кажутся его глаза с новой стрижкой. К счастью, Фоксглаву удалось спасти гораздо больше волос, чем я ожидала: сзади они прикрывают затылок, не доходя до шеи, а сверху длина чуть короче, на макушке виднеется боковой пробор, и спереди пряди легкими волнами норовят упасть ему на лицо. Теперь его волосы в основном темные, золотистый оттенок остался лишь на кончиках. А коротко подстриженная борода подчеркивает все углы его точеного подбородка и скулы. – Где мое старое кресло? Я стискиваю зубы. Может, он и выглядит как джентльмен, но остался прежним волком. Встав из-за стола, я приближаюсь к камину и приподнимаю бровь. – Ты опробовал хоть одно из них? Я попросила Фоксглава выбирать их, отталкиваясь от твоих предпочтений. – Чем вам не угодили мои старые кресла? – Даже не знаю. Может, тем, что они выцвели, покрылись пятнами, дырками и – точно! – за белой шерстью не было видно обивки? – Я любил сидеть на них в облике волка! – И эти тебе тоже понравятся, – заверяю его я и тяну руку к одному из кресел. – Хотя, когда снова решишь посидеть в них в форме волка, потом придется почистить их от шерсти. Он насупливается, и в его голосе проскальзывает нотка беспокойства: – Думаешь, твой план займет больше времени, чем до наступления следующего полнолуния? – Трудно сказать. Вряд ли потребуется много усилий, чтобы заставить Имоджен влюбиться в тебя или, по крайней мере, настолько возжелать твоей руки, что она решит, будто влюблена. Но на это все равно потребуется время. К тому же необходимо, чтобы она по-настоящему захотела принести жертву. Бессмысленно что-то обсуждать, пока она не привяжется к тебе. У короля ходят желваки, напрягаются плечи. – Что, если на это уйдет слишком много времени? Я пробираюсь между диваном и столиком, чтобы очутиться ближе к королю. И стараюсь говорить как можно спокойнее: – Не уйдет. У нас почти три месяца. Все получится. – А если нет? – Получится. Мой голос звучит уверенно, скрывая любые сомнения, как бывает всегда, когда я обдумываю очередной план. Как бы сильно мне ни хотелось, чтобы план осуществился, вероятность провала есть. Чему меня жизнь научила, так это тому, что даже самые вероятные, не вызывающие ни единого сомнения варианты развития событий могут разочаровать. До боли. Привычка у жизни такая – выбивать у меня почву из-под ног именно тогда, когда кажется, что все идеально. Так было с мамой. Потом с виконтом… Нет. Я не стану думать о нем. Нужно помнить, что любой хороший бухгалтер должен быть готовым к убыткам. Готовым к тому, чтобы их не допустить или не оказаться выбитым ими из колеи. К счастью, я знаю, как защитить себя в подобной ситуации. Что касается Эллиота… Я гоню эту мысль и растягиваю губы в теплой улыбке. – Опробуйте одно из этих кресел, мистер Рочестер. Пожалуйста. Он ворчит, но все же уступает и выбирает место поближе к огню. Ему требуется несколько мгновений, чтобы устроиться и принять удобную позу. И как только он заканчивает ерзать, правду отрицать бесполезно. Она написана у него на лице. – Ладно, – бурчит он. – Нормальное кресло. Я торжествующе хлопаю в ладоши и сажусь напротив. Он обращает свой взор к огню, а мне не удается вспомнить, по какой причине я вообще села. Разумеется, мне стоит оставить его, чтобы он смог насладиться первым спокойным моментом, наступившим за эту неделю. Я уже собираюсь встать, как он переводит взгляд на меня. – Останься, – просит он. Я устраиваюсь поудобнее, ожидая разговора, но Эллиот снова поворачивается к камину, и мы погружаемся в тишину. Мне не очень уютно пребывать долго без движения, по крайней мере, без книги. И проходит не так много времени до того, как с моих губ слетают слова, молившие о свободе: – Я так и не поблагодарила тебя. – За что? – спрашивает он, не смотря на меня. – За то, что дал отпор моему отцу. Я ценю твой поступок. То, что ты раскрыл свою личность, хотя не хотел этого делать. – От него на моей собственности смердело, – говорит он категорично, но в голосе слышна мягкость, отчего его попытка казаться безразличным проваливается. Я изучаю Эллиота несколько секунд и вновь прокручиваю в уме случившееся. Кое-что мне не дает покоя. – Как ты понял, что нужно сказать, что ты платишь ему жалованье? Само собой, король не платит лично каждому гражданину. Но когда ты сообщил об этом отцу, звучало так, будто это правда. – Я знаю, кто он, – отвечает Эллиот. – Владелец кварцевого рудника, права на который недавно приобрело мое королевство. Кварц из этой шахты наполняет мое хранилище. В свою очередь, заключив контракт с Зимним королевством, он стал богатым человеком. Я хмурю брови. – Ты все это время знал? Когда похищал меня? Когда планировал держать ради выкупа? Он качает головой: – Берта рассказала мне на следующий день после того, как я привел тебя. До этого я знал лишь то, что прочитал в документах, которые мне доставили на подпись: мое королевство приобрело кварц, и мы с благим королем будем платить жалованье человеку, который его предоставил. – Погоди, как Берта узнала, кто мой отец? Он издает смешок и встречается со мной взглядом. – Очевидно, твой отец пользуется популярностью среди жителей Вернона. Она слышала твою фамилию за несколько недель до вашей с ней встречи. – Как? Она же… фейри. Разве она не живет в какой-нибудь хижине в лесу? – Может, она и фейри, но сплетни любит почти так же сильно, как эти испорченные люди. Выезжая в город, она прячет уши, и горожане делятся всеми последними новостями. К счастью, я доверяю ей, и она никогда не упомянет обо мне. Легко представляю, как добродушная Берта выманивает сплетни из жителей Вернона, мастерски скрывая от них, что на самом деле она медведица-фейри, покупающая продукты для ужина, которым накормит стаю проклятых волков. И тут я вспоминаю… Сразу же выпрямляюсь в кресле, и желудок крутит от возбуждения. Или это тревога? – Мистер Рочестер, думаю, время пришло. – Для чего? – Знакомиться с Имоджен Коулман. Он несколько раз невозмутимо моргает, но уже через секунду хмуро смотрит на огонь. – Хорошо. Это второй этап, так? – Да. Когда ты вошел, я как раз составляла план. Я считаю, следует устроить непринужденный званый ужин. Он резко поворачивает голову и широко распахивает глаза. – Званый ужин? То есть… придет не только человеческая девушка? – Поверь мне, я этому рада не больше тебя. Думаю, чтобы произвести на нее впечатление, нужно пригласить на ужин несколько важных семей. Я попрошу этим заняться Имоджен, чтобы она чувствовала, будто ей поручили важное задание. А на самом деле это необходимо, чтобы она, отсекая семьи с подходящими молодыми женщинами, потенциальными конкурентками, осознала собственное желание владеть твоим вниманием безраздельно. Он стонет. – И скольким гостям ты меня представишь?