– А Кононова не видели, когда он выходил из дома? И вновь они переглянулись и дружно покачали головами. – А скажите вот какую вещь, – не отставал Гуров. – Аркадий Ильич здесь за кем-нибудь ухаживал? И, по лицу Марины увидев, что ей есть что сказать, но говорить не хочется, добавил: – Давай-давай, рассказывай. Теперь это уже не сплетня, а важная информация. – Ну, он за Наташей ходил, – нехотя призналась Марина. – За какой Наташей? – Я ее фамилии не знаю… Ну, такая, красавица, подруга этого артиста, Синицына. – Вот как? И как красавица воспринимала эти ухаживания? – Мне кажется, ей нравилось. Хотя ничего определенного сказать не могу, это уже будет сплетня. – Что ж, спасибо за информацию, – сказал Гуров, отодвигая от себя пустую тарелку. – И за картошку тоже спасибо. Пойду еще погуляю. Однако, выйдя из кухни, он направился не в парк, а свернул в узкий коридор на первом этаже, который вел к комнатам прислуги. Он еще когда гостил в усадьбе, изучил расположение комнат в доме и знал, кто где живет. Сыщик прошел мимо нескольких дверей и остановился перед дверью, которая вела в комнату второй горничной, Елены. Он постучал, услышал за дверью шаги. Дверь открылась. Перед сыщиком стояла высокая девушка с золотистыми волосами, тщательно уложенными. Она с удивлением смотрела на Гурова. – Может, разрешите мне войти? – спросил сыщик. – Нам надо побеседовать. – Интересно, о чем? – надменным тоном произнесла Елена. – Не о чем, а о ком, – ответил Гуров. – Об Андрее. Ему грозит большая беда. И во многом – из-за тебя. – Из-за меня?! – воскликнула девушка, распахивая дверь. От ее спокойствия не осталось и следа. – Но почему? – Сейчас объясню, – обещал Гуров, входя в комнату. Глава 6 Это была самая обычная комната для прислуги: минимум места, минимум мебели. Отличием от других подобных комнат, виденных Гуровым, было большое количество фотографий хозяйки, сделанных в разных ракурсах, позах и нарядах (а иногда и без наряда). Они висели на стенах, стояли на столике и даже на подоконнике. А еще в комнате имелось несколько зеркал. Видно было, что Елене Локшиной нравится видеть свое изображение, живое или застывшее. – Да, Андрею грозит беда, – повторил Гуров, усаживаясь на единственный стул, имевшийся в комнате. – Он продолжает врать следствию, запутывается в этом вранье. Пока следователь не считает его соучастником преступления, но поскольку Андрей упорно не говорит, что делал в ту ночь, следствие может изменить свою позицию. – Но мне говорили… Сергей Григорьевич мне говорил, что Андрея скоро отпустят! – воскликнула девушка. Поскольку сесть было некуда, она осталась стоять. Но стояла она тоже не совсем обычно: одну ногу поставила на скамеечку, руку уперла в бок – получалось, что она словно позировала для очередной фотографии. – Сергей Григорьевич – это адвокат? – Ну да! Он вчера видел Андрея, потом позвонил мне по его просьбе и сказал, что его скоро отпустят! – Да, мне прокурор тоже так говорил, – кивнул Гуров. – Но чтобы отпустить Андрея и переквалифицировать его из обвиняемого в свидетеля, им нужно иметь хоть какую-то картину его поведения в ту ночь. А ее нет. Он все врет. И я знаю почему: тебя выгораживает. Он не хочет признаться, что ты тоже была там, за этими кустами. – Я?! – драматически воскликнула Лена. – Кто это вам сказал? Бред полный! – Мне это никто не говорил, – спокойно ответил Гуров. Вообще, чем драматичней восклицала девушка, чем сильнее она волновалась, тем спокойней становился сыщик. Он твердо знал, что находится на верном пути. – Мне этого никто не говорил, – повторил он. – Но у меня есть глаза, и я кое-что увидел там, на этой площадке. И рядом с ней. – Что же вы там увидели, интересно? – издевательски усмехнулась горничная. – Два дня прошло, никаких следов уже нет. – Ошибаешься. На самой площадке следов и правда нет. Но когда прозвучал выстрел, ты захотела посмотреть, что это такое, и шагнула в сторону, в кусты. А там земля сырая. И твоя шпилька там отлично отпечаталась. Оперативники просто не стали смотреть там, в стороне. А я посмотрел. Есть и еще кое-какие признаки. Вас видел один человек, как вы туда шли. Так что я могу прямо сейчас идти к следователю и рассказать ему, как было дело. Но не хочу. Я хочу, чтобы сначала ты сама мне все рассказала. Закончив этот монолог, Гуров посмотрел на Лену. Посмотрел с некоторой скукой, как смотрят на давно известный и уже порядком надоевший предмет. На самом деле он блефовал. Никакого свидетеля, который бы видел в ночь убийства Андрея Вдовина в обнимку с Еленой, у него не было. Как не было и отпечатка шпильки в кустах. Но Гуров знал, твердо знал, что все именно так и было – они были там вдвоем, они слышали выстрел, – и потому был так уверен в себе. А еще он был уверен, что самовлюбленная Лена не выдержит давления и все ему расскажет. Он видел много людей такого сорта и знал, что они податливы. И эта его уверенность принесла плоды. Холеное личико Елены Локшиной вдруг расплылось, на глазах выступили слезы. Еще секунда – и она свалилась на кровать, рыдая и закрывая лицо руками. – Да, я была! – простонала она. – Мы были! Хотели погулять, подышать, прежде чем к нему идти… – И что вы там делали? Дышали? – Ну, целовались, конечно… – А почему там, а не в гроте? Там же удобнее. И скамья есть… – Да мы туда и хотели идти. Но услышали, что там уже кто-то есть. – Там разговаривали? – Нет, там один человек был. Ну, не знаю, может, и не один – мы ведь близко не подходили. Просто мы услышали, как там кто-то ходит. Не говорит, только напевает что-то под нос. Мы поняли, что один. – А вы поняли, кто именно там был? – Нет. Но напевал что-то древнее, нудятину какую-то. Типа «звездочка моя ясная», что-то вроде. Короче, Андрей сразу определил, что это кто-то из стариков. Сургучев, или Кононов, или вы… – О, и меня подозревали! Значит, вы поняли, что место занято, и остановились за кустами. А потом? – Что потом? – Долго так стояли, по соседству? – Ну, я не знаю, я на часы не смотрела. Вообще, наверно, недолго. Потом Андрей вдруг говорит: «Ага, вот и звездочка притопала». – В смысле? – Ну, он же все про звездочку пел. Что он к ней на небо прилететь не может. Фуфло всякое. Вот, а тут она и прилетела. – То есть к человеку в гроте пришла девушка? – Ну да. – А ты видела эту девушку? – Ну да. – И кто это был? – Откуда я знаю? – Ты же говоришь, что видела. – Так я ее со спины только видела. Луна, правда, светила, но все равно – ночь же. И потом, она в толстовке была, с капюшоном. Лица совсем не видно было. – Почему же вы оба решили, что это девушка, а не парень? – Ну, фигуру же видно. Фигура женская была, это точно. – С какой стороны она шла? – От дома, ясное дело. – Так, с этим, кажется, разобрались. Она вошла в грот… И что потом? – А потом все и случилось! Только она вошла – и сразу бабах! Выстрел! – То есть они там не разговаривали? – Нет! Мы оба стояли, слушали, думали, что услышим. Интересно ведь, кто да что. И вдруг – бабах! Я чуть не завизжала, мне Андрей вовремя рот закрыл. Потом еще секунды две-три прошло, видим – она выходит. И пистолет у нее в руке. – Она держала в руке пистолет? – Ну да. Тут я чуть не обоссалась – ой, извините, чуть не описалась со страху. Все, думаю, она нас слышала, сейчас кончать будет. Но она свернула и ушла. – Домой?