С грохотом и душераздирающим скрежетом огромные ворота замка поддались и распахнулись внутрь. Остатки мутантов тут же сиганули кто куда, в разные стороны. Огромный желтый Хамфри вползает в ворота с изрядно помятым носом. Водительская дверь открывается, и из нее высовывается счастливая девчонка: — Я только что сдала на права! — хвастает она с сильным немецким акцентом. Вслед за ней и ее Хамфри сотни подростков устремляются в сломанные ворота замка, но замирают, увидев двор, усеянный трупами мутантов и останками флайбоев. Директор с мертвенно бледным лицом продолжает стоять на подиуме. Это ее приказ покончил с последними остатками охраны. Не припрятаны ли у нее запасные подразделения где-то в глубине, в казематах и катакомбах замка? Так или иначе, она поворачивается и устремляется к ведущей внутрь едва заметной железной двери. Перекидываю Тотала на руки Ангелу и тяну Надж за рукав: — Айда! Вдвоем мы устремляемся вверх. Спасибо флайбоям. Сеть над замком теперь полностью выведена из строя, и путь открыт. — Помоги мне ее поймать, — прошу я Надж. Директор уже у самой двери. Сейчас повернет ручку и ее откроет. Надж и я прыгаем вниз и крепко хватаем ее под обе руки: — Куда это ты так торопишься, мамашка? 128 Ухватив ее под руки, мы с Надж поднимаемся в воздух. Она отнюдь не пушинка, но вдвоем мы вполне справляемся и поднимаем ее над замком все выше и выше. Она вопит от ужаса, смотрит вниз, дрыгает ногами и теряет обе туфли. — Немедленно опустите меня на землю! — блажит она. — А то что? Ты засадишь меня обратно в подземелье? Она молча смотрит на меня с презрением. — Между прочим, ты видела, как я накостыляла твоему Омеге? Но, как знать, может, тебе когда-нибудь и удастся превратить его в настоящего мужчину. — Омега по всем качествам далеко тебя превосходит. — Как же так получилось, что он там валяется мордой в грязи, а я тут тебя в поднебесье катаю? — Что тебе от меня надо? — она, наконец, не выдерживает напряжения. — Куда ты меня тащишь? — По большей части вверх. Не видишь что ли? И мне бы хотелось получить у тебя ответы на кое-какие вопросы. — Никаких ответов ты от меня не дождешься. Я серьезно смотрю на нее. Отбеленные перекисью волосы развеваются у нее за плечами. — В любом случае я собираюсь бросить тебя во-о-он оттуда. И посмотреть, как ты превратишься из трехмерного тела в двухмерную фигуру. Мы в стае называем этот процесс геометрическими преобразованиями. Неподдельный страх мелькнул в ее холодных глазах. Что меня чуть-чуть развеселило. — Что ты хочешь знать? — осторожно спрашивает она, стараясь не смотреть вниз. — Кто моя настоящая мать. Технический дизайн в зачет материнства не идет. — Я хорошо помню, что сказал мне Джеб. Но мне нужны подтверждения. — Я не знаю. — Ой, выпустила! — Я отпускаю ее руку, и она истошно вопит. Надж одной с ней не справиться и обе они кубарем валятся вниз. — Скажу, скажу, сейчас все скажу! — кричит она, задрав на меня вверх голову. Подлетаю к ней и снова ее подхватываю: — Так что ты тут такое говорила? Бледная как полотно, она старается выровнять дыхание: — Научная сотрудница. Она птицами занималась. Она предложила дать свою яйцеклетку. Неважно, кто она была такая. Сердце у меня подпрыгнуло: — Имя, немедленно скажи ее имя. — Я не помню… Подожди, — шепчет она, чувствуя, как я ослабляю пальцы на ее руке. — Вот. Какое-то испанское имя. Германез? Мартинез? Что-то в этом роде. Я с трудом могу дышать. И это не потому, что мы на высоте пяти тысяч футов. А потому, что доктор Мартинез моя настоящая мама. Теперь это знание для меня как спасательный круг. — Ты не единственный удачный гибрид. — Знаю. Еще твой любезный Омега, потом Леопардиха… — И я, — заканчивает Директор, — я сама. Я присвистнула: — И кого же это намешали в человека, чтобы такое получилось? Ты наполовину… Гиена? Стервятник? Какая-нибудь глубоководная форма жизни… — Галапагосская черепаха, — говорит она. — Мне сто семь лет. — И ты не выглядишь ни на день старше. Она злобно смотрит на меня, а я спокойно гляжу вниз. Замок окружен немецкими полицейскими машинами. День закончен. Мы спасли сегодняшний день. Но спасли ли мы сегодня мир? — Пока, — говорю я ей и отпускаю ее руку. Надж ее не удерживает, и Директор летит вниз, крича от ужаса и удивления. Макс, это не ты, — говорит Голос. Голос… я уже очень давно его не слыхала. — Джеб, почему не я. Ты меня не такой хотел сотворить? Нет, потому что ты не такой человек. Можно сотворить твое тело. Но как личность тебя никто не творил. Это не ты, потому что ты не убийца. Ты не единожды это доказала. И ничем я не горжусь в тебе больше, чем этим. Я тяжело вздыхаю. Это правда. Ты, Голос, не можешь не согласиться, что я просто замечательная. Бравада бравадой, но в глубине души, совсем по секрету, я могу собой немного гордиться. Совсем чуть-чуть. — Ладно, давай ее поймаем, пока не поздно, — предлагаю я Надж. И мы пикируем вниз и ловим Директора за верных двести футов над землей. 129 Когда все, кроме охов и ахов, кончилось, единственное, чего мне хотелось, это поскорей отправиться домой в Америку. Но, конечно, они оказались в большинстве. Три против одного. Даже когда я настояла, что каждый из их голосов равен половине голоса, я все равно осталась в меньшинстве. Не прошло и пары часов, как мы оказались в ИХ любимом месте. — Пустите, пустите меня поближе к экрану, — Ангел наклоняется поближе. Догадался, мой догадливый читатель? Мы во Франции в интернет-кафе. Пардон, в cyber-кафе. Почему во Франции? Потому что здесь еда, туфельки. Потому что здесь Тотал может пойти в ресторан и по магазинчикам. — Теперь мне не видно, — жалуется Тотал. Он почти залез на стол и положил голову на передние лапы. — Ура! Кофе! — Надж довольно прихлебывает из стоящей перед ней чашки. — Вкуснота-а-а! — Надеюсь, без кофеина? — без особой надежды спрашиваю я. Наконец экран замигал и в нем появилось лицо Клыка. И Газзи. И Игги. Все они сгрудились у компьютера где-то в Штатах.