— И я с тобой! — выступает вперед Ангел. — Эти люди — злодеи. Нельзя позволить им уничтожить человечество. Если не мы, их остановить некому. — Мы должны прекратить их существование. Здесь и сейчас! — басит Ари. — Вот и хорошо, — я выставляю кулак, первый в нашей традиционной пирамиде братства. — Давайте спалим это осиное гнездо. Чтоб от него ни следа грязного не осталось. Макс, помнишь про Гидру? Я чуть не подпрыгнула. Интересно, я когда-нибудь привыкну к непрошеным комментариям, которыми Голос забивает мне голову? Нетрудно догадаться, что вряд ли. «Гидра… Гидра… — напряженно думаю я. — Это что-то с водой связанное…» Да нет же. Лернейская Гидра, один из двенадцати подвигов Геракла. Вспомни, каждый раз, как Геракл отрубал Гидре одну голову, на ее месте вырастали две новые. А, теперь понимаю, о чем ты. Я однажды мультфильм такой видела. Ну и при чем тут Гидра? Подумай, подумай, Макс, хорошенько. Сразу все поймешь. Я страшно на него разозлилась: сколько можно кормить меня никчемными непрошеными метафорами? Умрешь ты что ли, если раз в жизни прямо скажешь, что думаешь? Молчание. Ничего другого я от него и не ожидала. — Макс? — тянет меня за рукав Ангел. — Подожди минуточку. Мне Голос выдает неожиданную информацию. Тотал шлепнулся на траву и терпеливо пристраивает голову на передних лапах. Та-ак, значит Гидра… Вспоминаю мультфильм, где большая мускулистая мышь, одетая в львиную шкуру, пыталась снести кошкообразные головы гигантского дракона. Но не нахожу никакой связи между нами, ИТАКСом и этой дребеденью. Подождите, подождите… Одну голову срубили — две на ее месте выросли… Мы собирались уничтожить английский ИТАКС… Он что, имеет в виду, что на его месте два других вырастут? Или что один новый вдвойне накрутит себе мощностей? Мммм… Надо не голову, Макс, рубить, а саму Гидру уничтожать. Всю целиком. Найди сердце Гидры. Тогда ее и убьешь. Усиленно размышляю. Вспоминаю промелькнувшую в дверях лаборатории карту во время одной из наших с Ари «прогулок» по Школе. Это была карта мира. На каждой стране была пришлепнута эмблема ИТАКСА. А на некоторых странах и понескольку. Как рекомбинантный образец с неоспоримыми незаурядными интеллектуальными способностями, понимаю, что в поисках сердца чудища надо проверить отделения ИТАКСа хотя бы в нескольких других странах. Спасибо, уважаемый Голос, надоумил. Нельзя ли поточнее задать нам маршрут? Взял бы да сказал: сначала в Англию, потом, скажем, во Францию, дальше в Германию и т. д. и т. п. Я же тебя всегда слушаюсь. А так, со всеми этими «поди туда — не знаю куда» туристическими прогулками, когда изволишь мир спасать? Короче, я снова взялась за дело и просигналила всем собраться в кучу: — Граждане стая, по-моему, труба зовет нас во Францию! — Прямо так именно и зовут хомо-авиан мутантов? — недоверчиво переспрашивает Надж. — Прямо так и зовут. — Я поднимаюсь в полный рост, даю Тоталу знак прыгать мне на руки. — Кто-нибудь может что-нибудь сказать по-французски? — Я знаю, как в баре Шабли заказать, — подает голос Тотал из моей куртки. Готовая на взлет, разворачиваю крылья на полный размах. — Я немножко по-испански могу, — говорит Надж, — «cerrado» — открытая и «abierto» — ограда. Ну и еще, может, парочку слов вспомню. — Это для Испании сгодится. А во Франции, видимо, придется на Ангела полагаться. Если, конечно, она умеет читать мысли по-французски. Ангел встряхнула крыльями, и в глазах у нее загорелись искры надежды: — Не знаю. Попробую. Но, в чем я стопроцентно уверена, это в том, что французские кондитерские очень даже стоит исследовать. — Я тебя полностью поддерживаю, — с энтузиазмом поддакивает ей Тотал. Когда, в конце концов, они образумятся! Похоже, уроки «Мадам Тюссо» не пошли им на пользу. Я взмываю в небо, чувствуя себя, как Гарри Поттер, улизнувший от Дурсли. Разве что в нашем мире Дурслей — как собак нерезаных, и все с отличным финансированием, с первоклассным оборудованием и с серьезным научным уклоном. 74 — Настало время проверить познания криминального мира. Начнем с бандитов Лос-Анджелеса, — настороженно говорит Клык. — Они или Крипсы, или Бладсы,[11] — на полном серьезе утверждает Игги. — Тише. — Клык кладет ему на плечо руку. — Не буди в них зверя. К тому же, это Духи. У них у всех на каждой куртке крупными буквами написано. — Как же это я пропустил, что у них на куртках написано! — огрызается Игги, и Клык мысленно хлопает себя по лбу. Думать надо, что со слепым разговариваешь, а потом ляпать. — Эй! — окликает их, подходя со спины, чувак по имени Киз. В то утро, когда мальчишки залегли на пустыре в восточном Лос-Анджелесе, их внезапно окружила огромная банда. Настоящая уличная банда Духов. Ребята напряглись было, готовые кинуться в драку, но Киз узнал Клыка, а за ним и Газа, и Игги. Видел их в новостях. И блог Клыка тоже читал. Так что криминальный мир встретил наших крылатых героев с распростертыми объятиями. Эта часть города была под контролем Духов, и Киз предложил Клыку хазу: — Давай, паря, за мной. — Смотри-ка, а мы оказывается пользуемся успехом, — шепчет Игги так тихо, что даже Клык с трудом его слышит. Киз направляется к заброшенному дому в центре Лос-Анджелесской трущобы. Крылатая троица беспрекословно следует за ним по пятам. Прохожие с удивлением пялят на них глаза, но одного движения руки бандита достаточно, чтоб любой, самый здоровый мужик, скромно потупившись, заторопился прочь. — Вот бы мне такую куртку, как у Духов, — шепчет Газман. Он поднял было руку ухватиться за Клыка, но тут же ее опускает. С тех пор как стая раскололась пополам, Газ изо всех сил храбрится: я-де самый крутой, мне-де все по фигу. Клыку приходится постоянно напоминать себе, что Газзи всего лишь восьмилетний мальчонка. И как только Макс ухитряется быть им всем мамкой-нянькой? Она сама кремень-девка. По крайней мере, он, Клык, ни одного чувака не встречал, кто покруче нее будет. Но она горазда и носы подтереть, и царапины промыть, и малышню успокоить. Откуда у нее на это душевные силы берутся? Непонятно. Никогда раньше Клык не понимал, чего эта ежедневная забота стоит. Пока теперь самому не пришлось на собственной шкуре испробовать. Поднимаясь за Кизом по выщербленным заплеванным ступеням, Клык потянулся и взял Газа за руку. Тот посмотрел на него удивленно, но в следующую секунду вцепился в него маленькими пальцами. Значит, правильно Клык его за руку взял. Двое амбалов стоят на секе у входной двери, но по знаку Киза мгновенно расступаются, пропустив внутрь и главаря, и нашу троицу. Внутри хаза — один в один тот наркоманский притон, который исследовали Макс с Клыком в Вашингтоне. Только еще более заплеванный и обветшалый. Зато с гарантией, что сюда к бандитам никто не сунется. И значит, относительно безопасный. — Располагайтесь, — Киз гостеприимно открывает им дверь в комнату. Точнее, в развалину, где как будто совсем недавно Игги взорвал одно из своих новейших изобретений. — Ништяк, выручил ты нас, кореш, — искренне благодарит его Клык. Игги и Газ с облегчением укладываются на полу. А Клык углубляется в разработку плана. 75 — Что, это и есть твой план? — не верит своим ушам Игги. — Ага. Давай, хватай монатки, пошли. Газман молчит, но Клыку кажется, он жалеет, что не остался в стае с Макс вместе с девчонками. Первый день было еще ничего. Казалось, это их мужское приключение. Но теперь ситуация накаляется. И обратной дороги нет. Клык назад не пойдет. По крайней мере, до тех пор, пока она не избавится от того кретина. Офис журнала «People» занимает этажа четыре колоссального небоскреба в центре Лос-Анджелеса. Клык уверен: была бы с ним Ангел — их бы без проблем под белы руки провели к президенту компании. И он бы сам предложил Клыку сделать специальный выпуск с громким названием «Злодеяния корпорации ИТАКС». Но Ангела под рукой нет, и он, Клык, должен действовать своим умом. Ничего, он и сам не лыком шит. Клык поднимает мешок с сэндвичами. Охранник в вестибюле протягивает ему временный пропуск и лениво бросает: — Лифты доставки и обслуги сзади. — Давай по лестнице пойдем, — умоляюще смотрит на него Газман. — Какая лестница, нам на двадцать седьмой этаж. В общем-то Газ прав. Войти в лифт — все равно, что добровольно подвергнуть себя пытке. Маленькое замкнутое пространство, битком набитое людьми. Которые, к тому же, все хорошо одеты и чисто вымыты и смотрят на вас как на зачумленных. На двадцать седьмом этаже троица пулей выскочила в модерновую приемную, кишмя кишащую народом. Клык бодро шагнул к справочной стойке. Молокосос, лет двадцати от силы, в хиповых квадратных очках, презрительно смотрит на них как на пустое место: