Когда же его спросили, где происходили события, в коих он, свидетель, участвовал, он ответил: в Нанте, в доме помянутого Жиля, каковой дом в народе известен под именем Ла-Сюз, а также в замках Машкуль и Тиффож. Когда же его спросили, в каком именно месте все это происходило, он сказал, что в особой комнате в помянутом доме Ла-Сюз, на краю здания, со стороны приходской церкви св. Дионисия, в том же городе Нанте, в каковой комнате Жиль помянутый обыкновенно проводил ночь; часто же в портике помянутого замка Машкуль. Далее, когда его спросили, где он, свидетель, брал оных детей, коих он и иные, им названные, передавали помянутому Жилю, он ответствовал, что дети, переданные им, свидетелем, были большею частью из тех, что просили милостыню, как у помянутого Жиля, обвиняемого, так и в иных краях. Когда же его спросили о числе помянутых детей, он ответствовал, как выше о том сказано было, а именно что около сорока было передано им и остальными вышеназванными, из числа коих четырнадцать или пятнадцать было убито в Нанте, в доме означенном Ла-Сюз, остальные же большею частью в Машкуле, а также в Тиффоже и в иных местах. Далее, он показал, что Катрин, жена некого художника по имени Тьерри, жившего тогда в Нанте, послала и передала ему, свидетелю, брата своего, дабы тот препровожден был в дом помянутого Жиля, обвиняемого, в надежде, что он вступит в капеллу названного Жиля; какового брата он доставил в Машкуль и повел в покои помянутого Жиля, обвиняемого. И после того, как ребенок сей был доставлен, помянутый Жиль, обвиняемый, заставил свидетеля поклясться, что он никому не доверит тайны, в кои тот его посвятит. Когда же его спросили, где была помянутая присяга принесена, он ответствовал: в церкви Св. Троицы в Машкуле. Когда же его спросили, когда сие произошло, он ответствовал, что около трех лет тому назад. Кроме того, он сказал, что после того, как он, свидетель, ребенка оного таким образом доставил, поехал он затем в Нант, где оставался три дня, в Машкуль не возвращаясь; а когда, вернувшись в Машкуль после трех этих дней, он стал помянутого ребенка разыскивать и найти его не смог, ему было сказано, что ребенок покинул мир сей, тем же образом, что и остальные, а помянутый Коррийо, прозванный Пуату, дал ему понять, что помянутый Жиль, обвиняемый, убил названного ребенка собственными руками; и подобно другим, ребенок сей послужил предметом его развратных утех. Далее, он показал, что помянутый Коррийо, прозванный Пуату, привел в Машкуль прелестного ребенка из Ла-Рош-Бернара и передал его помянутому Жилю, его осквернившему, как и всех остальных детей, указанных выше. Далее, он показал, что в Машкуле он видел юного пригожего мальчика, бывшего пажом у м-ра Франческо Прелати, каковому пажу перерезали глотку, кто именно — это ему неизвестно, ибо он тогда отсутствовал; а Жиль помянутый его осквернил, как и остальных. Далее, он показал, что он, свидетель, и помянутый Коррийо, прозванный Пуату, вместе на Троицын день 1439 года взяли с собою весьма красивого подростка, около пятнадцати лет от роду, жившего у некого Родиго, в Бургнефе, в приходе Сен-Сир-ан-Рэ, в епархии Нантской, и привели его к помянутому Жилю, обвиняемому, и оставили его у монахов-францисканцев в местности означенной, в Бургнефе, где он остановился; а после того как помянутый Жиль, обвиняемый, его предал осквернению развратным способом, о коем выше сказано было, он, Анрие, свидетель ныне выступающий, и Коррийо его по указанию помянутого Жиля де Рэ умертвили, а впоследствии унесли труп юного этого мальчика в Машкуль и сожгли его в покоях помянутого Жиля. Далее, он показал, что около двух с половиною лет назад у человека, прозванного Принсе, жителя Нанта, состоял пажом один весьма красивый подросток, живший у него, коего он, свидетель знал, какового подростка помянутый Принсе передал названному Жилю, пообещавшему, что он сделает его своим камердинером вместо помянутого Коррийо, прозванного Пуату, каковой говорил, что желает от него уйти; и как только помянутый Жиль получил сего юного мальчика, он его сладострастно и постыдно осквернил, учинив над ним распутства свои противоестественные; затем он его убил собственными руками, а было оному мальчику около четырнадцати лет от роду. Далее, он показал, что некий Андре Бюше, состоявший в капелле помянутого Жиля де Рэ, а ко времени дачи показаний состоящий в капелле сеньора герцога, направил из окрестностей Ванна в Машкуль некого ребенка в облачении пажа, около девяти лет от роду, а один из его слуг по имени Рауле отвел его к помянутому Жилю, обвиняемому. Каковой ребенок, после того, как помянутый Жиль его сладострастно и постыдно осквернил, был убит и сожжен, как и остальные, о коих выше говорилось. Свидетель же добавил, что названный Бюше в награду получил от помянутого Жиля, обвиняемого, лошадь стоимостью шестьдесят золотых реалов, кою ему доставил Пьер Эом. Далее, он показал, что слышал от помянутого Жиля, обвиняемого, что получает от убийства помянутых детей, от наблюдения за тем, как им отрубают головы и члены, как они слабеют, изнемогают и как льется их кровь, больше удовольствия, чем от плотской близости с ними. Далее, он сказал, что у названного Жиля, обвиняемого, был меч, в народе зовущийся «бракмар»[145], которым он отрубал головы помянутым детям и перерезал им глотки, и часто наслаждался, глядя на отрезанные головы, показывал их ему, свидетелю, и Этьену Коррийо, прозванному Пуату, вопрошая их, какая из указанных голов является красивейшей — отрубленная в тот самый момент или накануне, или та, что отрублена была позавчера, и он нередко целовал голову, что доставляло ему еще большее удовольствие и наслаждение. Далее, он показал, что когда помянутый Жиль, обвиняемый, встречал двух мальчиков либо девочек, братьев или сестер, или же иных детей, живших вместе, если один из них был ему по вкусу, а с другим он в плотскую связь вступать не желал, он повелевал брать обоих, сношение же развратное имел лишь с одним из двоих; а дабы другой не пожаловался на исчезновение первого, он повелевал зарезать и умертвить и того, и другого. Далее, он показал, что помянутый Жиль, обвиняемый, учинял оргии свои с девочками и осквернял их тем же способом, что и мальчиков, пренебрегая их полом и не удостаивая его вниманием. Далее, он сказал, что слышал от помянутого Жиля, обвиняемого, что родился под таким созвездием, что, по его словам, никто не способен узнать или понять ни отклонений его, ни тех непозволительных поступков, в коих он виновен был. Далее, он показал, что помянутый Жиль, обвиняемый, иногда резал глотки, сам или руками слуг своих, многим из помянутых детей, а также отрубал им члены. И он сказал, что слышал, как мессир Эсташ Бланше, священник, бывший приближенным помянутого Жиля, обвиняемого, говорил, что Жиль оный не сумеет завершить все то, что он замыслил предпринять, не передав или не пожертвовав дьяволу ног, рук или иных членов помянутых детей. И свидетель добавил, что он сам зарезал и расчленил многими и различными способами немало детей оных, число коих было, по его воспоминаниям, меньше, нежели число тех, о коих он выше уже упоминал. Далее, он показал, что помянутый Жиль, обвиняемый, часто выбирал по своему вкусу мальчиков и девочек, коих он замечал, когда они просили милостыню, и приказывал, чтобы их привели к нему, дабы удовлетворил он грешную свою похоть. Далее, он показал, что слышал, как помянутый Жиль де Сийе, обращаясь к нему, свидетелю, и к помянутому Коррийо, прозванному Пуату, сказал, что помянутому Жилю де Рэ и ему повезло, ибо он, Сийе, убрал и унес из некой башни близ замка Машкуль, как он сказал, останки около сорока детей, и было сие за две или три недели до того, как замок означенный Машкуль был захвачен помянутым сиром де Ласюзом и сиром де Лоэаком, и свидетель говорит, что замок занят уже в течение двух лет; и что помянутый Сийе ему, свидетелю, сказал слова сии или же им подобные по-французски: «Не вел ли себя мессир Роже де Бриквиль предательски, ведь он позволил мадам де Жарвиль и Томену д'Аррагену подглядывать за мною и за Робеном Ромуляром через бойницу, когда мы убирали помянутые останки? А ведь о том, чем мы занимались, ему было хорошо известно».[146] Далее, он сказал, что названный Сийе ему, свидетелю, и помянутому Коррийо, прозванному Пуату, сообщил, что он, Сийе, означенные останки сжег, каковые, как утверждает свидетель, находились там с того времени, как названные Сийе и Бриквиль посвящены оказались в тайны помянутого Жиля де Рэ, обвиняемого, и перед тем, как тайны оиые были им обоим, то бишь Анрие, свидетелю, дающему показания, и Коррийо, прозванному Пуату, раскрыты. Далее, он показал, что когда помянутый Жиль де Рэ не мог отыскать детей себе по вкусу, он совершал распутства свои способами, описанными выше, с детьми из своей капеллы; однако он их не умерщвлял и умерщвлять не повелевал, ибо они хранили им содеянное в тайне. Когда же его спросили, с кем из детей помянутой капеллы он сие сотворял, он ответствовал: с Перрине, сыном м-ра Жана Бриана, живущего в Нанте, и с иными, чьи имена он запамятовал; каковой Перрине был любимцем помянутого обвиняемого, коим он дорожил более, нежели остальными. Далее, он показал, что названный мессир Эсташ Бланше, о коем выше упомянуто было, поехал в Италию за м-ром Франческо Прелати, коего он с собою привез к помянутому Жилю де Рэ по указанию последнего, дабы заниматься алхимическим искусством и заклинать демонов. И что он слышал, как говорили по-французски сии слова: «что он призовет мэтра Алиборона»[147]. Кроме того, он сказал, что слышал, как мессир оный Эсташ говорил, что помянутый м-р Франческо призовет дьявола явиться за кувшин вина. Далее, он показал, что в присутствии помянутых Жиля де Рэ, мессира Эсташа Бланше, Этьена Коррийо, прозванного Пуату, и его, свидетеля, помянутый м-р Франческо Прелати на полу в большой зале замка Тиффож начертал концом меча большой круг, в каждой четверти коего нарисовал кресты, знаки, или символы, наподобие гербов, по указанию помянутого Жиля, обвиняемого, и что он, свидетель, мессир помянутый Эсташ Бланше и Этьен Коррийо, прозванный Пуату, принесли туда великое множество угля, ладана, магнетический камень, или магнит, пучки соломы, или факелы, свечи, глиняный горшок и иные предметы, кои Жиль де Рэ помянутый и м-р Франческо поместили в особую часть означенного круга, и зажгли в горшке оном яркое пламя. Затем названный Франческо зажег другой огонь в углу дверном, у входа в помянутую залу, где он сходным образом начертал иные знаки, наподобие гербов, рядом со стенами и на стенах помянутой залы, близ второго из огней; и вскоре названный м-р Франческо Прелати повелел открыть четыре окна наподобие креста, то есть так, чтобы открытие окон сиих или же действо сие напоминало некоторым образом знак креста. Когда же это делалось, свидетель, ныне дающий показания, равно как и Этьен Коррийо, прозванный Пуату, и мессир Эсташ Бланше, уже упоминавшиеся, по указанию помянутого Жиля, обвиняемого, удалились в его покои на верхнем этаже, таким способом спроваженные Жилем, обвиняемым, и помянутым м-ром Франческо, кои остались в означенной зале одни. Каковой Жиль, обвиняемый, заранее и в тот момент, как свидетель и помянутые мессир Эсташ и Коррийо, прозванный Пуату, уходили, им по всей форме запретил когда-либо кому-либо говорить о том, что уже сделано было, и ни один из них не должен был приближаться к зале оной, дабы увидеть либо услышать то, что он, Жиль, обвиняемый, и м-р Франческо делать могли. Далее, он показал, что после того, как он удалился вместе с помянутыми мессиром Эсташем Бланше и Коррийо, прозванным Пуату, и когда они входили в помянутые покои оного Жиля, обвиняемого, после того, как прошло некоторое время, свидетель и помянутый мессир Эсташ услыхали, как названный м-р Франческо говорит вслух в означенной зале; однако, как уверяет свидетель, он не мог понять ничего из того, что тот произносил. Вскоре же свидетель и мессир Эсташ услыхали некий шум, будто какое-то четвероногое бродит по крыше. Каковое животное, показалось им, приблизилось к слуховому окну голубятни, что близ того места была, где находились тогда помянутые Жиль, обвиняемый, и м-р Франческо. Когда же его спросили, слышал ли помянутый Коррийо, прозванный Пуату, что-то из воспринятого таким образом свидетелем и мессиром Эсташем, как о том доложено, ответ его был, что он в этом сомневается, более того, свидетель считал, что Коррийо оный, прозванный Пуату, к тому времени уже заснул. Когда же его спросили, когда сие случилось и в какой день, он ответствовал, что почти год истек с тех пор, как события оные произошли. Когда же его спросили, в какое время сие случилось, он ответствовал, что начались означенные дела ночью, в предполуночный час, а закончились часом позже. Когда же его спросили, в каком месяце и какого дия, он ответствовал, что в точности сказать не может, однако убежден, что дело было летом. Далее, свидетель оный, показания дающий по делу сему, добавил, что помянутые Жиль де Рэ, обвиняемый, и м-р Франческо были в Машкуле вдвоем и пребывали там одни в течение пяти недель, в покоях замка оного, в покоях, ключ от коих помянутый Жиль, обвиняемый, неусыпно хранил у себя; и свидетель слышал, как кто-то, — кто именно, он запамятовал — говорил, что в покоях помянутых найден был символ или изображение руки из особого кованого железа. Далее, он добавил и показал, с другой стороны, что Жиль де Рэ помянутый, обвиняемый, принес в покои свои в замок Тиффож, покои, каковые свидетель оный и Коррийо, прозванный Пуату, тогда охраняли, сердце и руку юного мальчика, убитого в означенном Тиффоже по указанию помянутого Жиля, обвиняемого, а быть может, им самим, Жилем, и что он их положил в сосуд, накрытый тонкою тканью, близ камина в покоях помянутых, а именно на верхнюю часть камина, кою по-французски зовут la cimaise[148], и он посоветовал свидетелю и помянутому Коррийо, прозванному Пуату, запереть покои означенные на засов. Когда же его спросили, что он сделал с сердцем оным и рукою, он ответствовал, что в точности он этого не знает, но думает, что м-р Франческо должен был ими воспользоваться и что помянутый Жиль, обвиняемый, должно быть, передал их ему для сотворения заклинаний и для того, чтобы он сердце оное и руку преподнес демонам, коих заклял. И свидетель обязался обычным порядком ничего из показаний своих не раскрывать никому и т. д. II Показания, относящиеся к нарушению церковной неприкосновенности Жан Руссо, латник герцога Бретонского, 19 октября 1440 года Жан Руссо, латник сеньора герцога Бретонского, прихожанин церкви Св. Николая в Нанте, сорока или около лет от роду, по его собственному разумению, свидетель, представленный, принятый и поклявшийся показания давать в делах сего порядка истинные, допрошенный ныне, 19 октября 1440 года, в год помянутых понтификата и вселенского собора, подвергнутый доследованию и допрошенный по поводу того, что в статье 41 содержалось, начинавшейся словами: «Далее, два года тому назад и т. д.», в коей упоминается о нарушении церковной неприкосновенности, показал, что в понедельник на прошлую Троицу, когда свидетель сей, равно как и Жан Леферрон и некий Гийом Отре, и многие другие, находились в приходской церкви св. Стефана в Мерморте, что в епархии Нантской, каковая церковь приходская и поныне расположена близ местного замка, в каковую местность свидетель направился, дабы наложить от имени сеньора герцога интердикт на должников государственной казны, кои Жиля, обвиняемого, от уплаты повинностей, ценза[149] и иных податей местных, освобождали, — а поскольку свидетель и прочие вышеназванные лица присутствовали при окончании большой мессы в помянутой церкви приходской, свидетель видел как вышепоименованный Жиль, обвиняемый, с особым мечом, по-французски зовущимся «жюзарм»[150], в сопровождении некоторых из его людей, вошел стремительно в помянутую церковь и, обращаясь с угрозою к названному Леферрону и к остальным, кои в помянутой церкви тогда находились, особливо же по отношению к оному Феррону, вскричал ужасным голосом, по-французски: «Прочь, прочь!»[151]. Затем свидетель узрел, как некий Ленано, маркиз де Сева, приближенный помянутого Жиля, обвиняемого, каковой там равным образом находился, повел прочь из помянутой церкви названного Леферрона вслед за помянутым Жилем, обвиняемым, и остальными его людьми; и он считает, что помянутый Леферрон покинул затем означенную церковь прежде всего потому, что угроза помянутого обвиняемого его устрашала. Свидетель также вознамерился церковь помянутую покинуть, и покинул бы, не укажи некто из свиты помянутого Жиля на свидетеля перстом (указуя так, он приблизил перст свой к носу и к очам своим, подобно тому, как обыкновенно крестятся), и поэтому он в означенной церкви остался. Он сказал, что слышал тогда, как многие говорили, что в точности в это время в лесу неподалеку от места оного находилась дружина вооруженных людей, числом около шестидесяти, ожидавших помянутого Жиля, каковой их там в засаде и разместил. Кроме того, он сказал, что будучи внутри церкви, он увидел, как трое или четверо человек с капорами или саладами[152] на головах и с иным оружием прошли перед означенною церковью, и что он услыхал позже, как говорили, что помянутого Леферрона Жиль оный, обвиняемый, и приближенные его отвезли в означенный замок, каковой замок помянутый Леферрон вернул или передал названному Жилю, обвиняемому, каковой там же помянутого Леферрона заключил под стражу. Когда же его спросили, совершил ли Жиль оный, обвиняемый, и люди его какие-то еще нарушения закона, когда помянутый Леферрон выходил из оной церкви, он ответствовал, что не видел и не знает ничего, кроме того, о чем выше сказано было. И свидетель добавил, что знал помянутого Жана Леферрона с юных лет и что за много лет до того, как его увели и заключили под стражу, он увидел его в церковном платье, постригшегося и получившего церковный сан, и что все его знали как духовное лицо. И свидетель обязался обычным порядком ничего из показаний своих не раскрывать никому. Ленано, маркиз де Сева, капитан на службе у Жиля де Рэ. 19 октября 1440 года Ленано де Сева, маркиз, из епархии Альба[153], сорока или более лет от роду, по его собственному разумению, свидетель, представленный и допрошенный в день означенный и год, подвергнутый доследованию и расспрошенный по поводу того, что в статье означенной о нарушении церковной неприкосновенности содержалось, показал, что помянутый Жиль де Рэ, обвиняемый, в сопровождении Жиля де Сийе и Бертрана Пулена, прибыл в приходскую церковь св. Стефана в Мерморта во время большой мессы, после возношения даров и причастия; точного дня он не помнит, однако думает, что было это в празднование последней Троицы или же накануне праздника; что помянутый Жиль, обвиняемый, держал в руках нечто наподобие меча, по-французски зовущегося «жюзарм»[154]; и что он сказал вышепоименованному Жану Леферрону: «А, бесстыдник, ты поколотил моих людей, вымогал у них деньги! Выходи из церкви, не то я прибью тебя до смерти!»[155]. Тогда Леферрон помянутый, стоя на коленях и умоляя о пощаде, показал ему, что сделает все, что тот от него потребует. И охваченный страхом пред помянутым Жилем, обвиняемым, он попросил свидетеля сопровождать его и вступиться за него, боясь, как бы Жиль помянутый с ним дурно не обошелся. Каковому Жану Леферрону свидетель дал понять, что ежели случится с ним что-то дурное, он сам от этого пострадает не меньше; и после того, как они несколькими словами обмолвились, Леферрон помянутый по собственной воле покинул означенную церковь вместе со свидетелем, следуя за Жилем оным, обвиняемым, к замку Мерморт, некогда проданному помянутым Жилем Жоффруа Леферрону, каковой замок названный Жан Леферрон передал тогда помянутому обвиняемому; и Леферрон оный остался там в заточении пленником помянутого Жиля, обвиняемого. Кроме того, он сказал, что пятьдесят или шестьдесят человек, коих помянутый Жиль, обвиняемый, собрал в соседнем лесу, в засаде, должны были атаковать означенный замок и овладеть им, если Леферрон помянутый его названному Жилю, обвиняемому, не передал бы. На них были мантии, кои по-французски зовутся «paletots»[156], капоры, шлемы с забралом, салады и другие доспехи. Однако на самом деле, как он сказал, из тех, кто в помянутую церковь вошел, никто ни капора, ни салада, ни шлема с забралом на себе не имел. И он добавил, что видел помянутого Жана Леферрона в облачении духовного лица и с тонзурою, и что все знали его и почитали за духовное лицо. Таковы были его показания, иного же ничего ему неизвестно, за исключением слухов, кои, как он утверждает, с его показаниями согласны. И он обязался обычным порядком ничего из показаний своих не раскрывать никому. Бертран Пулен, латник на службе у Жиля де Рэ. 19 октября 1440 года Бертран Пулен, из епархии Бэе, родом из Кантлу, близ Каена, что в Нормандии, около сорока пяти лет от роду, по его собственному разумению, свидетель, представленный и приведенный к присяге, в день сей и в году означенном подвергнутый доследованию и допрошенный по поводу того, что в статье 42 содержалось, в коей упоминается о нарушении неприкосновенности церковной, показал, что он, свидетель, в сопровождении вышепоименованных Жиля де Рэ, обвиняемого, Жиля де Сийе, равно как и многих иных, в день празднования последней Троицы или на следующий день после праздника оного, однако же он полагает, что было это все же в день помянутого празднования, вошел в приходскую церковь св. Стефана в Мерморте, в епархии Нантской, в каковой церкви они нашли вышепоименованного Жана Леферрона, слушавшего мессу; к каковому Жану Леферрону Жиль оный, обвиняемый, в руках держа особый меч, каковой по-французски именуется «жюзарм»[157], гневно обратился, ужасные в отношении помянутого Леферрона извергая угрозы и вскрикнув; «А, бесстыдник, ты поколотил моих людей, вымогал у них деньги! Выходи прочь из церкви, не то я прибью тебя до смерти!»[158]. Тогда помянутый Феррон, покорно преклонив колени, сказал Жилю, обвиняемому: «Делайте все, что Вам угодно»[159]. И охваченный страхом пред помянутым обвиняемым, Феррон оный попросил предыдущего свидетеля сопровождать его и вступиться за него перед названным обвиняемым, боясь, как бы последний с ним дурно не поступил. Предыдущий же свидетель Феррону сказал, что ему нечего пугаться оного Жиля, обвиняемого, и что если ему и придется претерпеть какое-то зло, то он, то бишь сам свидетель предшествующий, претерпит его в той же мере, что и он. Затем, после того, как свидетель предыдущий и Жан Леферрон обменялись несколькими словами, последний вышел по доброй воле из церкви в сопровождении предыдущего свидетеля; каковые одновременно с ним, свидетелем, дающим ныне показания, направились вслед за помянутым обвиняемым к означенному замку Мерморт. Каковой замок в тот же день означенный Феррон передал или возвратил помянутому обвиняемому, как подтвердил предыдущий свидетель. И Жан Леферрон оный содержался помянутым Жилем де Рэ, обвиняемым, некоторое время в заточении, под стражей, там и в другом месте. И он сказал, что пятьдесят или шестьдесят вооруженных людей, в засаде сидевших, должны были по воле помянутого Жиля де Рэ, обвиняемого, атаковать означенный замок и овладеть ими что Жиль оный сие совершил бы, не отдай ему помянутый Леферрон замок сей. Однако же никто из тех, кто вместе с помянутым Жилем, обвиняемым, в помянутой церкви находился, когда Леферрон оный из нее вышел, не был облачен в салад, в шлем с забралом либо в иные доспехи военные, за исключением мечей и помянутого жюзарма, каковой был в руках у вышепоименованного Жиля, обвиняемого. Кроме того, он сказал, что видел помянутого Жана Леферрона в облачении духовного лица и с тонзурою и знал, что все почитали его за духовное лицо. Таковы были его показания, иного же ничего ему неизвестно, помимо слухов, кои, как он утверждает, с его показаниями согласны, И он обязался под присягою ничего из показаний своих не раскрывать никому. III Показания пятнадцати свидетелей касательно всеобщего возмущения против преступлений Жиля де Рэ. 21 октября 1440 года Досточтимый и глубокоуважаемый мессир Жак де Панкоетдик, профессор светского и церковного права, сорока лет от роду; Андре Сеген, адвокат церковного суда в Нанте, сорока лет от роду, Жан Лорьян, сорока лет от роду, адвокат светского суда; Робен Риу, адвокат светского суда; м-р Жан Бриан, пятидесяти лет от роду; Жак Томней, купец из Аукании, гражданин Нанта, сорока пяти лет от роду; Жан Левей, купец, сорока лет; Пьер Пикар, купец, сорока лет; Гийом Мишель, аптекарь, сорока лет; Пьер Друэ, купец, сорока лет; Ютроп Шардавуан, аптекарь, сорока лет; Жан Летурнур, аптекарь, сорока лет; Пьер Вивиани младший, письмоводитель в церковном суде Нанта, тридцати пяти лет; Робен Гийеме, хирург и лекарь, шестидесяти лет, и Жан Одилореш, цирюльник, граждане Нанта, свидетели, представленные, как о том выше сказано было, принятые к присяге и поклявшиеся не говорить ничего, кроме правды, коим грехи их под залог были отпущены, дабы они в деле сием показания давали, либо в делах оного порядка, допрошенные ныне, и октября в году означенном, подвергнутые доследованию, вначале отдельно, а затем совместно, и с превеликим тщанием, спрашивали же их о том, что в сороковой и в сорок первой статьях содержалось, в коих о всеобщем возмущении упомянуто было; показали единодушно и без разногласий, что слухи и всеобщее возмущение распространились и по-прежнему распространяются в городе и в епархии Нантской, в местности Машкуль и прилегающих областях, а именно, что помянутый Жиль де Рэ, обвиняемый, вероломно и обманом приводил к себе сам и силою слуг своих множество детей, мальчиков и девочек, и обыкновенно совершал с ними богопротивный грех содомский, омерзительным, бесстыдным и бесчестным образом, предаваясь с ними противоестественному распутству; что он повелевал их зарезать или убивал их сам, а также повелевал вышепоименованным Роже де Бриквилю, рыцарю, Жилю де Сийе, Этьену Коррийо, прозванному Пуату, и Анрие Грияру, приближенным его, а также многим иным сообщникам его, пособникам и приспешникам в деле сием сжигать тела их и трупы; и что Рэ проводил ужасающие церемонии, заклинал злых духов и противно вере нашей воздавал демонам, принося им в жертву (сам либо чрез посредство слуг своих) члены зарезанных детей; и что он имел обыкновение совершать и иные преступления и злодейства неправедным и извращенным способом; и что за это помянутый Жиль де Рэ, обвиняемый, был и есть публично опозорен в глазах всех честных людей. Таковы были их показания, иного же ничего о том, что содержания статей оных касается, им, как они утверждают, неизвестно; и свидетели оные обязались обычным порядком показания свои не раскрывать никому. II Светский суд[160] Полуофициальное донесение о судебном расследовании От первоначальных исков до явки обвиняемого в суд Ниже следуют документы процесса, каковой против Жиля де Рэ и нижепоименованных слуг и приближенных его велся, под началом благородного и высокомудрого мужа Пьера де Л'Опиталя, президента Бретани, назначенного на должность сию властительным сеньором нашим, герцогом, и иными, кои в совете помянутого сеньора нашего состоят, и назначенного им, вследствие жалоб Жана Жанвре и жены его, Жанны Дегрепи, вдовы Реньо Донета, Жана Юбера и жены его, Жанны, жены Гибеле Дели, Агаты, жены Дени де Лемьона[161], Жанны, жены Жана Дареля, жены Перро Купри, Тифен, жены Эонне Лешарпантье, Жана Манье, Пьера Дегрепи, Жана Руйе, живущих в пригородах Нанта либо в соседних деревнях и во многих иных краях, в епархии оной и не только в ней, заявивших, что утратили детей своих, и считающих, что сир помянутый и его приближенные их похитили, сами или руками слуг своих, и умертвили; они говорят, что помянутый сир и приближенные его в преступлениях оных подозреваются.