– Неплохие фотографии. Особенно с твоей дочуркой. Я скачал себе несколько понравившихся. Грей укоризненно смотрит на него, когда Якоб хватает смартфон и вскакивает одним прыжком. На мгновение он боится свалиться, когда голова снова кружится, хотя и слабее, чем раньше, но потом все проходит. – Остынь! Это просто шутка, – мальчик противно усмехается, – а ты в отличной форме в твоем-то возрасте. – Откуда столько шрамов и татуировок? Ты в банде? – Был однажды, – говорит он, растягивая слова, – я смог выбраться оттуда. Благодаря Эми. А что, у тебя какие-то проблемы? – Нет, благодарю, – тихо отвечает он и качает головой. – За то, что угрожал тебе и пытался выбить правду? – отвечает Франческо, качая головой. – За желание помочь миссис Грей снова найти Эйдана, – Якоб протягивает открытую ладонь. Щеки мальчика краснеют. Когда он отвечает на рукопожатие, позади слышится смачный зевок. – Ну, все, мир. Не могла бы ты приготовить нам кофе, Эми? – спрашивает Антонио. Он снял очки и потирает красные глаза. – В моем возрасте человеку плохо даются бессонные ночи возле пациента, – указывает он на Якоба, – небольшое повышение уровня кофеина не повредит. – Вы имеете в виду возле жертвы, – вмешивается Якоб, но затем его хватает костлявая рука и тянет на кухню. Сладкий аромат жасмина и свежего лимона окружает Макэнгуса, и неожиданная близость Эми вызывает теплое покалывание в животе. Она поднимает голову и дружелюбно улыбается ему. – Позже мы придумаем план, как освободить Эйдана и вашу дочь. О нет! Еще этого не хватало! – Мы никого не будем освобождать, миссис Грей, – бубнит он, – как только Рич встанет на ноги, вам стоит просто забыть, что видели нас. Она открывает кухонную дверь и тащит его к одному из высоких обеденных стульев, обтянутых коричневой кожей. Якоб с трудом забирается на него. На самом деле он чувствует облегчение, так как его ноги все еще немного дрожат. Достаточно неловко, что ему пришлось опереться на Эми, проходя последние несколько метров. – Наконец-таки перестаньте называть меня миссис Грей, – она скрещивает руки, – достаточно просто Эми. И нет, я не забуду Томаса сразу, то есть Эйдана, и не буду полагаться на чудиков с паранормальными способностями, чтобы освободить его. Можете не рассказывать мне все. Если вы не хотите сотрудничать со мной, это нормально. Но я определенно не оставлю юношу. Прежде чем Якоб успевает ответить, Намара влезает в разговор. – Давай, Макэнгус, подожди и посмотри, что Рич скажет на этот счет. Я имею в виду, он предвидел их реакцию. Каким-то образом. Надеюсь. И только тогда осознание в голове Якоба загорается как маяк. Вот почему Рич настоял, чтобы именно он пришел к Грей. Сокол, должно быть, предсказал, что Эми не навредит им, если они просто покажут фотографии со смартфона. Подделать их невозможно. Нет, она должна понять, что Якоб готов сражаться за Эйдана. Эти фотографии убедили ее после того, как Макэнгус уже был без сознания, несмотря на его дар, который, конечно, шокировал их. Якоб закрывает глаза в изнеможении. Пульсирующая боль возвращается, и он снова задается вопросом: Ричарда Монтгомери следует поблагодарить или возненавидеть? Эмма Хип Глаза Джека расширяются. Волна эмоций охватывает его, он выглядит настолько обиженным, словно получил удар в спину. Я знала, что он не придет в восторг от этой новости. Но настолько бурная реакция для меня неожиданна. И именно сейчас я понимаю: стать наследником Фаррана, возможно, было его главной мечтой. Господи! Я просто подлила масла в огонь. – Конечно, только на время, пока он не найдет более подходящего кандидата, – медленно признаюсь я, что, к сожалению, не меняет его выражения лица. Черт возьми. Если он не выполнит свое обещание сейчас, я никогда не найду Эйдана, – поверь, мне неинтересна эта роль. По крайней мере, он не возражает. Его челюстные мышцы напряглись. – Хорошо, – пауза. Голос Джека звучит совершенно равнодушно: – Идем! Он пересекает комнату длинными шагами, пока мы не достигаем округлого стеллажа, диаметром не менее десяти метров. Он располагается в центре обширной библиотеки, словно островок для книг, окруженный морем боковых полочек. Книги здесь удобно устроились на внешних и внутренних стенах. Только со стороны террасы открывается зазор на дверь, к которому сейчас направляется Джек. Внутри островка находятся большие круглые и несколько маленьких сидений овальной формы из серой кожи, разбросанных, как галька, на сине-зеленой мозаике пола. У меня не так много времени, чтобы восхищаться красотой интерьера. Джек уверенно идет к одному из двух компьютерных терминалов, встроенных в полки, чтобы студентам было легче исследовать книги и журнальные статьи. Его пальцы танцуют над клавишами, а выражение лица сосредоточенно. Он подносит свою карточку к библиотечному сканеру, входит в сеть, используя комбинацию из десяти цифр, которая известна только сотрудникам библиотеки и преподавателям. Наконец, Джек активирует область, которая появляется в меню «Заблокированный доступ» под заголовком «Главный исполнительный директор». Это занимает мгновение. Затем экран становится полностью черным, за исключением небольшого белого окна с требованием: «Подтвердите личность». Я таращусь с удивлением. Он не может знать пароль! Мрачная улыбка играет на его губах, когда он начинает печатать. Дарвин на шаг впереди! Я смущенно смотрю на буквы. Пароль от офиса Фаррана? Появляется новое окно. «Пожалуйста, повторите». Джек начинает вводить заново, у меня учащается пульс. Кейран В. Хип мертв! Что это значит? В следующий момент буквы тускнеют. Они рассыпаются и образуют новый порядок. И тогда белое поле снова загорается словами: Дарвин на шаг впереди![13] – Анаграмма! – шепчу я, но мое внимание отвлекает царапающий звук позади. Приходится повернуться. Ряд сидений начинает смещаться, медленно приподнимаясь вверх, и, наконец, зависает на высоте двух метров над полом. Подойдя ближе к лазу в полу, я вижу темную деревянную винтовую лестницу, которая вьется, как черная змея, вокруг широкого стального столба и ведет в слабо освещенный проход. Подобно чаше цветка, коническая металлическая конструкция прижимает серые кожаные листья к себе. – Впечатляет, не так ли? – шепчет Джек рядом со мной. – Подожди, ты еще не видела лабораторию. Я дрожу. Он спускается по первым ступенькам лестницы и подает мне прохладную, но влажную руку, какая бывает у меня на экзаменах. В его взгляде подозрение. – Там кто-то есть? Охраняется ли лаборатория? – бормочу я. – Нет, – он качает головой, – но лучше закрыть вход как можно скорее. Чтобы охранники не заглянули сюда, если будут идти возле библиотеки. – Ты же не хочешь запереть нас здесь навсегда? Что, если мы не выберемся, и пароль будет изменен или отключится электричество? Досада накапливается в горле. Когда я оказываюсь рядом с ним, прыгнув на ступеньки, они скрипят под ногами. – Только не говори мне, что великая наследница Фаррана страдает клаустрофобией, – усмехается Джек. Он хватает мою руку и небрежно спускается по лестнице. Его голос разносится эхом. Спускаться, видимо, предстоит долго. Я становлюсь на следующую ступеньку и вглядываюсь в коридор. К сожалению, настенного светильника на лестнице недостаточно, чтобы осветить пространство полностью. Через несколько метров тьма поглощает лестницу и все, что за ней. Когда ступаю на пол, Джек нажимает красную кнопку рядом с выключателем. Стальной столб начинает вращаться, и сиденья над нами занимают прежние место. Все сопровождается глухим шумом. – Кто же этот Кейран? – спрашиваю я, вспоминая пароль и потирая руки. Здесь заметно прохладнее. – Черт, я уверен, что положил его, – Джек копается в рюкзаке и бормочет под нос. – А? – Фонарик. Вот, подержи-ка! – Он прижимает раскрытый рюкзак к моей руке, чтобы искать обеими руками. – Кейран – сын Сэмюэля Хипа. Я стараюсь вспомнить его слова об истории дома. – Парень, который изучал генетику? Дарвин на шаг впереди. Кейран В. Хип мертв. – Здесь находилась его исследовательская лаборатория! – осознаю вдруг я. – Он ставил эксперименты над людьми? Джек нашел фонарик, достал его из рюкзака и состроил мрачное лицо. – Чудесно, не правда ли? Никто не услышит твоих криков здесь, Эмма. Идиот! Я энергично ударяю рюкзаком по его груди. – В лабораториях все еще осталось несколько скелетов или Фарран послал сюда свою команду уборщиков? – холодно отвечаю я. Смеясь, Джек забрасывает рюкзак на плечо, включает фонарик и освещает проход. Его длина не менее тридцати метров, пол, потолок, боковые стены облицованы черно-серым гранитом. Неудивительно, что ничего нельзя разглядеть в таком-то мраке. Вижу нишу в стене. Кажется, там находится дверь. – Не волнуйся! – его голос эхом отражается от голых стен. – Все в отличном состоянии и оснащено новейшими технологиями. Не то чтобы это успокаивало меня сейчас. Широкими шагами Джек направляется к концу прохода. Незадолго до того, как мы доходим до ниши в стене, он чихает так громко, что я вздрагиваю. К моему удивлению, дверь двустворчатая с коваными деталями между стеклами, по-видимому, в стиле модерн, как и столовая воронов Инглвуда. Металлические нити переплетаются, как растения из джунглей, над темным стеклом. Комната за дверью в полнейшей темноте. – Дамы вперед, – шутит Джек и протягивает мне фонарик. Он кладет руку на ручку в форме павлина, нажимает на нее, а затем толкает дверь спиной, пока возится с носовым платком. Я прохожу в лабораторию, острый запах мгновенно ударяет в нос. Я поднимаю фонарик, и пятно света скользит по светлым полкам и шкафчикам внизу с черными столешницами. Когда резкий запах усиливается, я поворачиваюсь. Но Джека за дверью нет. Он растворился. Черт! Урок 1: Никогда не выпускай противника из поля зрения. Я нетвердо держусь на ногах. Сердце стучит бешено, будто хочет разбиться. Фонарик! Я молниеносно нажимаю на выключатель и одновременно поворачиваю голову направо. Свет гаснет. Снова чувствую резкий запах и наконец понимаю. У Джека есть салфетки в невзрачно выглядящей упаковке, которые он пропитал анестезирующим средством. Паника бьет меня кулаком по животу. Я стараюсь передвигаться как можно тише. Но здесь совершенно темно, и взволнованное дыхание выдает меня. Грохот доносится справа. Я сваливаюсь, врезаюсь в него, бью, но уже чувствую что-то мягкое на своем лице. Сила, которую я направляю на него, растворяется, утекая, как песок между пальцами, и в этот момент мне на ум приходит совершенно безумное слово: амонтильядо.