Как я мог забыть, что у меня есть гранаты? Совсем котелок не варит. Что я ещё забыл? У меня есть нож! Голова садовая! Я как последний идиот бился в рукопашную, а у меня всё это время был нож! Хотя… Нужно успокоиться и не быть к себе слишком строгим. Я - лоботомит, у меня в башке ковырялись, так что не нужно удивляться собственной тупости. В момент, когда я размышлял о собственных скудных умственных способностях устройство, наконец, прекратило свою работу. Теперь во всей пещере, и, возможно, за её пределами, вся электроника должна придти в негодность. Судя по тому, что свет вырубился, ожидания оправдались – "Сады Эквестрии" сейчас должны быть лишь большой грудой высокотехнологичного металлолома. Однако, несмотря на вырубившиеся освещение, пещера не погрузилась в абсолютный мрак. Костры зелёного пламени всё ещё горели и придавали пещере специфичную атмосферу. Для меня же последствия были аналогичны тому, когда Лайфблум ударил меня моим же шокером – я остался в сознании, но не мог шевелиться. Судя по тому, что Лаенхарт лишь смотрел на меня злобным «кошачьим» взглядом (из-за свечения в глазах), он разделял моё положение. — Это была не атомная бомба, - гулифицированный ночной пегас первым прервал затишье, и, что странно, его голос был не КАНТЕРЛОТСКИМ. Электромагнитный выброс повредил его звуковой усилитель? Может, и его звуковое оружие прекратило работу? Дрожи в воздухе я больше не ощущал. — Я слегка преувеличил, - параллельно с ответом я отчаянно пытался расшевелиться. Сейчас между нами происходил очень странный поединок, и победит в нём тот, кто сможет быстрее восстановиться. Парадокс в том, что формально мы оба имеем повышенные регенерационные способности, вот только кантерлотский гуль более живуч. Однако в этот раз мои «призрачные» особенности явно побеждали – пока Лаенхарт только начинал дёргаться, я уже успел вынуть нож и, будучи пока неспособным встать на ноги, медленно с ножом в пасти полз к врагу. Достигнув цели я, не теряя времени, взял нож «по-человечески», но так и не смог осуществить задуманное. Лаенхарт успел восстановить над собой контроль и, выставив блок, отвёл удар. Далее он, не вставая со спины, ловко выбил клинок и уже сам бросился в ножевую атаку - теперь уже я ушёл в оборону. Примерно минуту мы перекатывались по полу в положении «куча мала» или «кошачья сцепка» - противник пытался меня прирезать, я этому отчаянно сопротивлялся. Окончились данные обнимашки тем, что я всё же смог оттолкнуть противника и в обратном перекате встать на ноги. Может, в данной ситуации было бы разумней продолжить рукопашную, но я решил, что без оружия Лаенхарта не убить – и вместо того, чтобы воспользоваться форой, отчаянно пытался найти брошенный нож. Увы – это было невозможно в такой темноте, а вот ночной пегас не просто так назывался ночным, так что его пауза в наступлении была более обоснованна. Пока я в темноте и тумане безуспешно искал оружие, кожистокрылый с негромким хлопком, поднялся в воздух. Для меня в этом не было ничего хорошего и вскоре я ощутил, почему. Будучи ночным животным, Лаенхарт был в своей стихии и, уходя в пике, наносил мне один режущий удар за другим. Я даже не сразу понимал, с какой стороны меня атакуют, и чувствовал себя… Даже не знаю, как выразиться – как персонаж одной из серий Ералаша, когда школяр, погоняв чёрного кота (я кошек люблю, хоть и не умею их готовить), поставив портфель, разбил в подъезде лампочку. Далее он, выйдя на улицу, услышал вопрос: «А портфель?» и, возвращаясь назад в тёмный подъезд, понял, почему не нужно бить лампочки, а кошек не нужно обижать (https://youtu.be/2ABbFeGemOI?t=84). Для того персонажа всё окончилось больничной койкой, для меня же вообще всё окончится, если ничего не придумаю. Увы, но котелок вообще не варил – я лишь безуспешно пытался предугадать направление удара, но даже если угадывал, то это не спасало. Я, получая порез за порезом, окончательно выбился из сил. Лаенхарт это заметил, так что его очередной заход был не режущего, а ударного действия, после которого я, лёжа на спине, был прижат к каменному полу. — Ты ведь не станешь бить лежачего? – с учетом, что ранее я сам полз с ножом к лежащему, данный сарказм был крайне неудачен. — Тебе не будет пощады, - хриплый голос гуля даже в не КАНТЕРЛОТСКОЙ обработке звучал угрожающе. Договорив, ночной пегас поднял свой клинок для решающего удара, я же придал своей морде максимально счастливое выражение – всегда хотел умереть с улыбкой на… морде. У кого-то в подобные моменты должна была вся жизнь промелькнуть перед глазами, со мной такого не было, но не могу сказать что перед моими глазами ничего не мелькало. Позади Лаенхарта я различил тёмный силуэт копытного, что на задних ногах с каким-то длинным предметом в передних бесшумно подкрадывался к ночному пегасу. Очень скоро в тусклом свете зелёного костра я опознал «крадущегося тигра». Точнее, это был зебра. Я уж думал, он копыта отбросил! Но в данный момент травоядный выглядел как хищник. Зебра, тигр – оба полосатые. Серьезно, будучи гулем, внешне Сулик не выглядел угрожающе. С лысой башкой и плешью на шкуре он больше походил на дряхлого старика, чем на зомби или демона. В данный момент Сулик был сам на себя не похож. Конечно, по критерию криповости Лаенхарту он сильно уступал, но всё равно видок у него был жутковат. Особенно сильно данное впечатление усиливал цвет его глаз. Даже в этом полумраке мне было видно, что белок его глаз был неестественно красным. В дополнение к этому из его ушей текли "кровавые ручьи", как при баротравме. На этом фоне я не сразу обратил внимание на оружие, с которым Сулик подкрадывался, хотя данная алебарда, как в фильме про меняющего профессию Ивана Васильевича – что застряла в машине времени, была довольно заметной. Нёс он её в перевёрнутом виде – топором вверх, колющим вниз, и вскоре я понял почему. Удар в район плеча конечности, которой Лаенхарт на меня замахнулся, колющим концом легко пробил броню ночного пегаса. Из получившегося отверстия тут же повалил розовый дым, хотя Сулик ещё не вынул своё оружие. Далее гуль зебра, орудуя алебардой как багром, оттащил другого гуля и, вынув острый конец, бросился в атаку. Я не стал следить за подробностями данного поединка. Даже моего скудного ума было достаточно, чтобы предсказать его исход – гулю обыкновенному ни за что не удастся победить гуля кантерлотского. Я должен помочь своему прогнившему полосатому напарнику, вот только что я мог? В данный момент я был обессилен и обескровлен настолько, что даже подняться не мог. Конечно, я быстро восстанавливаюсь, вот только у меня нет этого времени. Тем не менее, я не стал отказываться от своего плана и тактики – нужно найти нож и вспороть голову и брюхо Лаенхарта. С данной мыслью я стал быстро осматриваться в поисках упавшего ножа – в отличие от прошлого, в этот раз поиски были недолги и успешны. Нож был совсем рядом, нужно было лишь немного подползти и потянуться. Параллельно с добычей оружия я краем глаза всё же следил за поединком двух гулей представителей разных стран, и Эквестрия явно побеждала. Алебарда с переломанным древком лежала в стороне, Лаенхарт уверенно наступал, а Сулик со снятыми передними белыми тапками отчаянно уклонялся и парировал удары. Судя по приёмам зебры, наши спарринги, прошли не зря, но всё равно некоторые удары он пропускал, и на полосатой морде гуля появлялись дополнительные красные полосы. От всего этого у меня, наверное, случилась адреналиновая передозировка, по крайней мере, я слишком чётко ощущал, что мои раны затягиваются быстрее обычного, однако силы возвращались не так быстро, так что я всё ещё двигался ползком. Дерущиеся же меня вообще не замечали, так что момент, когда Лаенхарт заставил полосатого отступить к моей туше, можно назвать удачной случайностью. В данный момент я уже успел взять нож, но ещё не до конца восстановился, чтобы броситься в бой, однако надеялся, что к моменту, когда доползу, у меня появятся силы, а Сулик будет всё ещё жив. Двигаясь по пластунски, я про себя отметил, что Лаенхарт учёл, что в поединке со мной удары в туловище были малоэффективны. По крайней мере, броник гуля-зебры был малоповрежден, а вот его конечности и морда резали глаза множеством красных полосок. Также ночной пегас не стеснялся применять классические пинки, держа полосатого на удобной для себя дистанции. На всё это Сулик отвечал лишь приёмами классического бокса, которые были совершенно неэффективны. Уверен, что полосатый это понимал – он тянул время, ожидая от меня помощи. Я должен успеть. Увы - не успел. У меня силы так и не появлялись, а вот ночной пегас, похоже, вообще был не знаком с этим понятием. В момент, когда я только начинал подползать, он, совершив обманное движение, попытался применить оба своих клинка, на этот раз как колющие оружие. Однако Сулик не попался на эту уловку и, выставив блок, остановил оба клинка буквально в пяти сантиметрах от своей туши – один клинок был у глаза второй в районе печени, где у жилета небольшая брешь. Лаенхарту было известно это слабое место. Недавно, когда он меня допрашивал, он уже вонзил мне нож в данную брешь. Конечно, это не смертельно, но хорошего мало. Тем не менее, я, думая о хорошем, медленно приближался к замершим в жуткой паузе гулям, и тут для меня и для моего напарника случилось неприятное – меня наконец-то заметили. Сулик, заметив мою ползущую тушу, слегка отвлёкся, и Лаенхарт не простил такой ошибки. Пользуясь полусекундным замешательством, он всё же смог протиснуть свой клинок в ранее упоминаемую брешь, откуда тут же ручьём потекла кровь. Но этого ему показалось мало, он, удерживая гуля зебру в стоячем положении, нанёс ещё два колющих удара, а после буквально поднял его на ножах над полом. Сулик же всё это время был в сознании, но смотрел на меня немигающим взглядом с выражением морды, на котором читалась просьба о помощи. С данным выражением он плашмя упал на каменный пол. Увиденное подействовало на меня не хуже разряда дефибриллятора – у меня будто открылось второе дыхание. Обретя силы, я, встав на ноги и глуша свои шаги, быстро сократил расстояние до цели. Находясь у противника за спиной, я поначалу хотел провести классический захват с последующим режущим ударом ножа в горло, но отказался от данной затеи – противник необычен, и с ним такое не эффективно. Вместо этого я, беря пример с врага, заметил слабое место во вражеской броне и немедленно воспользовался данным открытием – с размаху воткнул нож в район бреши в броне, где из спины Лаенхарта росло кожистое крыло. Расчёт оправдался – я не вынул нож, но из пробоины всё равно начал исходить розовый дым. Попытки же кожистокрылого взлететь не увенчались успехом – нож мешал, и не думаю, что он сможет туда дотянуться. Однако дезорганизация была недолгой – противник, быстро сориентировавшись, произвёл круговой удар клинком. Могло сработать, но я ожидал чего-то подобного и поставил блок, после чего, захватив правую переднюю ногу, применил всю свою лошадиную силу земного пони. Опорная конечность гуля не выдержала такого напора и сломалась под самым неестественным углом, но я не остановился на достигнутом. Видя накопытник с выдвинутым клинком, я направил холодное оружие против его владельца, воткнув клинок в горло Лаенхарта. Однако тот не растерялся и, используя свои задние ноги, смог меня отпихнуть, а после вынуть клинок из своего горла – из бреши отчаянно повалил розовый газ. Сейчас видок у Лаенхарта был довольно специфичен и сильно отличался от того, что был в начале нашей встречи. Конечно, и сейчас он выглядел, как адский демон, но с источающем газ горлом и правой передней ногой, повисшей плетью, он был не так страшен. Особенно это подчёркивало выражение его морды, на котором чётко выражалась эмоция паники. Он осознавал, что потерял инициативу, и это его пугало. Меня же пугало то, что он может быстро восстановиться. Так что, не теряя драгоценные секунды, я бросился в атаку. Будучи фактически без передней ноги и неспособный летать, Лаенхарт был уже не так крут, так что было несложно, уклоняясь от клинка, нанести несколько ударов по морде, а далее зайти за спину, чтобы вынуть нож - дым из ножевого ранения также был достаточно густым. Будучи теперь с холодным оружием, я всё же применил классический захват сзади с последующим опрокидыванием на спину, а после начал наносить многочисленные удары ножом по незащищённому брюху. Из данных ран также вместо крови валил газ, но гуль, похоже, не чувствовал боли и, сориентировавшись, воспользовался своим вторым неповреждённым крылом, чтобы вместе со мной оттолкнуться от пола. Хотя мы подлетели не очень высоко, но всё же упали в небольшом отдалении друг от друга. Хотя встали на ноги мы почти одновременно, но было заметно, что в отличие от меня, твёрдо стоявшего на двух задних, Лаенхарт на своих двоих заметно качался. Похоже, потеря крови, то есть – розового газа, для него не прошла без последствий. Я же не собирался поступать по-джентельменски и ждать, пока враг сориентируется, и бросился в атаку. В этот раз я убрал нож в ножны – в Лаенхарте и так дырок больше чем в швейцарском сыре, и из гуля «дым» хлещет как из травяного костра. Всё что мне нужно, так это продолжить отбивание конины в направлении костра драконьего пламени. Хотя зачем эти лишние манипуляции, у меня есть то, что можно использовать как импровизированный огнемёт. Я совсем забыл про баллончик с охлаждающим спреем, что дала мне Дестини. Сейчас вспомнил – лучше поздно, чем никогда. На земле на таких баллончиках обычно пишут предупреждения об опасности перегрева или контакта с огнём. Не знаю, что за компоненты использовала белая палкоголовая от медицины, но наверняка они также обладают горючими свойствами. Было немного жалко его тратить, но тогда между выбором «лечить или калечить» я выбрал второй вариант. Основываясь на выборе, я, заметив и взяв лежащий на полу тлеющий журнал (что-то подсказывало, что в прошлом это был драконий комикс – на обложке можно было различить как-то бешенную копытную с зелёной растительностью на голове), достал баллончик. Далее, поднеся к баллончику тлеющую бумагу, я нажал на клапан. <tab>Ожидания частично оправдались – спрей действительно оказался горючим. Попытка Лаенхарта укрыться от струи зелёного пламени была просто жалкой, вот только на таких баллончиках не просто так пишут: беречь от огня. Я смутно помнил, как его разорвало, но, судя по тому, что я, держа его «на расстоянии вытянутой руки», не сильно пострадал, можно сделать вывод что моя «аура» отразила от морды часть огненной волны, остальное поглотил бронежилет. Хотя можно сказать, что всё обошлось, но в будущем нужно думать о последствиях, прежде чем проявлять «изобретательность». Мне снова вспомнилась фраза, что говорил мой учитель ОБЖ: кто играет с огнём, тот в нём и сгорит – я чуть не сгорел после «игры». Нужно заканчивать с такими играми. Похоже, что в этот раз мне придётся действовать по старинке: меньше думать – больше бить. Возвращаюсь к старому плану – дерясь в рукопашной, оттесняю противника к ближайшему очагу пламени. Если бы я так и поступил, то всё бы прошло хорошо, вот только я совершил нетипичную для себя ошибку. Боксируя, я уверенно гнал гуля в нужном направлении (говоря про себя: Веньямин, пора в камин) но, войдя в раж, стал действовать не всегда адекватно. Часто вместо того, чтобы теснить, я просто сбивал Лаенхарта с ног, то, что он быстро вставал, меня всё больше злило – мне хотелось, чтобы он упал и больше не вставал. После очередного такого падения напротив шкафа с шарами памяти я решил использовать особенности местности и с криком «**Я не закончил!» прыгнул на угол шкафа, заставив тот упасть в направлении лежащего противника. Тот, даже будучи тяжело раненым, оказался достаточно проворен, чтобы уклониться от массы железа и сферического стекла. Меня такая картина окончательно вывела из себя и, в очередной раз отправив Лаенхарта в нокдаун, я, будучи в ярости и уверенным в своём превосходстве, прижал лежащего противника и начал методичное отбивание его гулифицированной морды. В этот раз Лаенхарт не стал использовать обессиленное крыло. Вместо этого он здоровой передней ногой воткнул мне свой клинок прямо в голову. Вряд ли это был такой план, но мне от этого не легче. К счастью, из-за потери (крови) газа, зрение и координация движений ночного пегаса были нарушены, так что вместо виска или горла клинок попал мне в щёку. Это было не смертельно, но очень болезненно – клинок, войдя мне в правую щёку, прошел насквозь, выйдя с другой стороны морды, порезав при этом язык. Вынув нож, я попытался произнести известное ругательство, но вместо этого просто залил морду гуля собственной кровью. Теперь у меня окончательно поехал рассудок. Я забыл о своём плане устроить «рыцарю ада» аутодафе, мне хотелось убить его собственными «руками». Я был как отбойный молоток. Всё бил, бил, бил, будучи в состоянии аффекта. Не защищённая шлемом гулифицированная морда всё больше теряла свою форму, а выбросы газа всё не прекращались. Лаенхарт не умирал, но был без сознания. Чтобы его убить без использования посторонних предметов мне нужно оторвать ему голову или…. Лаенхарт ведь смог на моих глазах убить кантерлотского гуля. Тогда он просто свернул Лире Хартст…. какая-то там, шею. Вспомнив данный момент, я, приподняв защищённую шлемом голову, провернул ту на сто восемьдесят (условно) градусов – хруст был громким. Наконец-то с ним покончено – это было тяжело и странно. Серьезно, бой против Лаенхарта можно описать примерно так. Лаенхарт меня побеждает, но перед тем, как меня добить, ему кто-то мешает, после чего он убирает помеху и снова принимается за меня. Я, в моменты, когда у противника появляется новая проблема, жду своего неполного восстановления и, учитывая предыдущий опыт, бросаюсь в бой. Произошедшее даже можно сравнить с ранними электронными развлечениями, где игроку давали «три жизни» - мне пришлось использовать все три. Но в итоге антигерой всё же победил героя, добро проиграло нейтралитету, призрак справился с тем, кто на призраков охотился. Увы, но мои союзники оказались менее удачливы. Сейчас «спецагент Мятная» лежит где-то в тёмной пещере со свёрнутой шеей. Старичок Сулик был вообще поднят на ножи, хотя... Я не видел, чтобы его пырнули в жизненно важные части тела. Может, он ещё жив, если не умер от потери крови. Нужно его найти, или хотя бы его вонючий труп. Приняв данное решения, я, пытаясь встать на ноги, понял, что адреналин начал удивительно быстро прекращать действовать – мне хотелось упасть и заснуть долгим сном. К счастью, разум оказался сильнее данного желания, и я всё же нашёл в себе силы подняться и, сориентировавшись, выбрать направление, где должен находиться Сулик. Небыстрым шагом я начал движение, и каково было моё удивление, когда меня остановили! — Стой! – голос был знакомым, «старческим», скрипучим. — Он не мёртв! Добей его! — Жива?! – неожиданный даже для меня ответ, который одновременно являлся риторическим вопросом, так и не был произнесён. Вместо этого я издал невнятное мычание вперемешку с выбросом крови – разрезанный язык давал о себе знать, но, похоже, Лира поняла, что я имел в виду. — Разумеется, и он тоже! – прокричала единорожка в толстовке, одновременно светя жёлтым светом из своего отростка на башке. Судя по её виду (была в том же положении тела, в котором её оставил Лаенхарт) она парализована, хотя может говорить и использовать магию. Данное открытие многое меняло. Сколько мы дрались? Десять минут? Меньше? Примерно за столько Лира пришла в сознание. Нет сомнений, что и ночной пегас также скоро проявит признаки жизни, хотя… Единорожка, которой свернули шею, выжила, но сейчас неподвижна – её голова живёт отдельно от тела. Скорее всего, придя в сознание, Лаенхарт также будет в положении Стивена Хокинга, но лучше не рисковать. Я знал, что должен сделать, и быстро понял, что не могу. Может, после всего пережитого это звучит странно, но я не мог так просто бросить кожистокрылого копытного в огонь. Я же не инквизитор, хотя и не гуманист. Я не могу просто бросить его в пламя как какого-то жадного еврея. Нужно что-то придумать, а пока мне придётся волочить этот мёртвый груз. Волоча Ленхарта зашкирку, я сперва подстраховался и, найдя в его подсумке единственную болу связал его по всем четырём ногам, отчаянно вспоминая как сам был связан аналогичной болой. Также без внимания не остались и клинки на накопытниках – их я обезвредил, используя золотые монеты, что повсюду были раскиданы в этой «пещере Али Бобы». Двух монет на каждый клинок оказалось достаточно, чтобы заклинить механизмы. Видок у получившегося результата оказался ещё тот, в смысле – ненадежен, поэтому я и волочил сросшегося со своей бронёй копытного, будучи готовым, воткнуть нож ему в горло. К счастью, далеко волочить не пришлось – Сулик быстро нашёлся. Вид у него был изрядно потрепан, но факт наличия рядом пустой бутыли из-под лечебного зелья навевал оптимизм. Вскоре оптимизм подтвердился. — Мы победили, - произнёс гуль зебра хриплым обессиленным голосом, а после подобно персонажу комиксов Джокеру засмеялся истеричным смехом. Хотя смех был заразителен, но больной язык присёк мои попытки присоединиться к «веселью». В данное «веселье» прервало то, чего я ожидал и опасался – очнувшийся Лаенхарт тут же вцепился зубами мне в левую заднюю ногу – нож в горло его успокоил. — Ты взял его в плен? – вопрос гуля зебры был понятен, но я не смог на него ответить, только невнятно промычать плюясь кровью, — Эмм – я тебя не понял, - я снова замычал указывая на пленника, — Что? Почему так тихо? – задавая вопросы Сулик поднимал и опускал уши. — АААААА!!! ТИШИНА! Я – ОГЛОХ! ААААА!!! Этого ещё не хватало. Как объяснить глухому, что я немой? Незавидное у нас положение, хотя с другой стороны – это справедливо. Недавно я прострелил глаз одноглазому, а в туннелях гончих Сулик сунул ствол дробовика в пасть одноглазой собаке - натянутая ирония. Честно говоря, нужно смотреть на ситуацию с хорошей стороны. Мы живы, выполнили задание, а про то, что больше не можем говорить и слышать, можно сказать что «легко отделались» - Лира вообще парализована. Уходя, нужно будет про неё не забыть – на этой мысли единорожка напомнила о себе: — Чего ты с ним таскаешься?! Он убивал подобных тебе ещё до падения бомб, и нас бы не пощадил! Убей его! С ней было сложно не согласиться – Лаенхарт действительно не стал бы брать пленных, но я решил не выполнять её предложение. Вместо этого, заметив лежащую рядом алебарду со сломанным древком и вспомнив, что в пещере находится мёртвый дракон, принял другое решение – связать Лаенхарта покрепче. Конкретнее, взяв «топорище», направился к головной части Спайка и, выбрав место у основания морды начал рубить его тонкий, но очень длинный язык. Это было неприятно, даже чисто психологически – у меня язык тоже был порезан. Хотя чисто технически это было несложно – драконий язык оказался не таким прочным как драконья шкура. Далее я замотал ночного пегаса в этот «пожарный шланг» - теперь Лаенхарт стал похож на хот-дог. — Ты действительно лоботомит? – Лира прервала мои мысли об американском фастфуде, — Его нельзя оставлять в живых.