— Да!!! Мне нравится! - мне действительно нравилось пускать прахом труды полосатых, будь то на поле или в нагромождении белых мешков под навесом. Со стороны же противника слышались другие слова: — Тревога! Вторжение! Это СНС! Они жгут поля! Свяжитесь с Вельвет!!! - я их слышал, но не видел из-за густого дыма и делал своё дело, периодически комментируя свои восторги: — Больше огня! Как же офигенно! - после данной фразы я ощутил, что со стороны противника могут прилететь не только слова. Забрало на шлеме покрылось паутиной трещин от попавшей в него пули (пришлось его поднять из-за ухудшегося обзора), а от наших бойцов стали слышаться звуки рикошетов о силовую броню. Как ожидалось, пулям кланяться не стали, лишь стали вести огонь не только из огнемётов - в зебр полетели многочисленные очереди из пулемётов, а также зелёные сгустки из плазменных винтовок. Я же повторил момент, где стрелял горящими сгустками и несколькими выстрелами разогнал обороняющихся. "Свинья" продолжала свой путь, только теперь строй стал более рассредоточенным. Пусть мы и являемся приманкой, но всё же идти столь плотным строем при активном сопротивлении - самоубийство, так что рассредоточение при огневом контакте было вполне логично, и пока работало. Несмотря на вражеский огонь, мы не несли потерь, копытных защищала силовая броня, а меня, и тех, кто её не носил, бронежилеты (из драконьей кожи) и прочая экипировка. Всё это работало достаточно эффективно, и наш клин, как паровой каток, всё приближался к жилой части Глифмарка. Первым признаком жилой зоны для нас стал небольшой участок с очень высоким проволочным забором и деревянными трибунами - я не специалист, но это явно была бейсбольная площадка. Ни за что бы, не подумал, что Эквестрийские зебры практикуют игру в бейсбол, но на этом странности Глифмарка не закончились - наконец добравшись до жилой зоны, я довольно сильно удивился от вида местной архитектуры. Серьезно, все те здания, что видел ранее, выглядели вполне обычно, и в Глифмарке я также ожидал увидеть типичные жилые дома, а никак не множество глиняных домиков с соломенными крышами. Нет, я конечно понимаю, что эти зебры пытаются жить как их довоенные предки, но всему нужно знать меру. Здесь не саванна, и такая архитектура смотрелась просто смешно. Это всё равно, что если бы эскимосы, переехав в зону умеренного климата, стали бы строить иглу. Будучи под кайфом, я смеялся над архитектурной нелепостью слишком долго и даже сжигая эти домики, не прекращал истерично хохотать. Конечно, мне было немного совестно, будучи психом с огнемётом, сжигать чье-то жилище, но себя утешал тем, что там никого не было - ещё подходя к застройке, я различил толпу полосатых всех возрастов, которая галопом покидала город. Исключением были лишь хижины из окон которых по нам вёлся огонь, но тех зебр было не жалко. О чём я действительно сожалел, так это о не взятом противогазе. Наблюдая радужные круги, я, тем не менее, всё ещё тешил себя надеждами, что моя аномальная регенерация всё же очистит организм от галлюциногенов, тем более что горящее поле осталось позади, вот только всё случилось с точностью до наоборот. В момент, когда мы выжигали Глифмарк, наркоэффект проявил себя наиболее чётко - это случилось после какой-то вспышки (у меня сложилась ассоциация с зажжённой спичкой) и послышавшейся непонятной фразы: "Представляем: Слева единорог!" - слева действительно был единорог из нашей группы. Ступая по выжженной земле, я автоматически смотрел под ноги, но мне было всё равно, на что я наступлю. Даже если бы я увидел мину, то всё равно бы не изменил размеренный шаг, так что нет ничего удивительного, что я раздавил чьи-то брошенные очки, да и дымящиеся гильзы меня не волновали. В тот момент я был в прострации, не соображая, что происходит - даже выстрелы и звуки музыки становились всё тише, зато начинала звучать другая музыка, а радужные круги становились всё ярче. Следуя за этими кругами, я, выбив дверь, вошёл в одну из немногих, ещё не горящих, хижин. Что я там делал, и как оттуда вышел, в упор не помнил, помнил лишь момент в котором стоял на главной улице, уже горящего города, поливая пламенем постройки. Это был последний момент, когда ясность рассудка ещё брала верх. Дальше случилась подлинная шизофрения. Время как будто замедлилось, в том числе и мои собственные движения, даже дыхание и сердцебиение ощущалось таким медленным. Находясь в таком состоянии, я также медленно моргнул, вот только открыв глаза, вместо ожидаемой картины пожарища, узрел лишь темноту. Однако тьма не была абсолютной - вдали виднелся яркий огонек, который отчётливо приближался. Приближаясь, он всё ускорялся и увеличивался в размерах, пока не заполнил всё поле зрения. Теперь уже вместо тьмы всё заливал яркий свет, но данная засветка продлилась недолго - свет отступал и, моему взору предстала другая картина, и увиденное было прекрасно. Ясное синее небо, аккуратные пряничные домики, молочные реки, цветы - красота. Также данная картина сопровождалась странной музыкой с не менее странными словами: Пироман-Шизофреник! Радугу он льёт! И действительно - вместо огнемёта у меня был какой-то нелепый тромбон, из которого текла радуга. На местах, куда попадала радуга стали вырастать прекрасные цветы - мне захотелось залить весь мир этой радугой, чтобы сделать его ещё более прекрасным. Здесь светлый мир, цветочки. Пулемётчик жуёт. На данных словах я различил совсем маленького зебру с ангельскими крылышками. То, что его морда была как у взрослого, совершенно не убавляло его милоту, и, глядя на него, мне самому захотелось сделать что-то милое. То, что малыш побежал ко мне, быстро перебирая ножками, просто растопило моё сердце. Мне захотелось сделать этому жующему полосатику что-нибудь приятное, и я нашёл выход, различив боковым зрением у себя на спине огромный леденец на палочке. Шизофреник! Пулемётчик-малыш. Поджигатель леденец достал. К нему бежит крепыш. Я, не обращая внимания на слова, достал леденец и вприпрыжку поскакал к полосатому ангелочку. Он такой забавный, добрый, Наш маленький Хэвик. бежит к нему с леденцом Шизофреник! На последнем слове я заткнул пасть полосатого ангелочка леденцом, вот только мне предстал секундный кадр, в котором из полосатой головы торчал пожарный топор, а голос произнёс очень странные и страшные слова: Топором убил! Меня такие слова неслабо так напугали. Настолько, что я решил отвлечься от малыша с леденцом на что-то другое, но тоже милое. А музыка всё играла, и голос также не прекращал комментировать мои действия. Шизофреник! На скаута он глядит. Я действительно увидел другого приближающегося ко мне полосатого малыша. Пироман хороший, Малышу ничто не грозит... Действительно, чем могут быть опасны мыльные пузыри? Я думал что ничем и, достав из кобуры пластмассовую рыбку, держа ту за хвост, нажал ей на плавник. Рыбка открыла ротик и выпустила в направлении полосатого малыша мыльные пузыри. От выстрела назад летит! На данной фразе мне предстал кадр полосатика с пулевым отверстием в башке падающего в направлении противоположному пистолету. Но я не стал заострять внимание на плохом. Все танцуют веселятся, Помахал малыш медик. Поправь же ты в коробке крышку.... Повернувшись, я увидел малыша играющего в прятки. Малыш решил спрятаться в коробочке с бантиком, вот только криво поставил крышку - так его легко найдут. Я решил это исправить и поправил крышку, а после, радугой из тромбона, посадил вокруг целую рощу цветов. Запер Медика в амбаре, Пусть сгорит он там в пожаре! Последнее звучало по-настоящему жестоко, как хорошо, что в этом светлом мире такое невозможно, и как я был рад находиться среди всей этой милоты.