Мейв Керридвин, по-моему, вовсе не похожа на охотницу за привидениями. В ней нет ничего мистического или пугающего; это хрупкая женщина с некрасивым, но приятным лицом. Солнце покрыло ее кожу веснушками и прочертило глубокие морщинки вокруг карих глаз. В темных волосах серебрится седина. Я не могу представить, как эта женщина вступает в контакт с привидениями или изгоняет демонов; судя по виду, она скорее угощает их печеньем собственного изготовления. – Прошу прощения, что вам пришлось потратить столько времени, чтобы встретиться со мной. Обычно я сама езжу к клиентам на дом, однако моя машина все еще в ремонте. – Ничего страшного. У меня как раз было настроение уехать на целый день. – Я смотрю на огород. – Какая красота! Я пишу кулинарные книги и всегда охочусь за новыми приправами. – Ну, это растение не стоит добавлять в еду, – отвечает она, указывая на куст, который я разглядывала. – Это белладонна. Смертельно опасный паслен. Можно умереть от нескольких ягод. – И зачем же вы его выращиваете? – Все растения используются по-разному, даже ядовитые. Раствор белладонны можно применять для анестезии или при язвенной болезни. – Она улыбается. – Входите же. Обещаю, что вам в чай я не добавлю ничего, кроме меда. Я переступаю порог и на мгновение замираю, с интересом оглядывая зеркала, что висят почти на каждой стене. Одни представляют собой просто осколок стекла, другие высятся от пола до потолка. Некоторые – в роскошных рамах. Куда ни посмотри, везде что-нибудь да движется – это я верчусь от одного отражения к другому. – Как видите, я помешана на зеркалах, – признается хозяйка. – Кто-то собирает фарфоровых лягушек, а я вот – зеркала со всего света. – Она поочередно указывает на свои сокровища, пока мы идем по коридору: – Это из Гватемалы. А это из Индии. Малайзия. Словения. В любой точке земного шара люди хотят любоваться собой. Даже гвинейцы любят сидеть и смотреть на собственное отражение. Остановившись, я разглядываю особо интересный экземпляр. Круглое зеркало в жестяной раме с изображением гротескных пугающих лиц. Демонов. – Интересное у вас хобби, – бормочу я. – Это не только хобби, а еще и защита. – Защита от чего? – хмурюсь я. – В некоторых культурах считается, что зеркала таят в себе опасность. Мол, они служат порталами в иные миры и через них духи могут перемещаться туда-сюда и проказничать. Однако китайцы верят в защитные свойства зеркал и вешают их за пределами дома, чтобы отпугивать духов. Стоит демону увидеть собственное отражение, он в страхе исчезает и перестает докучать вам. – Она указывает на зеркало, висящее над дверью в кухню, с рамой, которая выкрашена в ярко-зеленый и золотой. – Это зеркало Багуа[3]. Видите, оно выгнуто? Это чтобы поглощать негативную энергию, которая благодаря ему не попадает в кухню. – Она замечает сомнение на моем лице. – Вы считает, что все это ерунда, верно? – Я всегда скептически относилась к сверхъестественному. – И вот куда это привело вас, – улыбается Мейв. Мы сидим у нее в кухне, где с оконного карниза свисают кристаллы, отбрасывая на стены маленькие радуги. В этом помещении зеркал нет – вероятно, хозяйка считает, что кухня защищена от вторжений, поскольку по всему коридору развешены отгоняющие демонов зеркала. Я очень рада, что здесь их нет. Как и демоны, я побаиваюсь собственного отражения, избегаю смотреть в собственные глаза. Мейв ставит на стол дымящиеся чашки с ромашковым чаем и садится напротив меня. – А теперь расскажите мне о своем привидении. Я робко усмехаюсь: – Прошу прощения, но это звучит забавно. – Разумеется. Вы ведь не верите в духов. – И правда не верю. Никогда не верила. Я всегда считала, что люди, которые в это верят, – сумасшедшие или фантазеры, каких мало, но теперь ума не приложу, как объяснить то, что происходит в моем доме. – Вы считаете, что происходит нечто сверхъестественное? – Я не знаю. Ясно одно: я не выдумала все это. – Не сомневаюсь, что это так. Однако в старых домах обычно скрипучие полы. Дерево разбухает и усыхает. Из кранов капает. – Все это не объясняет мои видения. И ощущения, когда он ко мне прикасается. Брови Мейв плывут вверх. – Кто-то прикасается к вам? – Да. – К чему конкретно? – К лицу. Он прикасается к моему лицу. Мне не хочется рассказывать ей, к чему еще он прикасается. И как он своим весом прижимает меня к кровати. – По телефону вы сказали, что ощущаете еще и запахи. Необычные ароматы. – Запах всегда возникает перед самым появлением призрака, и обычно это первое, на что я обращаю внимание. – Запахи часто описывают как сигналы присутствия потустороннего. Это неприятный запах? – Нет. Что-то вроде… вроде ветра с океана. Аромат моря. – Что еще вы замечаете? Вы говорили, что ваш кот часто ведет себя странно. – Думаю, кот в курсе. Мне кажется, он видит… моего гостя. Кивнув, Мейв делает глоток чая. Похоже, ее вовсе не удивляет мой рассказ, который кажется совершенно невероятным, и безмятежность Мейв постепенно успокаивает меня. Я склоняюсь к мысли, что моя история звучит не так уж дико. – А что вы видите, Эйва? Опишите это. – Я вижу мужчину. Он моего возраста, высокий, с густыми черными волосами. – Полностью воплощенное видение. – Да, с головы до ног. – «И даже больше», – добавляю я про себя. – На нем черный китель. Простой, без украшений. Как тот, в котором капитан Броуди изображен на портрете. – Капитан Броуди – человек, который построил ваш дом? Я киваю: – Его портрет висит в здании Исторического общества Такер-Коува. Говорят, капитан погиб в плавании, что объясняет запах моря, который я ощущаю перед каждым его появлением. Обращаясь ко мне, он утверждает: «Ты в моем доме». Он верит, что дом по-прежнему его. Я не уверена, что он осведомлен о факте собственной смерти. – Я очень хочу, чтобы она мне поверила; бросив взгляд на стол, замечаю, как нервно сжались в кулак мои пальцы. – Это капитан Броуди. Я не сомневаюсь. – Вы хорошо чувствуете себя в этом доме? – Теперь да. – А раньше нет? – Когда я впервые увидела его с улицы, дом показался мне недобрым, будто бы не хотел, чтобы я входила. А потом я оказалась внутри и ощутила запах моря. И вдруг мне стало уютно. Показалось, что дом принял меня. – Так, значит, вы совсем не боитесь? – Поначалу боялась, а сейчас нет. Больше не боюсь. А надо? – В зависимости от того, с чем вам пришлось столкнуться. Я имею в виду: только ли в призраке дело? – А в чем же еще? Мейв медлит, и я впервые чувствую ее волнение, словно она боится высказать свои истинные мысли. – Призраки – духи умерших, которые не смогли навсегда покинуть этот мир, – поясняет она. – Они задерживаются на земле, потому что не закончили какое-то дело. А кто-то застревает здесь, не понимая, что уже умер. – Как капитан Броуди. – Возможно. Будем надеяться, так оно и есть. То есть вас посещает безопасный призрак. – А есть опасные призраки? – Это зависит от того, какими людьми они были при жизни. Дух хорошего человека обычно безобиден. Раз данный объект не пугает вас, вероятно, он к вам расположен. Более того, призрак, который принял вас в своем доме, может попытаться оказать вам покровительство, от чего-то защитить. – Значит, мне не о чем беспокоиться? Она тянется к своей чашке и снова делает глоток. – Вероятно, не о чем. Мне не нравится, что она повторяет это слово – «вероятно». И не нравится смысл, который она в него вкладывает. – Может, я все-таки должна о чем-то волноваться? – Есть, скажем так, некие сущности, способные привязаться к дому. Порой их привлекает негативная энергия. Например, полтергейст, кажется, появляется в жилищах, где обитают дети-подростки. Или там, где семьи переживают эмоциональные потрясения. – Я живу одна. – А не было ли у вас в недавнем прошлом личной драмы? С чего начать? Я могла бы сообщить Мейв, что последние восемь месяцев я парализована чувством стыда. Могла бы рассказать, что сбежала из Бостона, потому что не в силах примириться со своим прошлым. Но обо всем этом я умалчиваю и отвечаю просто: – Я пытаюсь закончить книгу. Просрочила сдачу почти на год, и мой редактор постоянно напоминает мне об этом. Так что да, ситуация стрессовая. – Мейв изучает мое лицо, просто буравит меня взглядом, поэтому, прежде чем задать вопрос, я отвожу глаза. – А если это и правда полтергейст, как его узнать?