— И не трудись спрашивать, откуда это взялось. Потому что знаешь, что это не твое дело, Роза. — Знаешь, если тебя поймают, — пробормотала его сестра, — Тогда мы все... — Только меня не поймают, так что брось это. Роза вздохнула. — Ты даже не нравится идея, что... — Нет. — Невозможно. Ты совершенно невозможен, Ренцо. — Мне нравится думать о себе как о жизнерадостном человеке. Он должен был им быть, не так ли? Он должен был быть таким, чтобы они не были такими. — Я заеду за ним завтра, но если он попросится ко мне сегодня ночью, просто позвони, — сказал Ренцо. — Не думаю, что он попросит. В последний раз, когда он был со мной, с ним все было хорошо. — Это было тогда. Это сейчас. Он не стал договаривать. — Ладно, Рен. Кстати, чем ты сегодня занимаешься? Он усмехнулся и оглянулся через плечо, смотря на закрытую дверь ванной. — Провожу время с Лючией. Вечно семнадцатилетняя девушка, его сестра издала пронзительный визг, который мог бы разорвать его барабанные перепонки, если бы он вовремя не убрал телефон. Он только покачал головой, когда Роза начала говорить по телефону. — Я поговорю с тобой завтра, — сказал он ей. Не попрощавшись, хотя он подозревал, что сестре на самом деле наплевать, Ренцо повесил трубку. Бросив его в изножье кровати, он уже успел снять футболку и куртку и расстегнуть джинсы, когда добрался до двери ванной. За ней, он мог слышать, как бежит вода, и мягкое гудение. С минуту он прислушивался. Ожидая. Повернув ручку и открыв дверь, чтобы войти в ванную, он снова услышал этот звук. Ясный, как день, и сладок, как это может быть. Она пела в душе. Он стоял, наблюдая через матовое стекло душа, который был достаточно большим, чтобы комфортно вместить по крайней мере пять человек, как Лючия танцевала за стеклом, и пела песню, которая была слишком популярна по радио. На самом деле это было не пение. Или песня. Это была всего лишь она. И безумная мысль, которая просочилась в его разум: Хотел бы я слышать, как она делает это каждый божий день, а не только сегодня. — Эй. — Лючия высунула голову из душа и посмотрела на него с сексуальной улыбкой. — Входишь или...? Боже. Как она могла даже спрашивать об этом, будто он мог отказаться или что-то в этом роде? Он ни за что не скажет этой девушке «нет», когда она предлагает ему что-то подобное, будучи голой, мокрой и... да, Ренцо в полном дерьме. Ренцо спотыкался о собственные чертовы ноги в попытке снять то, что осталось от его одежды, чтобы залезть в этот огромный душ с Лючией и обнаружить рай, ожидающий его между ее прекрасными сливочными бедрами. Ее смех только подстегнул его двигаться немного быстрее, когда он прорычал: — Продолжай смеяться надо мной, и я вручу тебе что-нибудь, чтобы заполнить твой красивый ротик, Лючия. — Обещаешь? — ласково спросила она за стеклом. Да. Он застонал. Так блядски. Он даже не подумал о презервативе в джинсах — он всегда носил его с собой, потому что не мог оторвать руки от Лючии, когда она рядом — и скользнул в душ. Горячая вода ударила ему в спину, но он даже не почувствовал этого. Он был слишком занят тем, что приближался к девушке, стоявшей спиной к дальней стене, облицованной плитками, копирующими камни. Над ее головой три больших ливня хлынули вниз, и она улыбнулась ему. — Это заняло у тебя слишком много времени. — Дразнишься, — пробормотал он. — Я знаю, я ужасна. Да, да, она дразнила. Но в лучшем смысле этого слова. Ренцо в мгновение ока сократил расстояние между ними, его губы прижались к губам Лючии, а ее руки поднялись, крепко хватая его лицо. Ее мокрое тело прижалось к нему, согревая его так, как никогда не согреет вода. Его ебаный член уже был твердым и стоял по стойке смирно между ними. Ему не нужно было сдерживать свое обещание, чтобы заполнить ее ротик. Она сделала это для них обоих, когда встала на колени, схватила основание его члена одной рукой и взяла его в рот. — Блядь! — он застонал, его голова упала назад. Но так же сильно, как он хотел наслаждаться ощущением ее рта на своем члене, пока он закрывал глаза и терялся, он действительно желал смотреть, как она делает это. Ренцо взглянул вниз, завороженный видом своего члена, скользящего между ухмыляющимися губками Лючии. Ее язык прижался к нижней части его члена, щеки втянулись, и она с силой брала его в рот. — Так чертовски красива, — пробормотал он. — Ты собираешься проглотить и меня тоже? Она подмигнула. Да, блядь. Конечно, ему бы это понравилось — смотреть, как она сглатывает — но на самом деле он хотел просто оказаться внутри нее. Его чуть не убило желание оторвать ее от своего члена, но он сделал это, подняв ее, чтобы еще раз ощутить вкус ее губ. Нога Лючии обвилась вокруг его бедра, и она подвигала бедром, позволяя его члену скользить по ее гладким складкам. Все, что для этого требовалось, это сдвинуть его бедра, чтобы она обхватила другой ногой его бедра, и он скользнул в ее киску. В поисках рая. Снова оказаться внутри нее. Именно там, где он хотел быть больше всего. Тихий стон Лючии совпал с его собственным. Облегчение, он знал. Все, что он чувствовал, когда находился внутри нее, было сладчайшим облегчением. Он никогда не получал этого ни от кого другого. Жизнь всегда так или иначе сводила его с ума. Но не с ней. Никогда с ней. Она снова поцеловала его. Весь остальной мир исчез. *** Ренцо решил, что Лючия выглядит лучше, когда на ней нет ничего, кроме его белой футболки и ее кожи. Даже если она пыталась убежать от него после того, как бросила попкорн и попала ему в лицо. Чертова девушка. — Немедленно возвращайся, — пробормотал Ренцо. Дразнящий смех Лючии окрасил гостиничный номер, когда она запрыгнула на кровать и вырвалась из его объятий. Она бросила ему через плечо сексуальную улыбку и кинула в него еще один кусочек попкорна. По крайней мере, на этот раз ему удалось увернуться. Он наслаждался видом ее обнаженных ног, гладких, золотистых и шелковистых, стоящей на кровати в его одежде. Каждый раз, когда она двигалась, он получал самый приятный взгляд на ее задницу и рай между ее бедер. Потому что да, на ней даже не было трусиков. На ней не было ничего, кроме веселья и греха. Он хорошо проводит время, либо вместе, либо никак. Это как-то сразу ударило его прямо в грудь. Конечно, он знал это. Он, блядь, сказал это. Он любил эту девушку так, как никто никогда не мог знать. Никто никогда не поймет, как от одного взгляда на нее у него сжимается грудь, а сердце, блядь, взрывается. Конечно.