На престоле догорали желтые оплывшие свечи, у одного из окон висела зажженная лампада. На стенах плясали тени, и Эрику вновь показалось, что краски померкли, превратив белоснежные парадные одежды каменной богини в темную рясу. Фрайберг мотнул головой, пытаясь стряхнуть опасное наваждение. Он заметил, как Брунквист попятился к выходу, и метнулся к нему. – Оставайтесь здесь и приведите себя в порядок, а я поищу послушницу. Эрик ловко нацепил на запястья банкира наручники и приковал к одному из железных завитков фонтана, раскинувшегося медным цветком возле входа. Удачно, что браслеты, оставшиеся от его последнего пребывания в темнице, так и лежали в кармане. – И не вздумайте сбежать! – пригрозил Эрик и направился к двери, что вела во внутренний дворик. – Мне некуда идти, к тому же вы меня приковали, – обиженно произнес тот и подставил ладонь под тонкую струйку фонтана. – Надеюсь, Варна подтвердит мои слова. Иначе… – Иначе вас повесят, – пообещал Эрик, а Брунквист сник. Он разжал пальцы, и вода потекла в чашу. Банкир беззвучно заплакал. А Эрик, открыв низкую дверцу, пригнулся и выскользнул во внутренний дворик. Чувства Брунквиста его не волновали. Может, он раскаивался в том, что изменял супруге, или жалел о том, что связался со сводницей Ирмой, но горе банкира не шло ни в какое сравнение с жестокими убийствами. Эрик чувствовал – разгадка близка. Нужно только разговорить Варну, а затем отвезти Брунквиста в участок, желательно вместе с послушницей. Там с ними разберется гер Фриз. Окна дома, где проживали помощницы жрицы, зияли темнотой, на крыльце едва мерцал одинокий фонарь. Возможно, все ушли спать, но позабыли закрыть парадную дверь храма. А может, жрица или кто-то из послушниц еще бодрствует, вон и в окне молельни горит тусклый огонек. Эрик направился в дальний конец сада, чтобы проверить догадку. Все лучше, чем врываться в дом к спящим, да к тому же незамужним девицам. Дверь молельни была приоткрыта, но Фрайберг на всякий случай тихонько постучал. Не дождавшись ответа, заглянул внутрь. Он не сразу различил хрупкую фигуру одной из послушниц в бесформенной серой хламиде с капюшоном. Девушка стояла в углу на коленях перед статуей богини и шепотом молила о прощении. Было очевидно, что это не Варна. Та гораздо выше, крупнее и шире в плечах, а эта до того худа, что непонятно, в чем только душа держится. Не желая нарушать тайну исповеди, Фрайберг собирался уйти, как вдруг послушница обернулась, почувствовав чужое присутствие: – Кто там? – Мастер Клаус, – ответил Эрик, остановившись в дверях. – Простите, если побеспокоил. Я ищу Варну, старшую помощницу жрицы. Девушка поднялась с колен, скинула капюшон, и Эрик узнал Инигму. – Зачем вам Варна? Что вы от нее хотите? – неожиданно грубо спросила она, вглядываясь в лицо незваного гостя. – Вы, кажется, из полиции? Опять собираетесь ее допросить?! – Нет-нет! – Фрайберг попытался успокоить взволнованную девицу: – Я не из полиции и не собираюсь ее допрашивать. Просто хотел поговорить. – О чем? – нахмурилась Инигма. Эрик не видел смысла лгать. К тому же девушка могла что-то знать. Поэтому ответил честно: – Вы же с Варной давно прислуживаете в храме и не могли не заметить, что здесь творится неладное. Эту молельню используют не по назначению. Фрайберг старался быть деликатным и подобрать слова, чтобы не ранить слух девушки. Хотя знал, что Фриз опросил всех послушниц, пытаясь вытрясти подробности. Но то детектив, а то улыбчивый мастер механики, случайно заглянувший на огонек в храм. – Я… Я ничего не знаю… – еще сильнее разволновалась Инигма. – У полицейских есть подозрение, что Варна организовывала здесь встречи мужчинам с бывшими помощницами жрицы, – продолжил Фрайберг. – Вы лучше с благочестивой Ирмой поговорите! Варна ни в чем не виновата! – зло выкрикнула девушка. – И потом… они сами выбрали свою судьбу! Сами! А это уже было любопытно. – Кто – они? – вкрадчиво спросил Эрик, подойдя к Инигме ближе и заметив, что эмоции сменялись на ее лице быстрее движения стрелок хронометра. – Богиня столько для них сделала! Дала мужей, защиту… – Девица словно не слышала вопроса, взгляд ее лихорадочно метался, а голос дрожал: – Но они не ценили! Они не заслужили счастья, поэтому их и наказали! – Кто же их наказал? – спросил Фрайберг, приблизившись к послушнице почти вплотную. Он догадался, что она что-то видела или знает, и теперь главное – не спугнуть. По бледному личику потекли слезы. Инигма вдруг неловко уткнулась лбом в мужское плечо, худенькое тело сотрясли рыдания. – Она ни в чем не виновата! Варна просто хотела выйти замуж… – всхлипнула девушка. – Она хранила себя для мужа! Почему же повезло им, а не ей? Они ведь не ценили… – Я вижу, что вы любите Варну. Так помогите ей. Расскажите мне правду, пока не поздно. Эрик чувствовал, что приблизился к разгадке. Значит, именно ревность явилась причиной для убийства. Только ревновал не обиженный муж и не брошенный любовник, а та, чьи надежды и мечты были растоптаны. Мелькнула какая-то мысль о поцелуе смерти… что-то про след… Но Инигма вдруг вскинулась, больно вцепившись пальцами в его руку: – Какую правду?! – Как Варна провожала Амели и Фиону после свиданий, как они повздорили, как она их убила. Думаю, Варна не хотела причинить им зла… – Нет-нет! Не смейте так говорить! Инигма вновь мелко задрожала, прижимаясь к Эрику. Он легонько погладил ее по спине, успокаивая. Как бы у этой болезной не случился припадок. – Поймите, полиция все узнает и вычислит убийцу. Лучше сознаться. А я подумаю, чем можно помочь, – продолжал уговаривать Фрайберг. Инигма положила ладонь на его грудь, заглянула в глаза и твердо произнесла: – Никто не узнает. Если бы Эрик не был так увлечен утешением болезной девицы, то успел бы выставить щит. Но он не успел. Потому что не ожидал, что сильный мужчина, боец и стихийный маг вмиг превратится в беспомощную жертву. Фрайберг чувствовал, как чужой взгляд подавляет его волю, а девичья узкая ладонь обжигает даже сквозь одежду. Его словно резко ударили в солнечное сплетение, тело вмиг одеревенело. Он упал на колени и неловко завалился на бок. Но как ни призывал стихию, пытаясь установить защиту и нанести удар, магия не отзывалась. Она застыла. Инигма склонилась над ним, затягивая в бездну безумным взглядом. С лица исчезла бледность, на щеках заиграл лихорадочный румянец. Эрик будто со стороны наблюдал, как послушница торопливо расстегивает пуговицы на его жилете и рубашке, а маленькая ладонь касается обнаженной кожи. – Что вы де… – непослушными губами попытался спросить Фрайберг. Но захрипел, почувствовав, как задыхается. Силы стремительно его оставляли. А до сознания дошла простая и ясная мысль: из него уходит не только магия, но и жизнь. – Я не хотела причинять вам зла, – виновато вздохнула девушка, склоняясь над Фрайбергом и прижимаясь сухими горячими губами к его рту. – Но вы можете забрать у меня Варну. И потом… Я так голодна. А это всегда сильнее меня, как бы я ни молилась… Эрик дернулся, желая сбросить с себя убийцу, но лишь неловко вздрогнул. – Вас поймают и будут судить, – произнес он почти беззвучно, но послушница расслышала. – Не поймают. До сих пор никто не догадался. Инигма улыбнулась и впилась поцелуем в его губы, забирая дыхание и жизнь. Если бы не было так паршиво, Эрик посмеялся бы над тем, как он, стихийный маг, онемел от одного прикосновения маленькой послушницы храма. Она напала тихо, внезапно – как коварный убийца из-за угла. Ее взгляд, касание, поцелуй лишали его сил. Значит, вот как действуют маги смерти. Это не просто страхи напуганных горожан. Именно поэтому некоторые маги умирали от истощения, не желая проходить инициацию и принимать дар-проклятие. Именно поэтому Удо Мертвяк пил кровь убиенных животных, Нада забирала темную порчу, а Лейб Каховиц ходил в Лимб, подпитывая неправедную магию энергией из потустороннего мира. Они знали, как договориться с даром. Но необученный маг смерти, такой, как Инигма, являлся воплощением зла. Недаром и в Белавии, и в Дардании мертвяков преследовали, лишали магии и даже казнили. У Эрика мелькнула надежда, что ожидавший его в храме Брунквист мог бы пойти следом. Но вспомнил, что сам же приковал банкира наручниками. Да если он и откроет замок, то не успеет позвать на помощь. Слишком поздно. Все слишком поздно. Фрайберг вспомнил о приемной матери, которую так и не навестил. С сожалением подумал, что не смог отомстить за смерть родителей. И с горечью осознал, что больше никогда не увидит Магду, не коснется ее губ, не услышит объяснений… Нет, не может все так закончиться! Глупо умирать в двадцать три года. Да и не сойдут Инигме с рук ее темные дела. Фриз обязательно вычислит убийцу, к тому же на этот раз она действует не слишком осторожно. В молельню могут зайти другие послушницы. И ей потребуется время, чтобы спрятать тело. Но вопреки всем надеждам и рассуждениям, что еще не время для смерти, что так не бывает, что преступницу обязательно поймают… он умирал. Эрик устало прикрыл веки. А на месте прежнего мира возник новый – полный теней. И одна из них – грязно-серая и уродливая – отбирала у него жизнь. Эрик видел, как с окровавленных клыков падают тяжелые капли, слышал хриплое дыхание, чувствовал, как чудовище наслаждается происходящим. Инигма не в первый раз забирала чью-то жизнь, выпивала магию, и ей это нравилось. Та страшная сущность, в которую превратилась послушница, упивалась властью и с нетерпением ждала, когда разорвется последняя нить, что связывала тело и душу жертвы. И тогда чудовище утолит жажду, а человек впитает чужую магию, став на время сильнее. Фрайберг смотрел в пустые глазницы твари и вспоминал, что именно эту мерзкую тень видел в храме. Тогда он подумал, что ему все привиделось, но теперь знал наверняка: ошибки не было. Эрик усмехнулся, если можно назвать усмешкой тихий стон и едва заметное шевеление губ. – Если хочешь жить, ты должен забрать ее жизнь и принять свою тьму, – услышал он властный женский голос. – Побеждает сильнейший! Внутренним взором он видел, что там, где прежде находилось каменное изваяние богини, теперь возвышалась женщина. Эрик сразу узнал ее лик, только одежды были черны. И что же ему предлагает двуликая Аполия? Уподобиться Инигме – чудовищу, что пожирало его? Не так он привык бороться. Если бы в нем ожила стихийная магия, тогда бы он дрался и достойно принял смерть. Смерть…