– Идея хорошая, – поддержал возлюбленную Эрик. – Я узнаю об этом Вудсе и его разработке подробнее. Но потребуется больше информации о… болевых симптомах и текущих методах лечения. Фрайберг и сам хотел обратиться к Райнеру Моргану с подобной просьбой. Возможно, Вудс учился в Белавской Академии магических наук, основателем которой до переезда в Эльхас был Морган. А еще у Эрика возникла идея подробнее расспросить об антидоте, что Магда заказывала у аптекаря. В дневнике его отца были формулы редких алхимических настоек, некоторые из которых, судя по описаниям, могли буквально вытащить человека с того света. – Симптомы очень простые, – горько усмехнулся Питер. – Представьте, что ваша кожа сильно стянута, а некоторым участкам тела, скажем так, ее не хватило. И порой вы чувствуете, как вас буквально разрывает на части. От этой боли сходишь с ума и хочется умереть. – Питер! Мы что-нибудь обязательно придумаем! – попыталась приободрить брата Магда. – Вот и гер Зюликофф разработал неплохой антидот, с ним ты хотя бы спишь. Прошу, только не опускай руки! – Не переживай, дорогая, я не наделаю глупостей, – успокоил сестру гер Ленц. – Уйти было бы слишком легко, а я еще не все сказал этому городу и не поквитался с Грубером. – Пит, прошу! – вздохнула Магда и покосилась на Эрика. Но Ленца вздохи сестры не остановили. – Надеюсь, ты рассказала геру Клаусу, что именно Гайди Грубер повинен в гибели отца и в том, что произошло со мной? Грубер разорил нашу семью, а тебя сделал… – Не стоит продолжать, гер Ленц, – резко оборвал речь хозяина Фрайберг, видя, как Магда побледнела и прикусила нижнюю губу. – Я не знаю деталей, но в целом понимаю, как обстоят дела. И хочу вас уверить, что Гайди Грубер больше не приблизится к вашей сестре. Питер впился в собеседника долгим взглядом, но в прорезях маски виднелась темнеющая пустота. В итоге гер Ленц принес сестре и гостю извинения за нелицеприятные высказывания и приступил к уже остывшему завтраку. Питер жевал с трудом, и Эрик отвел взгляд, стараясь не смущать хозяина и не смущаться самому. Разумеется, он и раньше сталкивался с увечьями. Его свояк Райнер Морган в юности потерял на дуэли руку, но ни его жену, ни друзей железный протез ничуть не смущал. Да и в Ингвольде у каждого второго работяги вместо ноги или руки был протез, и здесь к этому относились спокойно. Но в случае с Питером Ленцом дело обстояло иначе. Он был вынужден скрывать страшные ожоги под одеждой, терпеть невыносимую боль и проводить большую часть времени дома. Этим и объяснялся колючий характер мужчины – он не мог помочь ни себе, ни сестре. – Магда сказала, что вы занимаетесь магической механикой, – нарушил молчание Питер, когда с завтраком было покончено. – Что именно вы производите в мастерской? – Все! От дирижаблей до дверных замков с артефактами. – Вы где-то учились? – Там и сям, – неопределенно ответил Эрик. – Работал на производстве дирижаблей в Белавии, одно время делал артефакты. Благодаря тому, что политические отношения между Ингвольдом и Белавией достаточно напряженные, вряд ли кто-то здесь разузнает о его учебе в Белавской академии. Да и выпускники такого уважаемого заведения ни за что не переедут в подобную дыру, а в Айзенмитт он и сам не сунется. Для работы в лавке, которую Фрайберг собирался открыть в аристократической части столицы, он наймет людей. А о его родстве с принцем Агнусом и подавно знал ограниченный круг лиц, и на каждом из них лежала магическая печать молчания. Поэтому Эрик никому не давал однозначного ответа на вопрос, где именно учился и работал, как жил в Белавии и с кем там был знаком. – А я учился на факультете механики в академии Айзенмитта, – с гордостью сказал Питер. – Закончил шесть лет назад, вернулся в Город темных улиц, и мы с Магдой всерьез занялись мануфактурой. Предприятие нам подарил отец, и какое-то время там производили обычных кукол. Но потом мы с сестрой придумали нечто особенное. – Эр, ты наверняка слышал о наших механических людях? – Магда обернулась к Фрайбергу. – Это все заслуга Питера. И если бы Грубер не запретил их производство, то сейчас в каждом доме были бы слуги, сделанные на нашей фабрике. И на предприятиях работали бы не пьяницы и бунтари, а ответственные и исполнительные мастера. Механические мастера. – Грубер – завистливый неуч! Он запретил производство механических людей и полностью разрушил мануфактуру! – сдавленно произнес Питер Ленц. А затем повернулся к сестре, голос его стал мягче: – И ты не права, Магда. Мануфактура – наше общее детище. Я отвечал за механизмы, но внешность – полностью твоя заслуга. Наши куклы выглядят как люди. – Для нас они и есть люди, Пит, – тихо отозвалась Магда. – Только, в отличие от людей, они не предадут и не уйдут, как это сделала наша мать, – едва слышно добавил Питер и почему-то покосился на служанку, которая молчаливо застыла возле серванта. Воцарилась неловкая пауза, и Фрайберг решил, что пора и честь знать. Разговор вступил в ту фазу, когда для откровений слишком рано, а для продолжения беседы не то настроение. – Что ж, мне нужно идти. Приятно было познакомиться, гер Ленц. – Фрайберг поднялся из-за стола. – Взаимно, гер Клаус, – в тон ему ответил хозяин дома. – И вот еще что – какие у вас намерения относительно моей сестры? – Пит… – начала было Магда, но Фрайберг сжал ее руку, тем самым прося не вмешиваться в мужской разговор. Вообще-то Эрик ожидал подобного вопроса еще в самом начале беседы, правда, не столь откровенного. – У меня самые серьезные намерения, – уверенно заявил он, ничуть не покривив душой. – Что ж, тогда добро пожаловать в семью, – торжественно провозгласил Питер Ленц, а Эрик невольно закашлялся. Он был влюблен в Магду, но о семье так скоро не помышлял, а потому торопливо попрощался с Питером, убегая от дальнейших вопросов. Фрау Ленц отправилась провожать гостя, и на крыльце Фрайберг порывисто ее обнял: – Я уже по тебе скучаю. Увидимся вечером? – Да. – Если хочешь, можем сходить в ресторацию. – Я бы предпочла провести это время дома. Гретхен приготовит ужин. – Тогда купи продукты в самой лучшей бакалее, а еще закажи у аптекаря антидот для брата. Я оставил в твоей комнате деньги. И если еще что-то нужно… – Не нужно, – замотала головой Магда и неожиданно расплакалась. – Ну что ты? Зачем? – утешая, поцеловал ее Эрик. – Мне гораздо больше понравился твой смех. Просто позволь тебе помочь. – Все это похоже на сказку, а я давно в них не верю, – торопливо зашептала Магда, кутаясь в объятия возлюбленного, как в теплый плед. – Я трудно схожусь с людьми, хотя в городе все считают иначе. Помимо Грубера, у меня был всего один роман. И я никогда не думала, что опущусь до подобной сделки. Но мы продали все, что только можно. Куклы и механические игрушки, которые мы с Питером собираем, уходят за гроши – мэр Грубер и тут постарался. В этом городе никто, Эр, никто не захотел нам помочь! Мы даже дом выставляли на продажу, но покупателей так и не нашлось! – Магда всхлипнула и посмотрела Эрику прямо в глаза: – Не хочу, чтобы между нами оставались недомолвки. Я приходила к Груберу, когда не на что было купить антидот для брата, и он платил. Правда, всем рассказывал, что я чуть ли не каждый день его ублажаю… Эрик не дал ей договорить и вновь поцеловал. И он жалел, что его кулак не размозжил мэру череп. Он больше не позволит своей женщине плакать, а мэр Грубер никогда не причинит ей вреда. Если им не дадут спокойно жить в Дункельмитте, что ж, можно согласиться на предложение Райнера, переехать в Эльхас и преподавать в его школе механики. – Я никогда, Магда, ни в чем тебя не упрекну, – пообещал Эрик, разрывая поцелуй. – Сейчас мы вместе, и для меня только это имеет значение, понимаешь? Вместо ответа Магда кивнула и уткнулась лбом в его плечо. А Фрайберг почувствовал, что еще немного, и он никуда не уйдет. – Беги в дом, а то замерзнешь. И отдохни днем, ночью я вновь не дам тебе уснуть. Он с сожалением разомкнул объятия и сбежал по ступеням, а засмущавшаяся от его признаний Магда зашла в дом. Фрайберг добрался до мобиля, обменялся взглядами с караулившим особняк человеком Курца и отправился в мастерскую. Ни утренний смог, ни пронизывающий ветер – ничто не могло испортить ему настроения. Этот город уже не казался таким мрачным и неприветливым, ибо здесь жила Магда Ленц. Днем Эрика отвлек от дел помощник Щербатого Курца – скупщик антиквариата Тилль. Он сообщил, что на площади возле старого святилища всех богов собрались жители квартала. Эрик скинул рабочий фартук, в многочисленных карманах которого лежали инструменты, бросил взгляд на кожаные брюки и сбитые мысы ботинок. Напомнив себе, что идет не на свидание к Магде Ленц, а на встречу с такими же, как и он, хозяевами лавок и работягами, накинул на плечи поношенный сюртук, обернул шею теплым шарфом и захватил котелок. Площадь и примыкающие к ней переулки заполнили мужчины всех возрастов. Фонтан уже не работал, и центральную скульптуру какого-то каменного мужичка с молотом в руках облепила ребятня. Женщины с маленькими детьми столпились возле круглого храма, что стоял чуть в отдалении. Обычно местные обходили святилище стороной: магов среди жителей Города темных улиц было раз, два и обчелся. Поэтому жрец, служитель бога-провидца Ди, за небольшое вознаграждение присматривал здесь за детьми. Взгляды жителей квартала были устремлены на Щербатого Курца. Он залез на крышу мобиля, чтобы казаться повыше, и пытался перекричать толпу. Но его не особо слушали. Завидев Эрика, мужики одобрительно загудели и принялись наперебой спрашивать: – Гер Клаус, зачем собрали-то? – Ты лучше сам скажи, а то у Щербатого ни бельмеса не поймешь! – Что за важность такая? Почему нельзя дождаться месячной сходки, там и порешаем вопросы! Эрик протиснулся сквозь толпу к фонтану и залез на бортик, потеснив мальчишек. – Простите, что отвлекаю от дел, но важность в разговоре есть. – Заметив, что люди притихли, прислушиваясь к его словам, продолжил: – Все вы знаете, что за порядок на наших улицах отвечает гер Курц и его люди. Те, кто содержит лавки с мастерскими и доходные дома, отстегивают за безопасность десять процентов. Но зато мы спим спокойно, наши магазины не грабят, насилия и разбоя на улицах нет. Кто-то поддакнул, но все насторожились, понимая, что неспроста владелец мастерской «Магическая механика» завел подобный разговор. – На наш квартал претендует Однорукий Джо. Его люди заправляют на Новой площади, в Старом городе и на западе, у стены. Там лавочники и предприниматели платят по тридцать процентов, а порядка на улицах нет. Никто не защитит жену или дочь от насилия, не убережет сына или брата от дозы алхимиката. Конечно, есть полиция… – Этих пока дождешься – концы отдашь! – крикнул один из соседей, и его все дружно поддержали. – Так что же получается, Однорукий хочет прибрать и наши лавки к рукам, гер Клаус? – спросил сапожник, обстоятельный мужчина с окладистой бородой. Его костюм в модную полоску, как и золотая цепочка от часов, свисающая из кармана шелкового жилета, явно говорили о достатке. – Это потому они к вам в мастерскую в ту ночь наведывались? – Совершенно верно, – подтвердил Эрик, а толпа взорвалась криками и руганью. Мужики крыли железноруких на чем свет стоит, а Фрайберг ждал пока соседи выпустят пар. Как только голоса чуть стихли, он вновь взял слово: – Есть два пути – дать отпор или согласиться на их условия! На этот раз народ притих. Многие, приподняв цилиндры и котелки, чесали затылки. – Так их же целая толпа, а нас, здоровых мужиков, кто кулаками горазд махать, едва с две сотни наберется. Да и у Курца не так много людей. Как мы супротив железноруких выстоим? – возмутился мебельщик. Мужчины тут же принялись обсуждать, что им не потягаться с «Железными кулаками», но и подчиняться никто не хотел. Накричавшись, все вновь обратили взоры на гера Клауса: – А ты чего предлагаешь? Наверняка придумал, как отметелить захватчиков! Может, полицаев позовем? Или вряд ли они вмешаются? – Я договорился с «Земляными червями», – после непродолжительной паузы проговорил Эрик, и на площади поднялся одобрительный гул. – Сами мы на рожон не полезем, но если железнорукие бросят нам вызов – выйдем вместе. У «Червей» почти пять сотен, готовых драться. Курц, у тебя? Фрайберг обернулся к подельнику, тот выкрикнул: – Двести подгоню! Эрик вновь обратился к толпе: – Теперь нужно понять, кто из вас готов пойти на пустырь в случае чего.