— Хватит! Кто такой этот Раза, о котором все говорят? Почему из-за него ты умрешь? — Шепот Никса сорвался в хрип, за которым Вэл явственно услышала непролившиеся слезы. Парнишка сглотнул и, понизив тон, продолжил: — Это же твои друзья. Я не понимаю… Она закрыла глаза, подалась вперед, прижимая голову Никса к своему плечу, ощущая подбородком мягкость его волос. — Тень, да что же это… — прошептал Никс, крепко обнимая ее, — этот Раза… он и есть тот парень? Вэл задержала дыхание, прижалась губами к взъерошенной макушке и выдохнула в волосы: — Да. Они надолго замолчали, и Вэл была этому рада. Она не знала, что сказать мальчишке, обнимающему ее так, словно он боялся, что она исчезнет, стоит разжать пальцы. Нужных слов просто не существовало. — Он не убьет тебя, — вдруг тихим уверенным голосом сказал Никс. — Может, убьет, а может, и нет. Никто не знает наверняка. — Грустная улыбка скользнула по губам. — Я предала его. По крайней мере, все так считают, и он тоже. — Он не сможет этого сделать, — Никс приподнял голову, — я точно знаю. Вэл не ответила, лишь незаметная в темноте ухмылка коснулась рта. Глупый мальчишка, совсем юный и не понимающий, во что ввязался. Даже близко не представляющий, кто такой Раза и на что он способен. Печаль и необъяснимая тоска овеяли Вэл, как легкий туман, стелющийся по земле с наступлением вечерних сумерек. — Запомни одно, — серьезно произнесла она, чувствуя, как напряглось тело Никса под ее руками, — не попадайся ему на пути. Никогда. А если попадешься — уноси ноги. — Звучит страшно, — нервно хмыкнув, прошептал парнишка. — Он что — такой ужасный монстр? Куда уж страшнее этих твоих друзей… нелюдей! — Куда страшнее, Никс, — искренне ответила Вэл, прикрывая веки. «А ведь все могло быть иначе, да, Валлери?» Дикий зверь преклонил перед ней колени и признал ее превосходство, а она даже не прельстилась возможной властью, которая практически была в руках. Что это? Чрезмерная самоуверенность или скудоумие? У нее могло быть все. Все материальное, на что пал бы ее взор, и все — глубокое и истинное, что бывает, только когда тебя любят. Она могла протянуть руку и просто взять то, что предлагал ей Раза. Вместо этого она все разрушила. Глупая девчонка, не умеющая ценить то, что имеет. Вэл выдохнула, взъерошивая своим дыханием волосы на макушке Никса. Пусть будет так, как должно. Терпеть осталось недолго. Дождь хлынул к вечеру, собираясь весь день, хмурыми тучами скапливаясь в небе. Вэл уныло вздохнула, накинула на голову капюшон плаща и спрятала руки в карманах. — Не стой столбом! — рыкнул на нее Кара, уводя свою мышино-серую лошадь в сторону. Она запоздало шарахнулась прочь, в последний момент разминувшись с тяжелым покатым боком кобылы. Лошадь прогарцевала мимо, унося на своей спине командира отряда. Вэл сжала губы, проглатывая раздражение. Не стоило даже пытаться высказать бритоголовому свое недовольство — Кара вовсе и не скрывал своего пренебрежительного к ней отношения. Кожей ощущая напряжение, постоянно висевшее в воздухе, каждый из отряда помалкивал, стараясь лишний раз не попадаться командиру на глаза. Кара молчал. Просыпался утром, выходил из своего шатра, садился у костра, требовательно протягивал руку за своей кружкой крепкого чая — и молчал. Днем он, сквозь зубы отдавая команды, распределял дозорных, выслушивал их краткие отчеты, спешно обедал, а затем удалялся в свой шатер, появляясь из него лишь к вечеру. Веселые и оживленные разговоры мгновенно стихали, достаточно было Кара оказаться рядом. Вэл, лучше других осознавая, что именно является причиной такой его мрачности, в эти моменты старалась покинуть лагерь, не играя на нервах у командира. Зефф, поначалу осторожно помалкивающий, спустя несколько дней не выдержал и попытался вывести Кара на разговор. Вэл, вовремя почувствовав, что последняя, кому следует присутствовать при этом, — это она, прихватила Никса и скрылась с ним в ближайшем лесу. Вернулись они поздно, уставшие, с лихвой прикрывая свое отсутствие двумя пойманными в силки кроликами. Вид Зеффа, лицо которого было мрачнее тучи, и звенящее молчание, повисшее над лагерем, подсказали Вэл очевидное: Кара был не готов сменить гнев на милость. А потом настало время собирать лагерь. Кену, симпатизировавший погруженному в собственное молчание Никсу, любезно взял его на свою лошадь. Кара, проследивший мрачным взглядом, как мальчишка принимает руку дозорного, небрежно бросил Вэл: — Пойдешь пешком. Она опустила голову, ухмыляясь в ворот плаща. Иного и не ожидала. Идти пешком, подстраиваясь под неспешный ход лошадей, было тяжело, а когда хлынул дождь, и просто невыносимо. Вэл, промокшая насквозь, погрузилась в тупое холодное оцепенение. Она шла, уставившись себе под ноги, ступая по мокрой прелой листве, ковром покрывающей лесную тропу. Черные узкие штаны неприятно прилипли к ногам, ощущаясь как вторая кожа. Молодой дозорный, первые дни не спускавший с нее любопытствующего, но явно недоброжелательного взгляда, ударил свою чалую худую кобылку по бокам, прибавляя ей ходу. Лошадь всхрапнула, дернулась вперед, быстро перебирая высокими ногами. В этот раз Вэл не повезло — увернуться она не успела. Лошадь ударила ее грудью в спину, откидывая в сторону. Она охнула, падая на четвереньки. Боль раскаленной иглой пронзила поясницу. Вэл поморщилась, задерживая дыхание, тщательно скрывая гримасу боли на лице. — Тень! — Послышались быстрые шаги, и Никс положил руки на ее плечи. — Ты как? — Нормально, — сквозь медленно утихающую боль проговорила она, — возвращайся к Кену. Никс промолчал, упрямо оставаясь рядом. Вэл вдруг разозлилась, ощущая, как кровь приливает к щекам. — Иди уже! — прикрикнула она, рывком сбрасывая руку парнишки с плеча. — Хватит! Никс оторопело отшатнулся в сторону, встречая горевший пламенем взгляд. — Иди! Чего пристал? — Вэл поднялась, выпрямляя горевшую болью спину. Никс закусил губу и неуверенно отвернулся от нее, медленными шагами возвращаясь к Кену. Лицо того было полно сочувствия, от которого Вэл стало противно. Жалеет ее, как же. Не нужна была ей его жалость. Ни его, ни чья-либо еще. Взгляд девушки переметнулся на молодого дозорного, чья лошадь ее ударила. Тот, остановив свою кобылу в отдалении, насмешливо поглядывал, не скрывая жесткой улыбки. Вэл приподняла подбородок, долгим взглядом смотря на всадника. «Меня не сломать, — хотелось сказать ей, — уж точно не тебе». И пусть дозорный узнал ее — Вторую Раза, предавшую своего Первого, — это не значило, что Вэл боялась. Отнюдь. Она была даже благодарна за особое к себе отношение. Это было нескончаемо правильно. Только так и больше никак. Потому что, когда она прибудет в город, когда достигнет цели своего отчаянного путешествия, она должна быть готова. Готова увидеть презрение в черных пронзительных глазах. — Как ты теперь будешь, Зефф? — Вэл глотнула из фляги, прижала ладонь к губам, поморщилась и передала ее усмехающемуся бородачу. Улыбка стерлась с губ Зеффа. Он опустил голову, рассматривая покалеченную руку. Культи отрезанных пальцев уже затянулись новой кожей, в который раз заставляя Вэл удивляться возможностям зверолюдей. — Ты про руку? Нормально, как еще, — хмыкнул он, делая большой глоток едкого пойла, выуженного из седельной сумки. — Мне очень жаль, что так вышло, — тихо сказала Вэл, переводя взгляд на гнедую кобылу. Ладонь легла на гладкую шею, поглаживая жесткую гриву. — Ты-то при чем? Если бы ты не якшалась с этими придурками, мне бы вообще не свезло вернуться домой, — с невеселой ухмылкой отозвался Зефф, расстегивая ремень, удерживающий большую сумку, и спуская ее на каменистый пол. Минуло уже часа два как отряд прибыл к месту стоянки в горном проходе, и теперь уставшие, искупавшиеся в природной ванне, наполненной горячей водой, смывшие дорожную грязь дозорные укладывались на ночлег. Вэл, желая обсудить с бородачом немаловажный для себя вопрос, увязалась с ним к коновязи, прикрывшись желанием помочь с неподъемными тюками с одеялами. И заодно была вынуждена угоститься назойливо предложенным пойлом. Казалось, иначе доверие Зеффа не завоевать. — Значит, все было не зря. А я уж думала начать мучиться виной за свой образ жизни, — излишне весело сказала Вэл.