Кибернетики и физиологи иногда спорили из-за Громова. И те и другие считали профессора специалистом в своей области. Но эти маленькие разногласия были несущественны. Громов охотно отдавал себя обеим наукам, которые, кстати говоря, тесно сотрудничали. Статьи и выступления профессора о головном мозге проясняли некоторые загадки человеческого мышления; физиологи и врачи-психиатры с интересом обсуждали и проверяли его гипотезы. А кибернетики воплощали его идеи в оригинальных схемах электронных машин. Все знали, что сам Гель Иванович увлекается на досуге игрушками-автоматами: он собрал говорящего попугая, поющую собачью голову, обезьяну, показывающую фокусы. Одни считали их просто забавными, другие говорили, что в игрушках заложены интереснейшие схемы слуха, двигательных центров, речи будущих кибернетических автоматов, которые еще удивят человечество. А человечество пока ничего не знало про гениальные игрушки, которые были заперты в профессорской лаборатории. Светловидов вспомнил, как лет десять назад он, тогда еще молодой инженер, приехал в город сибирских ученых — Синегорск и, выполняя обычное командировочное задание, несколько дней мечтал встретиться со знаменитым Громовым. Наконец он позвонил ему и напросился в гости. От гостиницы до Вычислительного центра Светловидов шел пешком. Моросил мелкий, скучный дождь, на улицах не было ни души. И вот недалеко от корпусов центра Александр Сергеевич увидел странного прохожего. В расстегнутом плаще, без шляпы, не обращая внимание на дождь, шагал он вокруг фонаря и что-то быстро записывал на клочке бумаги. Светловидов узнал Громова. — Вы прибыли в самый нужный момент, — сказал профессор, беря под руку инженера. — Идемте! — Но вы же простудитесь, Гель Иванович! — воскликнул Светловидов. — Идет дождь, а вы без головного убора. — Ничего не случится, — мягко улыбнулся Громов. — Я вышел встречать вас и увлекся одной мыслью. А когда голова горячая, ей не страшна никакая сырость. Они пришли в небольшую комнату, уставленную приборами, и сразу же взялись за дело. Собственно, опыт напоминал увлекательную игру. В соседнем зале, как разъяснил профессор, находились два объекта — Икс и Игрек. Один из них был старый помощник Громова по фамилии Пумпонов. Другой объект — электронно-счетная машина. Профессор усадил Светловидова за стол с двумя телеграфными аппаратами. Над ними висели листочки с буквами «X» и «У»: каждый из двух невидимых Светловидову игроков пользовался своим аппаратом. Правила игры были очень простые: гость мог задавать Иксу и Игреку любые вопросы и в течение получаса отгадывать, кто из отвечающих — машина и кто — человек. Светловидов и сейчас помнит свои вопросы и ответы Икса и Игрека. Сначала он спросил, кому сколько лет. Икс протелеграфировал: — Восемьсот. Ответ Игрека содержал меньше вымысла: — Пятьдесят. Затем Александр Сергеевич задал еще два разведывательных вопроса: — Как давно знаете вы профессора? Как вы к нему относитесь? Икс отстучал на телеграфной ленте: — Триста пятьдесят лет. Побаиваюсь. Игрек отвечал иначе: — Всю жизнь. Обожаю. Садясь к телеграфным ключам, Светловидов довольно легко представил себе тактику невидимых игроков. Человек не может прикинуться машиной, его сразу же выдаст медлительность счета. Следовательно, машина в своих ответах должна хитрить, обманывать, прикидываться человеком. А человеку (Пумпонову) ничего не оставалось, как говорить только правду. Как выяснилось потом, эта логическая система оказалась правильной. И все-таки Икс и Игрек сбили Светловидова с толку. После первых ответов он подумал: «Иксу восемьсот лет. Фантазия. Наверное, это машина». Но торопиться с ответом Светловидов не хотел. Он решил проверить их в счете. Он задал Иксу простую задачу: — Прибавьте 928 714 к 47 218. Икс подумал тридцать секунд и суммировал: — 975 932. Светловидов — Игреку: — Сложите 723 022 и 252 910. Через полминуты заработал телеграфный аппарат Игрека: — 975 932. «Эге, — сказал себе инженер, — и тот и другой думали полминуты. Кто-то хитрит!» И он обрушился с серией вопросов на Игрека: — Прочтите начало первой главы «Евгения Онегина» Пушкина. — «Мой дядя самых честных правил…» — немедленно откликнулся Игрек. — Не думаете ли вы, — спросил Светловидов, — что звучало бы точнее так: «Мой дядя самых честных качеств»? — Это нарушило бы рифму, испортило стих, — весьма логично заметил Игрек. — А если сказать так: «Мой дядя самых скверных правил»? Как вы помните, Онегин не идеализировал своего дядю. И рифма в этом случае в порядке. Ответ Игрека был убийственный: — Зачем обижать дядю? Надеюсь, вы это не серьезно? Вытерев пот со лба, Александр Сергеевич взялся за Икса. Он так и не решил, кто такой Игрек. Могла ли машина быть столь остроумным собеседником? Конечно, могла, раз ее обучал профессор. Что касается помощника Пумпонова, то с его характером и настроем ума Светловидов не был еще знаком. Итак, очередь за Иксом. Удастся ли разгадать, кто он? — Вы играете в шахматы? — спросил инженер. Икс ответил коротко: — Да. Светловидов предложил ему решить этюд: — У меня только король на е8, других фигур нет. У вас — король на е6 и ладья наh. Как вы сыграете? Икс после тридцати секунд молчания отстукал на ленте решение: — Лh8. Вам мат. Кажется, гость проигрывал игру… Прошло уже двадцать пять минут. Гель Иванович дымил трубкой и лукаво поглядывал на коллегу. «Какой же задать вопрос?» — мучительно думал Светловидов. Он спросил самое простое: — Что вы любите больше всего? Ответы были простодушны и откровенны. Икс: — Кинофильмы. Игрек: — Люблю конфеты. «Кто же хитрит? — возмутился Светловидов. — Смотрит ли машина кино? Нет. А как насчет конфет? Неужели я поглупел? И все же — спокойствие. Надо разобраться детальнее». — Какие картины вы видели за последнее время? — спросил он у Икса. — Заграничные. «Смерть за два гроша», «Наказание», «Источник силы». Названия были незнакомы Светловидову. Он попросил уточнить: — Перескажите сюжет первой картины. Икс начал рассказ: — Девушка и рабочий парень влюблены друг в друга. Но на их жизненном пути встречаются бандиты. Один из них, по кличке Каро, еще похож на человека, а остальные просто мерзавцы. Они хотят вовлечь парня в свои дела, и тут гремят выстрелы. Один. Другой. Третий… Я насчитал двести семнадцать выстрелов… Настолько увлекательным показался Светловидову этот рассказ, что он прервал Икса на полуслове, протелеграфировав: — Довольно! Откинулся на спинку стула, устало сказал: — Это человек. — Вот вы и угадали! — искренне обрадовался Громов. — А ваши первоначальные мысли, как я заметил, были абсолютно точными: машина лгала, а человек говорил правду. Но сейчас я познакомлю вас с моим помощником, и вы поймете, почему он все-таки водил вас за нос. Светловидов вспоминает сгорбленного живого старика. На его лице очень много морщин, они то и дело сбегаются в хитрую улыбку, и тогда глаза кажутся маленькими зелеными точками. Пумпонов в игре не хитрил и на все вопросы отвечал весьма простодушно и точно, выступая под псевдонимом Икс. Он был очень стар и чистосердечно уверял всех, что живет на свете восемьсот лет и из них вот уже триста пятьдесят лет помогает профессору. «Что поделаешь, — сказал он, — именно столько я насчитал. Уж вы извините старика за доставленную неприятность». Он отлично играл в шахматы и превыше всего любил кинофильмы. Эта страсть его и выдала.