— Что ты тут делаешь? Инженер Смирнов помахал блокнотом. — Раз у твоей Надежды такой аппетит, придется ей конструировать кормушку, — объяснил отец и протянул блокнот. — Я набросал тут кое-что… — смущенно сказал он. — И вообще, — продолжал Смирнов-старший более уверенно, — я тебе давно говорил, что такая корова требует индустриальных методов воспитания… Понемногу Надежда устраивалась на новом месте. Ей выделили просторную пустующую вольеру, предназначенную для зубров, аккуратно сложили тюки сена, высыпали несколько мешков кукурузных хлопьев в большой ящик. Виктор придирчиво осмотрел вольеру и остался доволен. «Пожалуй, если ей и делать крышу, то только раздвижную, — размышлял Виктор. — Надо сказать отцу. Интересно, до каких размеров она будет расти?» Он попросил разрешения у директора навещать Надежду: надо было продолжать опыт. Директор широким жестом обвел вольеру, ответил, что отныне это его, Смирнова, кабинет, лаборатория, дом — как он только захочет. Здесь будет все благоустроено, исходя из особенностей подопытного животного, установлено необходимое оборудование. Помощниками у молодого ученого будут три специалиста и рабочие. — Я хочу и дальше наблюдать за Надеждой, — сказал Виктор знакомому биологу. И пояснил: — Она наполовину земная, наполовину юпитерианская… Я смогу представить вам все доказательства после того, как встречусь с Электроником и доведу опыт до конца. Биолог кивал головой, ничего не понимая в этом объяснении. Но живой экспонат был перед ним. Предстояла необычная работа. Электроник с интересом выслушал Виктора Смирнова, который вызвал его по телефону. Он сказал, что ждет совета от Рэсси: ведь тот знает, как обращаться с животными Юпитера. Потом Электроник поговорил с директором и объявил, что завтра урок состоится на выставке киберов. — Прошу только, чтобы урок вел Таратар, — сказал Электроник директору. — Завтра у меня другая работа. И потом… вы видите. — Он показал на пустой класс и после кивка директора включил свои микрофоны. — Чтобы все были без опоздания! — приказал новый Таратар. Двенадцатое апреля. Латон, Эпикак и другие На Выставке достижений народного хозяйства восьмой «Б» во главе с Таратаром проследовал вместе с другими гостями к павильону «Электроника». К серебристому зданию из алюминия и стекла вела аллея с флагами стран, участвовавших в международном смотре электронных помощников человека. В аллее звучала разноголосая речь. Гости по-разному называли участников сегодняшней выставки — компьютерами, электронно-вычислительными машинами, киберами, роботами, даже «жестяными Майклами», но все эти разнообразные системы были электронными конструкциями, изобретенными людьми. Восьмиклассники обрадовались, встретив своего товарища у входа. Электроник раздал им памятные значки с изображением земного шара, опоясанного лентой цифр. Сергей успел шепнуть приятелю, что он бы изобразил на значке Электроника. — Как ты, справляешься? — спросил Сергей. — Справляюсь, — ответил Электроник. На его куртке был знак работника выставки. Ребята вошли в павильон и увидели светящуюся в полутьме знаменитую машину «Космос», точнее — часть этой машины, так как сама машина состояла из многих блоков, установленных в разных зданиях и связанных между собой телефонной связью. На фоне звездного неба двигались светлые точки станций, спутников, кораблей, стартовали и садились ракеты на дальних планетах. Земля вела переговоры с космическими базами, с межпланетными путешественниками — вся информация поступала к небесному диспетчеру — «Космосу». Эта машина принадлежала десяти дружественным странам, совместно осваивавшим космос, но иногда ее советами пользовались и другие страны. Совсем недавно, когда летевший на Марс корабль потерял связь со своей базой и сбился с курса, его посадил на планету именно «Космос». В объемистом вахтенном журнале, лежавшем на пульте машины, особые заслуги ее были отмечены всем миром. Эскалаторы без устали переносили посетителей в огромный, со стеклянной крышей, похожий на космопорт зал. Он был наполнен людьми и механизмами. Среди гостей проворно сновали участники выставки — на колесиках, паукообразных лапах и просто по-человечески — кто как привык двигаться, перекидывались репликами, отвечали на вопросы и вели себя очень непринужденно; на груди каждого участника, будь он в железном футляре, в зеркалах экранов или костюме модного покроя, висела табличка с именем и названием фирмы-изготовителя. На эмблеме выставки в центре зала постоянно менялось большое число, обвивающее, словно шлейф летящей кометы, земной шар. Это число продолжало быстро увеличиваться, когда в зале наступила тишина и выставку открыл вступительным словом известный специалист по электронным системам профессор Громов. Участники выставки внимательно слушали профессора, а один из компьютеров, видимо, суммировал общее число их мыслительных операций. Это число и отражала эмблема. Профессор Громов сказал, что выставка служит хорошим примером инженерных усилий человека, который однажды счел возможным построить для себя электронных помощников. — Мы словно ворвались в пещеру Аладдина, — продолжал профессор, — в пещеру, где заключены сокровища, подобные человеческому мозгу. И мы видим, что можем получить все, что пожелаем. Но, как и в древней легенде, мы должны соблюдать одно условие: за все надо заплатить большим трудом — умной переработкой информации. Громов, говоря о машинах и их творцах как о коллегах, пояснил свою мысль: за последние десятилетия сменились поколения счетных машин, резко возросла скорость их работы, и теперь стоит кардинальный вопрос: сможет ли человечество за один час обрабатывать такой объем информации, на который прежде требовались столетия? Хотя каждый из компьютеров заменял тысячи и тысячи людей благодаря быстроте в счете, все они притихли, почувствовав важность момента. Мигали только контрольные лампочки, сигналя о полном внимании. Электроник неподвижно стоял в группе восьмого "Б". — У меня есть один ученик, он сейчас здесь. — Громов поискал взглядом Электроника, приветливо кивнул ему. — Он пришел к выводу, что некоторые задачи представляются совершенно нереальными при обычных методах обработки информации. Громов привел простой пример: среди присутствующих нет такой искусственной системы, которая обыграла бы чемпиона мира по шахматам. Следовательно, сказал он, надо искать обобщения, способы компактного выражения информации, кратчайшие пути к истине. Так было всегда в истории науки. Сумел, например, Ньютон выразить огромную информацию в простых и изящных формулах своих законов, которые умещаются на листке бумаги и которыми пользуется ныне любой школьник. Несомненно, что вскоре будут найдены новые методы работы компьютеров в бесконечном океане информации. Гости аплодировали. Компьютеры мигали разноцветными глазками, усваивая новую задачу, на всех экранах появились надписи: «Отлично сформулировано», «Точно сказано», «Сверхважно». Числа на эмблеме крутились в электрической лихорадке. — По-моему, Громов говорит о формуле гениальности, которую ты ищешь! — шепнул Сыроежкин Электронику. — Я непрерывно думаю об этом, — отвечал Электроник, — учусь работать по новой системе. Ты подсказывай мои ошибки, если заметишь. — Я готов! — сказал Сергей. — Только не знаю, — продолжал Электроник, — смогу ли я мыслить, как человек? — Ты попробуй! — Смогу ли? — повторил Электроник, и в словах его прозвучала странная печаль. Самым почтенным участником выставки был старинный почтмейстер «Марк-121». Он вел свой род от первого знаменитого компьютера «Марк-1», который весил четыре с половиной тонны и перемножал двадцатизначные числа за шесть секунд. Чудовищно медленная скорость в сравнении с десятками миллионов операций в секунду! «Марк-121», конечно, считал в тысячу раз быстрее своего дедушки, но и он, с облупившейся на боках краской, прямолинейной формой своих громоздких блоков, выглядел как музейный экспонат. Всю свою долгую жизнь «Марк-121» сортировал и отправлял письма в разные концы света. Он изучил все тонкости своего ремесла, и если корреспонденты указывали на конверте Париж, Лондон или Москву без упоминания страны, он находил их телефон по обратному адресу, звонил, уточнял, куда направлять письма — в столицы больших стран или в маленькие американские города. Почтмейстер знал наизусть города и деревеньки в разных странах, куда чаще всего писали его корреспонденты, он помнил даже дальневосточную станцию Ерофей Павлович. Говорил он медленно, глухим, дребезжащим голосом, предлагал посетителям отправить памятные открытки в любой конец света. Восьмой «Б» с удовольствием воспользовался предложением: каждый заполнил открытку и опустил ее в железное окошечко. «Марк-121» ставил памятный штемпель и тут же на табло повторял адрес. Вопросов у него не было — все открытки были заполнены грамотно. — Простите, — вежливо обратился Электроник к старейшине, — вы прекрасно знаете земной шар, а какое место нравится вам больше всего? — Чикаго, центральная почта, — раздался после короткого промедления жестяной звук. — Я проработал там всю жизнь. — Значит, это первое ваше путешествие? — продолжал Электроник. — Какое у вас впечатление? Почтмейстер громыхнул железными стенками. — В пути я ничего не делал. Решил, что меня отправили на свалку. Благодарю вас, мистер, за то, что вы испытали меня. Я могу еще пригодиться! — Я такой же участник выставки, как и вы, — сказал Электроник и, пожелав коллеге успехов, пробормотал едва слышно фразу, которую уловил лишь стоявший рядом Сыроежкин: — Такое будущее ждет нас всех… Таратар попросил Электроника провести их по выставке. Прежде всего Электроник показал им зал с самыми современными системами — машинами Интермаша. Они отличались друг от друга номерами и сериями, но каждая работала по-своему. Машина— инженер варила сталь на далеком заводе: на каждом экране была изображена гудящая мартеновская печь. Машина-диспетчер, мигая сигнальными огнями, регулировала движение на большой железнодорожной станции. Машина-конструктор планировала одновременно гостиницу, океанский лайнер, космический корабль и реактивный самолет, выдавала свои расчеты и чертежи специалистам, получала поправки, снова принималась считать; на эту работу когда-то уходили годы, а теперь — считанные недели. Людей около этих машин было мало. Они давали короткие пояснения, работали у пультов и со стороны казались просто скромными помощниками всесильных агрегатов. Компьютер Эпикак работал без помощников, принимая посетителей в отдельном кабинете. Увидев ребят во главе с сотрудниками выставки и учителем, он приветствовал их по-английски и тут же деловито осведомился, желают господа реализовать свои чеки или же совершить с его помощью выгодную сделку. Эпикак — мощная машина обтекаемой формы, переливавшаяся всеми оттенками золотистых цветов, — медленно двигался вдоль длинного полированного стола с мягкими креслами. Других предметов в комнате не было. По-видимому, Эпикак был солидным банковским служащим, набитым долларами, марками и другой валютой западных стран. — Извините, мы чеками не пользуемся, — отвечал поанглийски Электроник. — Прошу прощения, — приятным тоном произнес Эпикак, — вероятно, чековой книжкой в вашей школе распоряжается директор? — У нас другая система, — уточнил Таратар, — за школу платит государство. Эпикак блеснул своими боками, пустив в глаза собеседника снопы искр. — Понимаю вас… Если мы не будем заниматься деловыми операциями, я с большим удовольствием расскажу вам о нашей фирме. По словам великолепного Эпикака, выходило, что он и его электронные коллеги новейшей системы, работавшие в банках, заменяют тридцать миллионов клерков — почти все взрослое женское население страны, если бы оно, конечно, согласилось трудиться именно в банках. А такая потребность в рабочей силе могла существовать, не будь, конечно, Эпикака и других электронных клерков. День и ночь они принимали чеки, выдавали деньги, снимали эту сумму с текущего счета владельцев, сличали их подписи с имеющимися образцами. Иногда среди клиентов попадались мошенники, подделывавшие чужую подпись или предъявлявшие чеки, не обеспеченные вкладом. Любой Эпикак поднимал в таком случае тревогу, передавая полиции точные приметы правонарушителя. Все подобные происшествия, включая нападение грабителей, были предусмотрены конструкторами машин, и те действовали по инструкции. — И на вас были случаи нападения? — вежливо спросил Электроник. — На меня не было, потому что я занимаюсь в основном электронными деньгами. Эпикак рассказывал о работе, которая ему очень нравилась. Как известно, деньги могут быть в любом виде. Золото, банкноты, чеки или соответствующая запись в памяти электронного кассира — все они несут одну и ту же информацию: о способности клиента платить. Поэтому удобнее всего пользоваться не золотом, не бумажными деньгами, а записями Эпикака, который никогда не ошибается. Клиент имеет лишь маленькую пластмассовую карточку, на которой электронным способом записан его личный номер. Он предъявляет эту карточку Эпикаку, называет, какую сумму куда перевести, и дело сделано: кассир мгновенно оперирует цифрами, не затрудняя себя пересчетом банкнотов, проверкой чека и так далее. Удобная работа для электронного кассира! — Будущее за такими системами, как я! — с гордостью сообщил Эпикак. — Пока не исчезнут деньги, — спокойно заметил Таратар.