Сергей схватил со стола лист, прочитал свои стихи. — Это я для нее сочинял, понимаешь? Изучай меня, изучай! Электроник оценивал полученную информацию. — Прочитай еще стихи, — неожиданно попросил он. Сергей удивился, но начал читать, вспоминая то, что он учил. Сначала робко, вполголоса, потом более уверенно, даже с выражением. Электроник застыл неподвижно: он впитывал в себя незнакомые звуки и словосочетания. — Поэты сжато и точно передавали важную информацию, — сказал Электроник, когда Сергей умолк. — Мне кажется, поэты, художники, музыканты знают то, что я ищу. Сыроежкин догадывался, что в схемах Электроника идет сложная борьба, что он принимает важное решение. — Я вспомнил слова Ньютона, — хрипло сказал Электроник. — Он представлял себя маленьким мальчиком, который играет на морском берегу в камни и ракушки, в то время как перед ним лежит великий непознанный океан истины… Океан истины — это очень много для одного человека. А я даже не человек. — Я — человек! — уверенно сказал Сергей. — Не бойся. Мы вместе откроем эту формулу. Ты спрашивай меня, спрашивай. — Хорошо. Ответь, как ты понимаешь прекрасное? Сыроежкин задумался… Одиннадцатое апреля. Новый Таратар — Сразу видно, что ты новичок, Электроник, — сказал Сыроежкин, входя в класс. — Еще никого нет, а учитель на месте. Он положил портфель на парту, с удивлением уставился на доску. Вместо обычной классной доски светился огромный, почти во всю стену, экран. — Что это, Электроник? — Мое рационализаторское предложение, — спокойно сказал новый учитель. — Доска новой конструкции. Экран показывал распахнутые двери школы, идущих с портфелями ребят. — Классное изобретение! — похвалил Сергей. — Специально для нашего класса, — подтвердил Электроник. — Значит, не надо больше царапать мелом. Смотри, изучай и делай выводы, — предположил Сергей. — Мы можем подключаться к лабораториям, телевидению, Вычислительному центру. Честно говоря, это не мое изобретение. Я видел во многих институтах, как профессор читает на кафедре лекцию, а студенты видят и слышат его за сотни и тысячи километров. — Ты лучший в мире учитель, — похвалил друга Сергей. — Таратар будет доволен тобой. А другие классы умрут от зависти… Между прочим, к нам будут ходить на экскурсию… — Он показал на доску. — Смотри! Вот спешат мальки из младших классов!.. Торопятся первоклашки. А академики из десятых не спешат… Они даже не знают, что у нас такое изобретение… Сейчас покажутся наши… Они наблюдали, как входят ребята в школу, и перед ними представали живые картины прошедших эпох. Размахивая воображаемыми дротиками, каменными топорами, луками, шумно ввалились в коридор маленькие «древние» люди: они сбрасывали свои пушистые звериные шкуры в гардеробе, надевали мягкую обувь и сразу превращались в симпатичных школяров. Группа молчаливых «рыцарей» в гладких кожаных куртках с зажатыми под мышкой портфелями, громко стуча подошвами, не бросив ни одного взгляда на девчонок, прошествовала прямо в класс. Медленно шли ораторы, говорили все разом, не слушая друг друга. Их огромные портфели были набиты учебниками и тетрадями… Изобретатели несли коробки с моделями… Кто-то, придумывая на ходу фотонную ракету, пустил зеркальцем солнечного зайчика, и «ракета света» улетела в открытые двери. Прошли уже представители всех эпох, а обыкновенных гениев, опередивших свой век, все не было. Прозвенел звонок. В восьмом «Б» по-прежнему сидели учитель и единственный ученик. — Что случилось? — недоумевал Сергей. — Эпидемия гриппа? Вчера все были здоровы. Электроник включил радиотелефон, и класс наполнился голосами учеников восьмого класса «Б» — самых обыкновенных гениев. Они трудились над своими изобретениями. Никто из них не был болен. — "Космический корабль «Земля», — сказал Сыроежкин пароль, и все одноклассники сразу услышали его. — Почему вы не на уроке? — спросил Сыроежкин. — Электроник ждет! Вы разве забыли, что он — учитель?! Раздался хор возмущенных голосов. Никто не забыл, что учитель сегодня Электроник. Ребята просто были заняты. У них не оставалось ни одной лишней минуты для уроков. Профессор сочинял вторую симфонию. Кукушкина моделировала систему кровеносных сосудов. Гусев переделывал свою бочку, усиливая ее действие на мышцы. Все они — будущие инженеры, ученые, художники — требовали сейчас свободы творчества! "Зачем ходить на урок, когда Электроник и так дает любую информацию!..", "Тетради, авторучки, парты, даже сам «Репетитор» — все это устаревшая система занятий… ", «В конце концов, если речь идет о задачах, параграфах и правилах, то можно передать их по телефону или телевизору…» — таковы были доводы новых гениев. — Вот так и попробуй изучить людей, если они просто не приходят на урок, — печально заметил Электроник. — Все они — классические лентяи! — возмущенно сказал Сергей. — Сидеть в кресле, жевать бутерброд и смотреть телевизор считается нормальной учебой и жизнью. Просто они не понимают, что сегодня ты — Таратар. — Я не Таратар, — сказал медленно Электроник. — Я помощник учителя. Я всегда это знал. — Отключи свой телефон, и все гении примчатся за нужной информацией в класс, — посоветовал Сыроежкин. — Зачем отключать? Тогда я вообще никому не буду нужен. Пусть работают. Мне нравится, как работают люди. Я учусь у вас работать. — И Электроник сказал в радиотелефон восьмому «Б»: — Продолжайте выполнять домашнее задание! — Значит, ты выводишь свою формулу гениальности? — Я читал ночью сочинения поэтов. Я не все понимаю. Например, что такое «душа»? — Почему тебя интересует душа? — Я прочитал у Пушкина: «Вдохновение есть расположение души к живейшему принятию впечатлений и соображению понятий, следственно и объяснению оных. Вдохновение нужно в геометрии, как и в поэзии». В этой точной формуле, — признался Электроник, — мне ясно все, даже «оных», не известно одно понятие — «душа». Сергей замешкался с ответом. — Душа? Это, по-моему, разум, нервы, весь человек, наконец, — сказал он. — Целиком я или целиком ты. Понимаешь? — Я начинаю догадываться, как рождается вдохновение. Сергею всегда нравилось прямодушие Электроника. Его особая объективность. Он сказал: — Надо много работать, чтобы получились красивые вещи. — Я понимаю! — воскликнул Электроник. — Самая лучшая вещь — самая красивая! Автомобиль, дом, самолет, доказанная теорема… — Многие люди умеют работать красиво, — серьезно сказал Сергей. — Значит, вдохновение нужно везде — в геометрии, счете, стихах, шахматах, — продолжал размышлять Электроник согласно пушкинской формуле. — Конечно. Архимед, Лобачевский, Алехин и другие великие люди подтвердили это правило. — Я должен еще раз разобрать ошибки великих, — сделал вывод электронный мальчик и после некоторых колебаний предложил Сергею: — Может, нам попробовать сыграть в шахматы? Сергей бросился к шкафу, рассыпал на учительском столе шахматные фигуры. Он был доволен, что Электроник одерживает над собой маленькие победы. Когда директор школы заглянул в восьмой «Б», чтобы проверить, как идет урок, он застыл от изумления: в пустом классе сражались в шахматы учитель и единственный ученик. — А где остальные? — спросил Григорий Михайлович. — Где ваши ученики, Электроник? — Я разрешил им заниматься дома, — сказал, вставая, Электроник. — Они еще не выполнили домашнее задание. — Мы тут посоветовались, — вставил Сыроежкин, — и решили, что их домашняя работа важнее урока. — Неправда! — раздался за спиной директора голос, и в класс вошла Майя Светлова из школы химиков. Сыроежкин вспыхнул, как сверхновая: Майя ведь не знала, что перед ней директор, и могла выдать всех ребят. — Ты сам говорил, что они лентяи, — обратилась Майя к Сергею, который все продолжал разгораться. — Я как раз звонила Электронику на перемене и слышала ваш разговор. Электроник так готовился, а они не пришли! Подумаешь — «обыкновенные гении»… Просто самоуверенные лентяи! — Может, всех сейчас вызвать, Григорий Михайлович? — сказал напуганный откровенностью Майки Сыроежкин. — Вы, наверное, учитель? — обернулась Майка к директору. — Нет, я директор. — Тем лучше. Вызывайте! — Я не могу отменить распоряжение учителя, не поговорив с ним, — улыбнулся Григорий Михайлович и вдруг увидел светящийся экран, который показывал пустой солнечный коридор, висящие на крючках пальто, распахнутые двери школы. Директор осмотрел экран, протянул руку новому учителю. — Спасибо за новшество, Электроник. В самом деле, ребята пропустили очень важный урок. — И он обратился к притихшей компании: — Послушаем Электроника!