Поднял руку Электроник и бесстрастно процитировал: — «Три дела возложены на него: во-первых, освободить звуки из родной безначальной стихии, в которой они пребывают; во-вторых, привести эти звуки в гармонию, дать им форму; в-третьих, внести эту гармонию во внешний мир». — Это тоже о математике? — спросил взволнованный Таратар. — Так сказал Александр Блок о назначении поэта, — пояснил Электроник. — Но, по-моему, это применимо и к математику. — Объявляется перерыв, — неожиданно предложил учитель. За завтраком в столовой восьмиклассники получили от повара разные по величине порции и снова убедились, что очень странно существовать без привычного счета. Сыроежкин, обнаружив, что его котлета в два раза меньше Профессорской, задумчиво спросил: — Хотел бы я знать, сколько в ней граммов? Почему ошибается повар? Неужели и его подговорил Таратар? — Забудь, Сергей, про граммы, — посоветовали ему приятели, — забудь про время, шахматы и шашки на перемене, про свою сверхновую, даже про Электроника. Разве ты не знаешь Таратара? Никогда не угадаешь, что он придумает… — Шутить так шутить! — пробормотал Сергей… Когда учитель вошел в класс, на доске он увидел огромные буквы: «ДАЕШЬ МАТЕМАТИКУ!» — Прекрасно! — улыбнулся Таратар. — Я доволен вашим «сердитым» выводом. Еще недавно вы говорили мне, что не хотите быть чистыми математиками, что избрали другие профессии. Признаюсь, сначала мне было обидно. Но после некоторого размышления я одобрил ваш выбор. И решил проверить: зря я вас учил все эти годы или не зря. Вы доказали мне, что кем бы ни стали в будущем — физиками, инженерами, рабочими, биологами, — вы будете математически мыслить. Я не ошибся в вас… Я доволен своим классом… — А то какой же мы класс без математики! — буркнул Сыроежкин. — Смешно даже. — Классом может быть и класс млекопитающих, — пропела ехидная Кукушкина. — Спасибо! — ответил ей Сергей. — Ты, я вижу, специалист высшего класса. — Совокупность цифр трех соседних разрядов числа тоже, между прочим, класс, — напомнил Профессор. — Ну, это уже классика! — провозгласил Гусев. Все рассмеялись, и Таратар громче других. — Запишите новое задание, — сказал он, очень довольный. Ребята раскрыли тетради. Они снова чувствовали себя единым восьмым "Б". — Да вы хитрец, Семен Николаевич! — торжествовал директор. — Поздравляю с прекрасным уроком! — Ничего особенного, — махнул рукой математик. — У меня к вам еще одна просьба. Дайте мне официальный отпуск на два дня. У меня груда рукописей восьмого "Б". Директор внимательно слушал. — Совокупность всех этих работ составляет любопытный замысел будущего — большой проект, который придумали ребята, — продолжал Таратар. — Многое в этих работах мне неясно, надо разобраться… И кроме того, не далее, как вчера, я получил по почте сто двадцать страниц на машинке. Автор доказывает, что я допустил за последнее время немало ошибок! Представляете? Директор с интересом взглянул на учителя, которого знал не один десяток лет, прикидывая, какую еще хитрость задумал неугомонный Таратар. — Так много ошибок? Кто этот шутник? — Сей труд подписал Электроник. От имени восьмого "Б". — Разберитесь, Семен Николаевич… В ошибках полезно разобраться… Но кто вас заменит на эти дни? — Директор достал расписание. Все учителя старших классов были заняты. — Я думаю, Электроник, — предложил Таратар. — На всякий случай посоветуюсь с Гелем Ивановичем Громовым. Разрешите? Он набрал номер, попросил профессора к телефону. — Громов поддержал предложение, — сообщил Таратар. — Дело в том, что Электроник переживает кризис, решает очень сложную задачу. — Теперь ясно, уважаемый Семен Николаевич, почему вы просите отпуск. Что за кризис помогаете вы преодолеть Электронику? Таратар объяснил то, что он знал от Громова: Электроник ищет новые пути обработки информации, которые пока не известны ни одной в мире машине. Директор был удивлен: — Не каждый человек решит такую задачу, а тут — Электроник… Я согласен, Семен Николаевич, пусть он ведет урок. — Спасибо, Григорий Михайлович, я был уверен, что вы разрешите! Профессор Громов считает, что Электронику не повредит сейчас самостоятельность. — Мы с вами не академики и даже не профессора, Семен Николаевич, — мягко заключил директор, — поэтому знаем, что самостоятельность — вещь хорошая, а помощь и восьмому «Б» и даже Электронику нужна. Давайте только подумаем — какая… Десятое апреля. Как изучать человека — Ура! Нас признали! — радостно сказал Электроник, появляясь в астрономической обсерватории. В руках у него пачка телеграмм. Он с победным видом кладет их перед Сыроежкиным. — Из Мадраса, Мельбурна, Бюракана. От Академии наук, — перечислял Электроник. — Все поздравляют с открытием сверхновой. Сергей оторвался от листа, на котором писал, просмотрел телеграммы. — Спасибо, Электроник, за новость. Дело сделано. Идем дальше. — И он покосился на свою рукопись. Электроник спросил: — Зачем здесь моя фотография? На стене рядом с портретом Кеплера висел портрет Электроника. Сосредоточенное лицо. Нос, как у Сыроежкина, немножко вздернут. Губы объясняют что-то очень важное. — Это я сделал, — признался Сергей. — В классе, когда ты мне подсказывал. Моментальный снимок. Лучший в мире подсказчик… — Я никому не подсказываю, — поправил друга Электроник. — Вспомнил, вспомнил! Ты меня просто дополнял на уроке. — И я вспомнил, — уточнил Электроник. — Ты старался снять незаметно, но я увидел и даже позировал. Неплохо получилось. — В самый раз, — согласился Сыроежкин. — Только ты меня не дослушал. Ты — лучший в мире подсказчик сверхновой. И это — портрет первооткрывателя. — Первооткрыватель — ты, — со всей прямотой заявил Электроник. — Я только сделал расчеты и добывал информацию. Рядом с портретами — фотографии Плеяд. О семи звездах в древности сложили легенду: будто это семь дочерей бога Атласа, бежавшие от охотника Ориона в бездонное небо и превратившиеся сначала в голубей, а потом в звезды. На второй фотографии выделяется яркая точка — сверхновая. Но главное здесь — первая фотография, где на месте сверкающей сверхновой маленькая неяркая точка. Звезда перед взрывом. Единственный в мировой астрономической коллекции снимок. Сыроежкин смотрит на снимок, спокойно говорит: — Теперь пусть разбираются специалисты, как произошла Вселенная. — Можно сделать предварительный вывод, что человек получит новую энергию для космического корабля «Земля», — заявил Электроник. — Это данные Рэсси, он продолжает наблюдения. — Рэсси ничего не прозевает, — с удовольствием сказал Сыроежкин. — Твое изобретение! Электроник продолжал подытоживать победы восьмого "Б": — Корольков встречался с пианистом Туриным, разъяснил ему свой метод сочинения музыки… От Майи Светловой ни на шаг не отходят два физика… — То есть как не отходят ни на шаг? — встревожился Сыроежкин и покраснел. — Какие еще физики? — Наш учитель физики Виктор Ильич Синица и академик Крымов. Они пытаются понять, как Светлова сделала антигравитационный прибор, а она… Ты почему такой красный? Ты не заболел? — А-а, Синица. — Сыроежкин махнул рукой. — Почему «заболел»? Это приступ внезапной мысли. Он снова садится за самодельный стол, царапает пером по бумаге. Электроник читает из-за его плеча: «Дятел долбит еловую дверь небес»… «Дятел гремит в еловую дверь»… «Дятел громит еловую»…