«Давай начнём с самого очевидного факта, - сказала Маккензи, сев напротив Эллингтона и с трудом собравшись с мыслями. - Он арендует эти блоки заранее. Поэтому можно с уверенностью предположить, что он отлично понимает, для чего будет их использовать». «Логично, но это очень дорого. Нам также нужно учитывать, что не все жертвы были найдены в блоках, оформленных на его имя. В случае Клэр Локк, например, блок принадлежал ей самой». «Я тоже подумала об этом, - сказала Маккензи. - Но может быть, это просто вопрос удобства. На это также указывает то, что он арендует блоки, хотя у него нет потребности использовать их все время. Скорее всего, ничего особенного в них нет. Он просто видит возможность легко избавиться от тела в каком-то конкретном блоке, и арендует его». «Ещё одна вещь, которая не даёт мне покоя: некоторые из блоков в почти пусты, а другие, наоборот, как будто специально обставлены». «Райзинг говорил, что полиция нашла в коробках в последнем блоке?» Эллингтон нашёл сообщение от Райзнинга в телефоне и прочитал его. Мы ещё продолжаем осмотр, но пока всё, что мы видим - это наполнители и бумага. Туалетная бумага, кувшины с дистиллированной водой, старые журналы. Тут нет ничего, что имело бы смысл хранить в специально арендованном блоке. Никаких личных вещей, никакого старья, ничего подобного. «Тогда я согласна, - сказала Маккензи. - Я думаю, что коробки в последнем блоке похожи на театральные декорации. Они не носят такую смысловую нагрузку, как куклы и чашки, а являются скорее своеобразным фоном». «Да, но зачем ему всё это?» «Понятия не имею, - ответила Маккензи. - И это сводит меня с ума». Эллингтон вздохнул и встал со стула. «Я собираюсь кое-что тебе сказать, и это, вероятно, разозлит тебя». «Тогда, не говори». Не обращая внимания на её реплику, он неуклюже обошёл вокруг стола. «Вчера вечером ты приняла мои слова слишком близко к сердцу. Я недостаточно проницателен, чтобы понять, почему ты так расстроена. Но для меня очевидно, что тебя что-то сильно беспокоит. Я никогда не видел, чтобы ты так реагировала на расследуемые нами преступления. Так что, если твоя реакция вызнана нашим спором, думаю, нам нужно разобраться с этим прямо сейчас». «Я собираюсь выйти замуж за человека, который считает, что я уделяю слишком много внимания своей работе. - Может быть, ты пытался сделать комплимент...но для меня, женщины, которая откровенно боится замужества, это было очень неприятно. И если ты не знаешь таких вещей обо мне, возможно ты вообще очень плохо меня знаешь». «Ты боишься выйти за меня замуж? Раньше ты использовала слово нервничаю. Или волнуюсь. Но это новый эпитет. И на мой взгляд - довольно сильный». «Зато точный». «Когда ты собиралась мне об этом рассказать?» «Не знаю. Страх появился ниоткуда. Я думаю, это как-то связано с встречей с твоей матерью, несмотря на то, что она была короткой. Это был первый раз, когда я в полной мере осознала, что мы действительно собираемся пожениться и что это событие уже не за горами». «Это плохо?» «Нет. Это просто было неожиданно. Меня как обухом по голове стукнуло». Эллингтон, казалось, застыл на мгновение, обдумывая в своей голове все возможные варианты ответа, а потом произнес. «Я очень люблю тебя, Маккензи. Но если ты боишься, то с этим нужно что-то делать». «Согласна, - сказала она, злясь на себя за пассивность. - Но сначала посмотрим, сможем ли мы закрыть это дело. Извини...но, насколько я понимаю, работа сейчас в приоритете». Эллингтон скрестил руки на груди и кивнул. «Пойду выпью кофе», - сказал он с явной досадой. Он вышел из кабинета, закрыв за собой дверь. Оставшись одна, Маккензи с трудом подавила в себе желание стукнуть кулаком по столу. Какого чёрта она так злится и упрямится по отношению к Эллингтону? Она прекрасно знала, что он не имел в виду ничего плохого. Да, она немного волновалась из-за свадьбы, но считала, что это нормально. Разве есть что-то необычное в том, что по крайней мере один из пары чувствует нервозность перед свадьбой? Маккензи сделала всё возможное, чтобы выкинуть эти мысли из головы. Она категорически не хотела отвлекаться, так как нужно было работать над делом, которое, казалось, высасывало из неё последние силы. Приложив усилие, она сосредоточилась на работе. Зацепиться пока было не за что, поэтому она попыталась представить, почему убийца арендовал блоки задолго до убийств. Как долго он планировал свои преступления? И, самое главное, сколько блоков он снял? Бинго, подумала она. Она потянулась к телефону, собираясь позвонить Райзингу. Если они смогут связаться с каждым местным складским комплексом, как и планировали, и проверить их договоры по всем блокам, арендованным на имя Марка Райли, они смогут остановить его, прежде чем совершит очередное нападение. А права ли она? Не было никакой гарантии, что он убивал своих жертв в блоках. Прежде чем она успела позвонить Райзингу, в кабинет вернулся Эллингтон. Казалось, что он торопился и был немного взволнован. «У нас есть зацепка, - сказал он. - Пять минут назад офицер звонил в складской центр... и владелец сказал, что из блока доносятся стоны и слышно, как кто-то царапает дверь изнутри». Маккензи мгновенно вскочила на ноги. «Они приказали ему не открывать ворота?» «Такова была основная инструкция, - сказал Эллингтон. - Им запретили открывать ворота, на случай, если убийца находится внутри. Для нас это, конечно, означает потерю времени при въезде на склад, но зато у нас больше шансов поймать этого урода с поличным». «Как далеко от нас этот центр?» «В пятнадцати минутах езды». Они оба побежали по коридору. И только на этот короткий миг между ними всё снова встало на свои места. ГЛАВА 23 Хранилище, о котором шла речь, представляло собой типичный, заурядный комплекс. Пятьдесят отдельных блоков с гаражными воротами, площадью примерно двадцать на двадцать, стояли на сравнительно небольшом участке. Когда Маккензи и Эллингтон прибыли, ворота склада были заперты, как и требовала полиция. Позади них стоял мужчина - по-видимому, владелец - и разговаривал с кем-то по телефону. Увидев, что Маккензи и Эллингтон подъехали, он положил трубку и отпер ворота. «В блоке ещё слышны движения? - спросила Маккензи, когда они вышли. Она даже не стала утруждать себя представлениями или формальностями. Они очень спешили, стараясь добраться до блока как можно скорее, чтобы, возможно, спасти чью-то жизнь. Она даже успела вызвать «скорую», пока они с Эллингтоном мчались на место. «Да, - сказал владелец. - Я слышал её стоны не более двух минут назад». «Который блок?» - спросил Эллингтон. «Номер семь, справа. Я уже сходил и открыл его для вас». Они побежали по бетонному проходу между двумя рядами блоков. Когда они приблизились к семёрке, Маккензи достала свой «Глок». Может быть ... может быть, они поймают убийцу прямо на месте преступления. Но инстинкты подсказывали ей, что этого не будет. В конце концов ворота были заперты уже некоторое время, и, похоже, на территории была только машина владельца. Тем не менее потенциального спасения жизни жертвы было более чем достаточно. Когда они подошли к двери блока номер 7, она убрала пистолет, так как чувствовала себя немного глупо. Когда Эллингтон потянулся к ручке двери, Маккензи услышала внутри какое-то движение. Серия тихих ударов и длинных царапающих звуков. Скрип был почти парализующим—эквивалент скрежета ногтей по классной доске. «Если Вы меня слышите, - сказал Эллингтон, - отойдите от двери. Это ФБР, и мы входим!» Шум прекратился, и Маккензи с Эллингтоном обменялись обнадеживающими взглядами. Одним движением вверх, Эллингтон поднял дверь. Маккензи тут же опустила глаза, ожидая увидеть ещё одну алую лужу крови, ещё одну искалеченную женщину. Но там ничего не было. «Какого чёрта?» - спросил Эллингтон. Но как только вопрос сорвался с его губ, они оба увидели движение слева. Маккензи повернулась в ту сторону и снова потянулась за пистолетом. Едва она коснулась рукоятки «Глока», на неё накатила волна смущения. «Вы что, издеваетесь?» - спросила она. Из открытой двери выскочил енот. Эллингтон, очевидно, был застигнут врасплох, потому что сделал удивлённый шаг назад и тоже потянулся за пистолетом. Маккензи наблюдала, как животное побежало по территории. Как бы ей хотелось, чтобы это была шутка, чтобы потом, на закате своей карьеры, она могла рассказать эту историю и посмеяться над ней. Но в тот момент, стоя в дверях хранилища, она почувствовала такой сильный всплеск гнева, какой никогда прежде не ощущала. В её голове промелькнули два воспоминания. Она подумала об убийце—пугале, самом первом деле, которое по-настоящему задело её за живое ещё до того, как она начала работать в Бюро. Тогда она ещё была детективом в Канзасе. А потом ей вспомнилась встреча с матерью в комнате отдыха для служащих мотеля, за несколько мгновений до того, как, она наконец, нашла убийцу своего отца. Конечно, в те моменты она испытывала гнев. Но то, что она почувствовала, увидев енота, выбегающего на дорогу (где, она надеялась, его уничтожит тракторный прицеп), затмило все ранее испытываемые ею эмоции. Маккензи почувствовала, что сжимает кулаки, когда шла по бетонной дорожке к воротам. Владелец всё ещё был там, он тоже взглядом следил за енотом, который успешно сбежал. «О Боже, - сказал он, когда к нему подошла Маккензи. - Я понятия не имел. Извините. Проклятая тварь издавала какой-то мяукающий звук. Голос был совсем как у женщины, но тихий». Маккензи услышала его слова, но решила их проигнорировать. Она направилась прямо к машине и стала ждать Эллингтона. Она смотрела, как он приближается. Судя по выражению его лица, он был выбит из колеи не меньше, чем она. Но даже это она принимала на свой счёт, и не знала почему. И словно решив стать завершающим аккордом тяжёлого дня, а также её внутреннего состояния, по ветровому стеклу начала барабанить слабая морось. Маккензи закрыла глаза и попыталась сосредоточиться на дыхании. Почему это дело так меня беспокоит? Почему я обжигаю Эллингтона своим гневом каждый раз, когда мы разговариваем? Внезапно в дальних уголках её сознания мелькнула мысль. Она снова открыла глаза, выуживая её из глубин своего сознания на поверхность. Она подумала, что, возможно, знает, почему так упорствует с этим делом и почему не может просто простить Эллингтона. Это конечно была только догадка. Но если она оправдается, то ей придётся столкнуться с чем-то гораздо более серьёзным, чем необходимость терпеть непрерывный дождь или пререкаться с Эллингтоном. Она снова закрыла глаза, и почувствовала, как по её коже пробежал холодок.