— Почему ты выгнал меня, тогда, в гостинице? Мужчина обернулся ко мне. — Действительно хочешь обсудить это, лёжа со мной в одной постели? Щеки загорелись. — Да, хочу, — с вызовом сказала. Если он пытается меня смутить — у него это хорошо получается, только я упрямая и без боя не сдамся. — Не захотел тебя портить, — сказал так, будто сделал одолжение. — То есть? — не поняла. — По тебе было видно, что ты неопытная девственница. Я фыркнула. Тоже мне, святоша. — Что ты вообще там делала? Я открыла рот и тут же закрыла. Открывать секреты незнакомому человеку не хотелось. Кто знает, может он вернет меня обратно в детский дом, а потом они вместе с директором дружно посмеются надо мной. — Не важно, — буркнула, поворачиваясь на бок. — Просто нужны были деньги. Мы оба молчали. Я уже решила, что на этом мы и закончили, когда Вильгельм заговорил снова. — Ты хотела сбежать. По коже пробежали мурашки. — Откуда ты знаешь? — По тебе видно. Ты своенравная и непокорная. — Я не такая, — перебила. — Мне лучше знать. Я поджала губы. Раз уж у нас тут такой прекрасный и душевный разговор, то стоит попытаться узнать то, что у меня никак не получалось. — Что я здесь делаю? Тишина. Показалось, что я снова не получу ответа, но примерно через минуту, Вильгельм заговорил. — Считай, что я взял над тобой опеку. Что? Я поднялась и села, опираясь спиной о спинку кровати. — Допустим, я так считаю, — я нахмурила брови, созерцая его спину. — Зачем ты «взял опеку» над той, которую едва ли не… Сказать «трахнул» не поворачивался язык. Послышался обреченный вздох и Вильгельм сел рядом, складывая руки на волосатой груди, при виде которой я покраснела как помидор, но вида не подала, что смутилась. Надеюсь, в тусклом свете луны моего лица сейчас вообще не видно. — У меня свои причины так поступать. Ясно? — Нет. Чёрт, да что со мной? Почему я не могу согласиться и просто лечь спать? Мне хуже что-ли? Здесь тепло, есть еда и отдельная комната! Что не так? — Я же говорю – ты упрямая. Ну и пускай! Я хочу знать что тут происходит! Может меня из одного ада, хотят отправить в другой! В рабство, к примеру или в шахты, уголь добывать. — Ладно. Допустим, мы решили этот вопрос, — я тоже сложила руки на груди. — А как ты оказался в доме Нины Петровны? Вильгельм опять вздохнул. — Тебя вечно тянет на разговоры по ночам? — По ночам ты более разговорчив, — сразу нашлась я с ответом. Мужчина усмехнулся. — Всему свое время, — он повернул ко мне голову и в лунном свете его глаза сверкнули. — Давай договоримся – я даю тебе полную свободу в доме и ограниченную на улице, если ты обещаешь не пытаться сбежать и выносить мне мозги. — Что значит «ограниченную на улице»? — Узнаешь. Так что? — Но ты же и на половину вопросов не ответил! — Аркадия. Ладно. Стоит сбавить обороты. Кажется, псих не такой уж и псих, даже разговаривать нормально умеет и спасать меня примчался. Допрошу в другой раз. — Ладно. Пока согласна. — Пока? — усмехнулся Вильгельм. — Уже страшно. Я фыркнула и сползла вниз, на подушку. Послышалась возня – мужчина тоже лег. Я долго не могла уснуть, боясь двинуться или случайно закатиться под массивный мужской бок, но в итоге, усталость взяла свое. Мне опять снились кошмары. Зверь крался ко мне, рычал, а я убегала. Кажется, кто-то гладил меня по голове, успокаивая и наговаривая что-то. Не помню точно. Но проснулась я рано утром, чувствуя себя вполне себе бодрой. Часы показывали пять часов и пятьдесят шесть минут, а спать уже вообще не хотелось. Солнце уже во всю светило в открытое окно и я, наконец-то, могла рассмотреть комнату. Большая, просторная, шкаф под стенкой, пара кожаных кресел, стол, компьютерное кресло, ковер на полу и кровать. На этом все. Я осторожно повернула голову и посмотрела на спящего лицом ко не мужчину. Сейчас, во сне, он не выглядел безобиднее. Мне вообще казалось, что сейчас он откроет свои медовые глазюки и выгонит меня за дверь. Но он не просыпался, продолжая ровно дышать. Странно, что он разрешил мне спать с ним в одной постели, да ещё и не пытался ничего со мной сделать. Ведь мог же. Он мужчина в самом расцвете сил. Вот сколько ему? Двадцать семь-тридцать пять лет? Около того, точно не старше. А мне в феврале исполнилось семнадцать, так что разница у нас достаточно велика. Могло же потянуть на молоденьких... Так, стоп. Хватит уже о нем думать, а то решу, что он добрый и честный самаритянин, который и правда решил приютить бедную маленькую сироту в своем огромном доме. У него другая причина. Какая? Сделать меня секс-рабыней? Тогда, опять-таки, почему не воспользовался случаем? Сколько же накопилось вопросов… Ладно, по ходу разберемся. Я осторожно откинула одеяло и поднялась с постели, все так же натягивая футболку. Наверное, стоит все же заглянуть в пакеты, которые Вильгельм оставил вчера в комнате. Посмотрев напоследок на брюнета, я выскользнула за дверь и двинулась в «как бы свою комнату». Заглянув в нее с опаской и не обнаружив ничего страшного, я спокойной вошла и уткнулась в первый пакет, я нашла кучу маек и футболок своего размера. В остальных же были джинсы, брюки и даже бельё. Я не знала как стоит реагировать на все это, ведь у меня отродясь не водилось новых, никем не ношенных вещей.